Я долго стоял у подъезда, пока не стемнело. В руке — пакет с подарком: конструктор, который Андрей недавно хотел. Десять лет ему сегодня. Мелочь, но хотелось, чтобы подарок запомнился. Хоть чем-то.
В окне на втором этаже горел свет. Там, за занавеской, мелькнула Марина. Уже не моя. Когда-то я знал наизусть, как она поправляет волосы, как хмурится, если что-то не так. Теперь — чужая женщина. И всё же, каждый раз, видя её, будто дыхание замирает.
Марина сама позвонила утром:
— Придёшь сегодня? Андрей ждёт. Только, пожалуйста, без... ну, ты понял. —
Я понял. Без сцен. Без грусти. Без «прежнего».
Дверь открыла она. Слегка растерянная, но, как всегда, собранная. В белой рубашке и джинсах — просто, но ей шло.
— Привет, — сказал я.
— Привет, — ответила Марина, тихо отступая в сторону. — Заходи.
Из кухни донёсся смех. Мужской и детский.
— Это... Саша, — произнесла она. — Ты же знаешь.
Я знал. Новый муж. Тот самый, что «познакомился через друзей». Должно быть, шесть месяцев после нашего развода прошло. Очень быстро.
А потом — очень надолго.
В гостиной пахло жареной курицей, чем-то сладким и немного — мужским дезодорантом. На столе стояли тарелки, бокалы, на диване — Андрей. Он подскочил и кинулся ко мне:
— Папа! Привет! Смотри, мне Саша подарил набор для экспериментов! Химический! Реакции будем делать! —
В его голосе звучала такая неподдельная радость, что внутри всё сжалось.
— Отлично... классный подарок. — Я кивнул, улыбнулся, но внутри будто ледяная трещина прошла.
— А ты что принёс? — спросил Андрей.
Я достал конструктор.
— Помнишь, ты хотел собрать мост из блоков?
— О, да! — глаза загорелись, но затем мальчик, повернувшись к Саше, добавил: — Мы потом попробуем сделать из этого лабораторию! Правда, можно?
Саша, высокий, спортивный, лет тридцати пяти, легко рассмеялся:
— Конечно, можно! Будет наш общий проект.
Общий. Я услышал это слово, и, кажется, что-то внутри зазвенело.
Марина расставляла еду. Я предложил помочь, но она вежливо отказалась. Всё будто идеально разыграно: она улыбчива, он доброжелателен, Андрей счастлив. Только я за этим столом — словно предмет, случайно оставшийся из прошлого.
— Как работа? — спросила Марина сначала нейтрально, как разговаривают с дальним знакомым.
— Да всё так же, ремонты, заказы... Стабильно, — ответил я, делая вид, что не замечаю, как Саша кладёт ей руку на плечо — просто, привычно, естественно.
Это движение я знал. Когда-то и я так делал. Только теперь... чужое.
За столом Саша шутил, рассказывал истории со своей фирмой. Андрей слушал его, широко раскрыв глаза. Я поддакивал, иногда кивал, но всё чаще ловил себя на том, что будто сижу за забором: слышу смех, но не имею права смеяться в ответ.
— Пап, знаешь, мы с Сашей ездили в аквапарк! — вдруг сказал Андрей. — Он со мной даже на самую большую горку пошёл!
— Да? — выдавил я. — Молодцы.
Саша скромно улыбнулся.
— Он вообще бесстрашный парень. Думаю, спортсменом будет.
Я почувствовал, как горло сжимается. Та самая боль сравнения, когда другой говорит о твоём ребёнке так, как будто и правда имеет на это право. А ребёнок — слушает, верит.
Позже мы вышли на балкон покурить. Я — просто, чтобы перевести дух. Саша — как будто случайно.
— Слушай, — сказал он, — надеюсь, что ты не против, что я тут... всё это. Я стараюсь не вмешиваться.
— Конечно, — соврал я. — Главное, чтобы Андрею было хорошо.
Он кивнул, глядя вдаль.
— Понимаю, как это непросто. У меня у самого дочь от первого брака. Знаешь, как тяжело, когда твои ошибки лезут за тобой даже в новый дом.
Я хотел что-то ответить колкое, но не смог. Потому что он говорил честно. И доброжелательно. И, чёрт возьми, в этом тоже был он — «лучше меня».
Когда вернулись за стол, Марина уже зажгла свечи на торте. Андрей сиял, хлопал ладонями. Пели «С днём рождения», смеялись, фотографировались. И в один момент я поймал взгляд Марины. На секунду — усталый, растерянный, чуть виноватый. Но тут же — улыбка, искусная, почти профессиональная. Она тоже всё чувствовала, но больше не мне предназначалось это чувство.
