Марина долго сидела на скамейке у подъезда и разглядывала двор, где резвились дети. Каждый раз когда кто-нибудь из прохожих или собачников кидал в её сторону мимолетный взгляд, женщина ёжилась, переставала улыбаться, болтать ногой и отворачивалась.
Наверное виной тому было её немодное одеяние; трикотажная кофточка-разлетайка с рукавами «летучая мышь», дополненная линялыми джинсами.
Волосы Марины тоже смотрелись неопрятно; слипшиеся пряди русых, с проседью волос, были скреплены на затылке резинкой.
Когда во двор зарулила большая и яркая машина, Марина зевнула, поглядев на неё, отвернулась, а потом замерла, сердце её неистово заколотилось о грудную клетку.
— Ви-витя, — выдала она вымученную улыбку.
Из этой яркой машины, припаркованной у подъезда, вышел её бывший муж, Виктор.
Следом за ним, из машины вышагнула на высоченных каблуках женщина, разодетая словно кукла, во все кричаще-красное. И девочка-подросток.
Марина прищурилась, разглядывая последнюю и непроизвольно выкрикнула имя дочери, которую не видела целых пять лет.
— Вика!
Виктор опешил и неуверенно шагнул к бывшей супруге:
— Марина? Тебя что, уже выпустили?
— Да. Сегодня. Только что. Я не успела тебе сообщить, потому что самой не верилось, что меня освободят. Амнистия.
Спутница Виктора подошла, надула свои крашенные губки и принялась разглядывать Марину с головы до ног.
— Котик, кто это?
— А это… родственница, Настюш. Дальняя родственница.
— Что ещё за родственница? Кто-то со стороны твоей покойной бывшей жены?
— Да, да, Насть, вы заберите покупки из багажника и идите с Викой в дом. А я сейчас приду.
Марина не замечала пожирающих взглядов соперницы, все внимание её было приковано к дочери. Она хотела подойти к Вике, однако девочка испуганно «шарахнулась» в сторону подъезда.
— Вика, доченька, подожди! Это я, твоя мама, неужели ты забыла меня? — испугалась Марина.
Вика вздрогнула как от испуга и вцепилась в локоть своей нарядной мачехи, она ушла в дом даже не оглянувшись.
Марину затрясло.
Хотелось закричать, догнать, но было стыдно сделать шаг. Ведь кто она?
Пропащий человек.
Марина мучилась, трясясь от боли, растирая слёзы по лицу. Слишком много эмоций пришлось сегодня пережить.
Зато Виктор, как дикий коршун, резко изменился в лице и подошел, вцепился ей в плечо рукой:
— Ты чего приперлась? Нельзя было позвонить? Дочку испугала, жену мою ввергла в шок.
— Ты что, Витя, сказал им, что я… умерла?
— Конечно! А как бы я сказал Вике, что мать её сидит в… В-общем, «сидит»! Позор то какой.
Виктор раздраженно фыркнул.
Оглядываясь по сторонам, он выудил из кармана бумажник, вынул оттуда несколько пятитысячных купюр, и протянул их бывшей жене.
— Держи, только сильно не транжирь. Этого должно хватить на первое время чтоб «перекантоваться». Когда закончатся деньги, позвони.
Марина не стала отказываться от помощи, взяла деньги.
— И куда я пойду?
— Ну не знаю, поищи койко-место в каком-нибудь хостеле. Или комнату сними. У тебя что, нет родных?
Марина беспомощно покачала головой:
— Ты же знаешь, все отвернулись от меня с тех пор, как начались суды…
— Ну как-нибудь, — брезгливо пожал плечами Виктор. — Не маленькая, проживешь.
— Да как же, Вить? Меня и на работу наверное, никуда не возьмут…
Бывший муж просто отмахнулся:
— Вот только не ной, ладно? Все не настолько плохо.
Марина видела как бывший муж рвется поскорей уйти от неё. Её голос сломался, превратившись в плач:
— Ты что, даже в квартиру меня не пригласишь?.. А как же Вика? Я хочу поговорить с дочкой.
