Любой мало-мальски знакомый с отечественной историей человек, конечно же, не может не знать об Эрнсте Иоганне Бироне – всесильном фаворите императрицы Анны Иоанновны. Точнее, о его периоде жизни в России, начавшемся в 1730 году. Но вот о том, чем занимался сей персонаж до того как стать графом Священной Римской империи и герцогом Курляндии и Семигалии, известно куда меньше.
Современник Бирона, генерал-майор прусской службы, а позже полковник русской гвардии Кристоф Герман фон Манштейн в своих «Записках о России» сообщает, что дед Эрнста Иоганна носил фамилию Бирен и служил у курляндского герцога Иакова III конюхом. Должность, пусть и не самая престижная, однако придворная, так что, необходимым общественным статусом бироновский предок обладал. Тем более что был в милости у своего работодателя и даже получил от него во владение небольшую мызу, то бишь, усадьбу. Название ей было Калнцеем – теперь это село Тирели в Латвии.
«У этого Бирена было два сына, - продолжает Манштейн. – Один из них поступил на польскую службу и дослужился до генеральского чина, другой же <…> оставался на службе в Курляндии и сопровождал принца Александра, младшего сына герцога, в Венгрию в 1686 году».
Речь идет о битве за Буду, захваченную турками за полтораста лет до этого. Точнее, о длившейся 78 дней второй осаде города, в результате которой он был, наконец, взят войсками Священной лиги, составленной из имперцев, поляков и венецианцев. Озлобленные перенесенными лишениями и тяжелыми потерями, европейские солдаты сполна подтвердили латинское крылатое выражение Vae victis - «Горе побежденным».
«Буда была взята и отдана на разграбление, - свидетельствуют очевидцы. - Солдаты творили бесчинства, они не щадили ни возраста, ни пола. Курфюрст Баварии и герцог Лотарингии, встревоженные известиями об убитых мужчинах и изнасилованных женщинах, отдали приказ прекратить резню, и более 2 000 турок были спасены».
Однако свыше 3 000 мусульман спасти не успели. Заодно перепало и местным евреям, которые сражались бок о бок с турками и считались их союзниками. Иудейская община Буды перестала существовать: половина ее членов была уничтожена на месте, остальных продали в рабство или, в лучшем случае, отпустили из плена за солидный выкуп. Дома евреев были разрушены, имущество разграблено.
Впрочем, всего этого принц Александр не увидел, ибо к тому моменту успел скончаться от полученных в сражении ран. Бывший при нем в качестве конюшего поручик Бирен привез обратно в Курляндию только господское имущество. И за проявленную честность (ведь вполне мог и присвоить ценные шмотки, скрывшись после этого где-нибудь на просторах Европы) получил должность капитана охотничьей команды. Такая синекура вкупе с уже считавшимся родовым именьицем позволяла жить в свое удовольствие и плодить детей, чем оберегер, собственно, и занялся.
«У него было три сына, - подтверждает Манштейн. – Старший из них, Карл начал службу свою в России, дослужился до офицерского чина и был взят в плен шведами в сражении (возможно, под Нарвой – ХП) с русскими. Нашедши способ бежать из тюрьмы, он направился в Польшу, поступил там на службу и дослужился до чина подполковника. Потом он <вновь> поступил на русскую службу, где в скором времени возвысился до генерал-аншефа».
Судя по всему, Карл Бирен являлся типичным солдафоном, к тому же, зело буйного нрава:
«Он весь был искалечен следствие драк и ссор, которые затевал в пьяном состоянии и по грубости поступков», - утверждает мемуарист.
Немудрено, что окружающие старались избегать общества иностранного военспеца, ведь управы на дебошира было не найти благодаря его влиятельному среднему брату.
Самым же младшим из троих был Густав, свою военную карьеру также начавший в Польше, а после восшествия на престол Анны Иоанновны вызванный ею (хотя на самом деле наверняка влиятельным родственником) в Россию и пожалован чином майора гвардии. Имея такую протекцию, он также дослужился до генерал-аншефа, но, в отличие от старшего братца-бурбона, слыл человеком «весьма честным, хотя без образования и недальнего ума».
Однако, как уже было сказано, самых больших высот среди братьев Биронов достиг средний из них. Хотя поначалу на столь блестящее его будущее, вроде бы, ничто не указывало. Вообще, сведения о юности этого исторического персонажа носят обрывочный и даже противоречивый характер. Известно, что на свет он появился 13 (23) ноября 1690 года на родовой мызе и по достижении положенного возраста был отправлен учиться в университет Кёнигсберга. Тут и начинаются странности.