Я поднял бокал.
— Андрей, — сказал я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты у меня самый лучший сын на свете. И пусть каждый год будет лучше прошлого.
— Спасибо, пап! — крикнул он. — А теперь давайте разрежем торт!
После ужина Андрей убежал показывать Саше свои эксперименты. Смеялись, хлопали дверьми. В квартире стало тише. Мы с Мариной остались у стола.
— Спасибо, что пришёл, — сказала она. — Андрей был очень рад.
— А ты? — вырвалось.
Она долго молчала, потом тихо:
— Я тоже. Но давай без... этих разговоров. Прошло ведь.
— Да, — сказал я, хотя внутри всё ещё нет.
Секунды тянулись. Каждый взгляд, каждое слово будто возвращали то, что потеряно навсегда. Она наливала чай, специально не поднимая глаз. И в этой её сдержанности было больше расстояния, чем в километрах между нашими жизнями.
Саша вышел из комнаты, держа в руках какой-то провод.
— Кажется, батарейки сели, есть запасные?
— В ящике, — быстро ответила Марина.
Он поблагодарил, тронул её за талию, прошёл мимо — как дома. Я видел, как она не отпрянула. Привычка. Уют. Всё, чего у нас когда-то не сложилось.
И тогда я не выдержал.
— Хорошо устроились, — сказал я, будто насмешливо. — Всё ровно, красиво. Даже ребёнок — в восторге. Молодец, Марина, быстро вошла в новую роль.
Она оторопела.
— Что ты сказал?
— Ничего. Просто смотрю — как у вас всё получается. Даже не верится, что ещё год назад...
Саша обернулся.
— Может, тебе лучше поехать? Ужин закончился.
Эта его спокойная уверенность вывела меня ещё больше.
— А ты кто, чтобы мне говорить, когда мне ехать к сыну?!
Голос мой сорвался. Андрей выглянул из комнаты, растерянный.
— Пап?..
Тут я понял, что перешёл черту. Всё, что копилось весь вечер, прорвалось за одну секунду. И неважно, что был прав или нет — я выглядел жалко.
Марина подошла к Андрею и тихо сказала:
— Иди в комнату, милый. Всё хорошо.
Ни он, ни я в это не поверили.
Когда я собрался уходить, Андрей даже не подошёл обнять. Стоял у двери, нахмуренный. Я хотел что-то объяснить, сказать: «Я просто волновался», — но понял, что слова не спасут. Он посмотрел не как сын на отца, а как взрослый на того, кто опоздал разобраться с собой.
Марина проводила меня до лифта.
— Ты ведь знаешь, — тихо сказала она. — Он тебя любит. Просто... ты его сегодня напугал.
Я кивнул.
— А тебя — тоже?
Она не ответила. Только вздохнула. Лифт приехал, двери закрылись.
На улице моросил дождь. Я достал сигарету, зажёг, вдохнул глубже, чем нужно. Казалось, дым режет изнутри. Не от никотина — от осознания того, что потерял действительно важное. Не женщину. Не дом. Даже не роль мужа.
Уважение сына.
Эта тишина после, когда некому позвонить, — хуже любой ссоры.
Дома я открыл фотоальбом. Старые снимки: Марина, я, Андрей — ещё карапуз. Первая рыбалка, поход, вечерние рисунки на обоях, за которые тогда сердился.
Теперь смотрел на это и думал: никто не виноват. Просто кто-то сумел вырасти, а я застрял. Привык к вечной ностальгии, как к ветровке, которая уже мала, но всё равно своя.
Марина, наверное, действительно счастлива. Саша тоже хороший человек. Даже слишком хороший. А я — просто прежний муж, который не смог стать человеком после краха.
Наверное, в этом и есть взросление: признать, что другой может быть лучше тебя. И не потому, что ты хуже, а потому что у него хватило мужества быть другим.
Через пару дней Андрей всё-таки написал:
«Пап, я не обиделся. Просто не хочу, чтобы вы ругались. Саша помог мне сделать опыт с мыльным раствором. Было круто. Когда увидимся?»
Я перечитал сообщение много раз. Ответил просто:
«Скоро. Очень скоро.»
И, впервые за долгое время, почувствовал, что, может быть, ещё не всё упущено.
Просто теперь нужно учиться быть рядом — не наперекор, а по-настоящему. Без боли, без сравнения. Пусть даже не «лучше». Главное — не исчезнуть совсем.