— Обойдёшься. Видела, у неё новая мать есть? Не чета тебе. Так что не ломай девочке судьбу. Думаешь, ей интересны твои байки? Вам не о чем с ней говорить!
Когда Виктор ушел, Марина опомнилась и бросилась бежать за ним, однако Виктор так ловко захлопнул перед ней дверь, что Марина отступила.
Она долго ещё сидела на скамейке у подъезда, глядя потухшим взглядом на играющих в песочнице детей.
***
И вот настал момент, когда Марии Хриповой стало некуда идти.
Деньги которые давал Виктор, закончились, а попросить снова не представлялось возможным: теперь бывший муж, завидев её издалека, убегал.
Также вела себя Вика, дочь убегала, увидев мать, со всех ног.
Стало понятно, что Марина не вписывается в их новую жизнь. Марина им не только не нужна, её стыдятся, бегут как от навозного червя.
Марина упала духом. Пока были деньги, она лежала в кровати снятого номера мотеля, сутки напролет, переживая душевные муки, а когда деньги закончились, принялась слоняться по родне.
Нигде Марине не были рады, тяжелое прошлое женщины всех настораживало, заставляя отворачиваться, отходить и отводить глаза.
…Троюродная сестра Света, к которой пришла «гостить» Марина, хмуро рассмотрела её и не дала войти в квартиру.
— Ты вот что, подожди меня около подъезда, я сейчас спущусь. В деревню к матери тебя отвезу. Ей там как раз помощница по хозяйству нужна. Но если будешь красть и пить, выгоню тебя к чертовой матери, поняла?
Марина сглотнула слюну и кивнула головой.
Света вышла быстро, была она не одна, с мелкопородной собакой на поводке, которую усадила в машину впереди.
Марина села на заднее сиденье и всю дорогу думала про себя о том, что даже Светкиной собаке в жизни больше повезло чем ей. Собаку любят, лелеют, уважают больше, чем Марину.
Вот она, собачья жизнь…
Тетка Тамара Алексеевна, мама Светы, живущая в деревне, приняла Марину хорошо, выделила ей комнату в своем огромном доме, показала, чем ей предстоит заниматься.
Кормить скотину, топить печь, убираться в огороде, в поле и дворе.
Марина продержалась месяц, пока не заболела. На теле появилась странная сыпь, поднялась температура. После того как температура спала, на теле Марины стали появляться волдыри.
— Принесла же тебя нелегкая, — сразу заворчала тётка, — теперь и у меня появились непонятные температура и зуд. Признавайся, что у тебя за болезнь? Ох и дочь, привезла ко мне не пойми кого…
В-общем, Тамара Алексеевна не стала проявлять снисхождение и выставила родственницу за порог.
— Вот тебе деньги на билет, езжай в город, там работы полно, — проворчала она, а закрыв за растерянной Мариной дверь, проворчала в сердцах:
— Не хватало мне в доме всяких бомжих!
Марина, которая ещё не окрепла от болезни, еле дошла до остановки, села на скамейку, уронила голову на грудь и сидела так, не зная, куда себя деть.
Возвращаться в город? Так там её никто не ждёт.
Никому-то она не нужна, все сразу замолкают при её виде и отводят глаза. Остался лишь один путь, в петлю.
— А автобуса не будет, он только утром ездит, — услышала Марина веселый голос.
Женщина, проходившая мимо, улыбнулась ей.
Марина кивнула головой и ещё больше приуныла. Значит, ей придётся ночевать прямо здесь на скамейке, до самого утра, в ожидании автобуса. Докатилась. Да ведь она и впрямь «бомж».
Хорошо хоть лето стоит, хоть в этом «повезло».
***
Когда день подошел к концу, вся деревня была в курсе того, что на автобусной остановке «сидит женщина, которой некуда пойти».
Заглянул небритый, плюгавенький мужичок, кивнул головой:
— Выпить хочешь?
Марина испуганно покачала головой.
— Нет.
— А что у тебя с лицом?
— А это волдыри.
— Ветрянка чтоль?
— Не знаю, может и она.
— Дак пошли, я тебя к повитухе отведу.
Марина горько усмехнулась:
— К повитухе? Спасибо, не нужно, я знаете ли, не намерена рожать.