Прежде всего, в списках студентов Альбертины имени Эрнста Иоганна Бирена (или Бирона) до сих пор так и не удалось обнаружить. Тем не менее, изданный в 1838 году в Санкт-Петербурге «Энциклопедический лексикон» настаивает:
«Бирон, Эрнст, Герцог Курляндский в молодости воспитывался в Кёнигсбергском университете, где однако отличался более проказами, нежели успехами в науках, и, не кончив курса учения, бежал из Кёнигсберга, чтобы спасти себя от позорного наказания».
Кстати, Манштейн также утверждает, что означенный Бирен-Бирон провел несколько лет в «кёнигсбергском высшем училище», откуда улепетнул, «чтобы не попасть под арест, которому подвергался за некоторые некрасивые дела».
Что именно натворил юный курляндец в столице Восточной Пруссии – тайна, покрытая мраком. Но судя по тому, как спешно пришлось делать ноги, паскудство было изрядное.
Вернувшись на родину, Эрнст Иоганн решил поискать счастья в свете, причем высшем – набивался в камер-юнкеры не к кому-нибудь, а к супруге наследника российского престола Алексея Петровича. Дерзкому выскочке предсказуемо (и презрительно) отказали, обосновав афронт низким происхождением соискателя. Гораздо позже об этом же факторе упоминала княгиня Наталья Долгорукая в ее «Своеручных записках»:
«…уже титуловали его «ваше высочество», а он ничто иное был, как башмачник, на дядю моего сапоги шил, сказывают, мастер превеликий был».
Впрочем, других подтверждений того, что будущий регент Российской империи когда-то подвизался по сапожной части, нет, а Долгорукая, род которой заполучивший власть Бирон всячески тиранил и преследовал, вполне могла и наклепать на него с досады. Но в чем все знавшие молодчика сходятся, так это в том, что тот был собою весьма смазлив. Именно внешние данные (плюс рекомендации нужных людей, куда же без них) позволили 22-летнему Эрнсту Иоганну стать сначала секретарем герцогини Курляндской, затем управляющим ее имением, а потом заполучить и вожделенное камер-юнкерское звание.
Но именно тогда, в 1722 году уже прочно обосновавшийся в постели Анны Иоанновны фаворит едва не загубил свою начавшуюся столь счастливо складываться карьеру. И произошло это опять-таки в Восточной Пруссии – как видно, никаких выводов из не столь уж далекого своего прошлого Бирон не сделал.
По сведениям вышеупомянутого «Энциклопедического лексикона», новоиспеченный камер-юнкер на сей раз был отправлен в Кёнигсберг с очень важной и при этом весьма деликатной миссией – приобрести наряды для своей венценосной любовницы. И в процессе шоп-тура по городским бутикам неожиданно повстречался с однокашниками. Ну, понятно, всей компанией отправились в ближайший трактир, вспомнить за рюмкой кофе студенческие годы. Дальше было, как в известном фильме: «пообедали – не хватило, в гастроном – не хватило, опять поехали, а там эти…»
По одной версии, экс-бурши ввязались в уличную драку. Согласно другой, крупно повздорили с городскими стражниками. Истина, думается, как обычно, где-то посредине: скорее всего, затеяв потасовку на мостовой, бывшие студиозусы до того вошли в раж, что оказали вооруженное сопротивление прибывшим наводить порядок полицейским.
- Д-да вы хоть з-знаете… ик… кто я т-такой?! – кочевряжился вдрызг бухой Эрнст Иоганн, когда его запихивали в арестантскую карету. – Н-напишу… ик… к-куда надо - с вас со всех п-погоны п-посрывают… ик!
Наутро, протрезвев и узнав, что ему грозит – одного из стражников буяны по студенческой привычке закололи шпагой – Бирон, хорошо знакомый со знаменитым прусским Ordnung’ом, приуныл. Однако на его счастье Анна Иоанновна приложила максимум усилий, чтобы вызволить милого друга из тюряги. За решеткой ему, правда, все же пришлось провести несколько месяцев и вдобавок уплатить 700 рейхсталеров штрафа – большие деньги по тем временам.
О том, что сталось с арестованными кёнигсбергскими друзьями фаворита, анналы умалчивают, ну а как в дальнейшем преуспел сам Эрнст Иоганн, общеизвестно.
История, конечно, не имеет сослагательного наклонения. Но можно предположить, что получи тогда Бирон от щедрот прусского правосудия на полную катушку, судьба России сложилась бы немного иначе.