— Да не, Лиду все давно зовут повитухой. Она раньше роды в деревне принимала, вот её и прозвали так. Говорят, когда-то она работала врачом. Лида Алексевна старуха добрая, посмотрит тебя, заварит травы, подлечит если что… Ну и оставит на ночлег.
— А вот от ночлега не откажусь.
Через пять минут новый знакомый привел Марину к старенькому дому, крикнул старушку и та вышла, выслушала их, впустила в дом.
— Похоже на ветрянку, и на герпес тоже, — вглядевшись в Марину, — заявила старушка. — Я сделаю тебе отвар, должно полегчать.
Степан, мужичок, который привел Марину к повитухе, ушел.
Хозяйка накормила Марину густым гороховым супом и приготовила ей постель.
— Спасибо вам, Лидия. А меня Мариной зовут.
— Ну и хорошо. Сейчас я заварю тебе отвар, а себе чай, посидим, поговорим о том, о сём. Расскажешь, что тебя беспокоит, а то вижу, на тебе лица нет.
***
… Марина отогрелась.
Отвар оказался приятным на вкус. Хозяйка дома не лезла в душу, однако Марина выложила всю свою подноготную, сама.
В кухне перегорела лампочка, ужинали при свечах.
— Муж бросил меня сразу же, как мне дали «срок». Он ни разу не навещал меня, на письма не отвечал. Ладно хоть о дочери позаботился, и то хорошо.
— Он подал на развод? — понимающе кивнула Лидия. — Какой подлый человек. Бросил тебя, несмотря на то, что ты взяла на себя его вину.
Марина раскрыла рот:
— С чего вы взяли, что я… Да кто вам это рассказал?
Лидия странно усмехнулась, поглядывая на гостью из-за свечи, стоявшей на столе. Пламя свечи горело мягко, ровно.
— Ты совсем не похожа на мошенницу, у тебя мягкое сердце и чистая душа.
И тут Марине стало тяжело дышать. Ком в горле, который появился с тех пор, как её осудили, стал ещё больше, не давая сделать вдох.
— Не знаю как вы догадались, но вы правы, — заблестели слёзы в глазах Марины. — У меня был магазин. Пусть небольшой, но весьма доходный, нам хватало на жизнь. Муж, Витя, которому я доверяла, попросил помочь. Нужна была фирма-поставщик, а он не хотел, или не мог сделать себе «ИП»… Он заключил с кем-то контракт, мне перевели деньги. Большие деньги, которые Витя обналичил и вложил…
Марину снова затрясло от подступивших слез.
— Я виновата только в том, что доверяла собственному мужу, а он… подвёл меня под статью. Мне приписали огромный долг.
Лидия принялась кивать головой:
— А ты любила своего мужа-подлеца, ты смолчала про его махинации и взяла на себя его вину.
Лидия встала из-за стола и подойдя к гостье, принялась гладить её, плачущую, по голове, словно маленького ребёнка.
— Я думала, Витя бедствует, ведь он говорил, что какие-то люди кинули его на деньги. Я думала, он сводит концы с концами, пока я «мотаю срок». А он… А он жил все это время «в шоколаде», у него квартира, машина… и новая жена. Он меня обманул. Что мне теперь делать Лида? Как справедливость восстановить?
— Теперь уже поздно ворошить прошлое. Успокаивайся и ложись спать.
***
Ночью Марине стало нехорошо, охватил жар, тело стало ломить. Лида сидела рядом, прикладывая мокрую тряпку ко лбу и поила микстурой.
Очнулась Марина в поту, бледная, готовая отдать душу.
— Лида, мне кажется, я не смогу жить.
— Да поживёшь ещё, глупостей не говори.
Лида находилась возле заболевшей женщины несколько дней, а когда жар спал и Марина стала вставать с постели, предложила:
— Оставайся у меня. Хочу выгнать из тебя все хвори и боли, что не дают тебе спокойно жить.
***
Каждое утро Лида выводила Марину на крыльцо.
— Раздевайся и катайся по траве.
Марина слушалась и исполняла все без лишних вопросов. Она каталась в травяной росе, днём купалась в пруду, а потом шла вместе со старушкой в лес, собирать ягоды, шишки и грибы.
Лес оказался щедрым на дары. Лида заставляла жиличку есть ягоды прямо с кустов, учила прислоняться к деревьям, обнимать их, собирать смолу.
— А что же, голубка, дерево тоже живое, оно стоит сотни лет, в нем силищи много, неужто не поделится с тобой? Позови, попроси и всё дадут. Напитывайся энергией леса, дитя. Ешь, пей вдоволь, отдыхай душой.
…Каждый вечер Марина пила парное козье молоко, хоть и не любила его. Перед сном баня с парилкой и веником, обливание водой.
Однажды Марину «прорвало».
Несколько лет крепилась, держала в себе обиду, а тут вдруг накатило да так, что Марина каталась по земле и выла как раненная волчица.
— За что они так со мной? Витя, Вика… Как будто я монстр.
— Поплачь, поплачь, — сухо согласилась Лида.
Постепенно депрессия стала уходить.
Лида повела её к реке.
— Ложись прямо на песок и загорай, — приказала она.
Марина с радостью легла, закрыв глаза, Лида села рядом и принялась «прикапывать» ее пригоршнями песка, велела полежать. Песок был теплым, нагретым от солнца. Показался золотым.
— Посмотри, как ты хороша. Тоненькая, высокая, с длинными ногами. Тебе жить и жить, рожать детей. В петлю она собралась лезть, из-за мужика… Пить хочешь, лебёдушка моя?
— Хочу.
Лида достала из холщовой сумки бутылку с водой и напоила жиличку, придерживая ей голову.
Марина уморилась на солнце и задремала безмятежным сном. Проснулась оттого что Лида убирала с неё песок.
— Вставай, Марина, пора. Сейчас прыгнешь в реку с мостка, побудешь под водой сколько сможешь стерпеть. Но вынырнуть себе позволь тогда, когда оставишь всё свое прошлое в воде. Ты меня поняла?
Марина молча всмотрелась в речную гладь.
— Река заберет твои проблемы. Ты вынырнешь другой, новой личностью и начнешь жизнь с чистого листа. Ты не будешь мстить и тем более грустить.
Марина судорожно покачала головой:
— Я всё поняла. Я постараюсь.
Она прыгнула в реку, погрузилась в неё с головой и долго сидела в воде, сдерживая дыхание. Что-то удивительное происходило с ней в тот момент.
…Вынырнула Марина, когда Лида уже стала волноваться.
Она еле выбралась на песок, тяжело дыша. Лида бросилась к ней и помогла встать.
— Тётя Лида, как же хорошо. Как легко. Теперь я поняла, что моя жизнь — это самое ценное, что у меня есть.
Лида снова погладила её по голове, поцеловала в лоб и протянула новую рубаху.
— Надень. Несчастной Марины больше нет. А тебя я нарекаю Марьяной, ты теперь моя доченька, добро пожаловать домой.
Старушка помогла жиличке облачиться в рубашку, которая оказалась длинной, как платье, до самых пят.
— Странная какая… Материал такой приятный, хлопковый. И швы… Вы сами ее сшили? — догадалась Марина.
— Да. И сшила, и вышила её для тебя. А еще я сплела тебе лапти, надень их.
— Настоящие лапти? Это как?..
…Свою старую одежду и обувь Марина не нашла, вероятно, старушка выбросила их в реку или даже сожгла.
До дома две женщины шли молча, и только оказавшись на крыльце, Марина осмелилась признаться:
— Я кричала в воде, кричала изо всех сил и плакала навзрыд, потому что боль не хотела меня отпускать. Я вывернулась наизнанку там, в воде. Поэтому у меня не осталось сил. Я была на волоске, думала всё, останусь там… Но вода вытолкнула меня наверх.
— Вот и хорошо. Я уж было собралась нырять за тобой, но ты молодец, справилась сама. Река забрала всё плохое, нехорошее с тебя, так что все твои проблемы теперь на дне реки. А ты, милая моя, будешь жить хорошо. Тебе не придётся больше плакать и кричать.