«Ну всё, хватит. Остановись».
Надоедливый голосок в голове снова завёл свою шарманку, но останавливаться пока было рано. Работа экстрасенса ещё никогда не была такой прибыльной, а уж я-то знаю в этом толк. Чувствую ли я угрызения совести? Конечно. Но возможность получить жизнь, о которой я всегда мечтала, нравится мне куда больше. Сегодня у меня на утро запланировано два сеанса, а на послеобеденное время — выезд на дом. Значит, уже к трём я буду свободна, а мой счёт пополнится на тысячу долларов. Нехило так для четырёх часов работы.
Моя первая клиентка — Мередит Понте, одна из шести, кто ищет пропавших родственников. Её дочь была бы моей ровесницей, если бы не исчезла четырнадцать лет назад, так что сеансы с ней проходят легко. Мередит просто хочет слышать, что Хелен живёт прекрасной жизнью — куда лучше, чем с покойным отцом-тираном и самой Мередит. Когда Хелен пропала, её мать убедила себя, что та сбежала, и даже не сообщала об исчезновении больше недели — чтобы дать ей уйти подальше. И вот теперь она приходит ко мне, а я рассказываю, как счастлива Хелен со своим мужем и дочками-близняшками где-то на окраине далёкого городка. Она заходит «проведать» их каждые несколько месяцев, и я всегда сочиняю приличную историю — не слишком вычурную, но и не скучную.
Я-то знаю, что Хелен, скорее всего, мертва — такова статистика. Но Мередит так радуется, когда свеча мерцает во время моего «контакта с «потусторонним миром», и когда она чувствует прохладный ветерок в момент его разрыва. Она уходит от меня с улыбкой, а я без тени сомнения отправляю её чек в сейф, спрятанный под чучелом ворона. Мы обе получаем то, чего хотим больше всего.
Со следующим клиентом будет немного сложней — он придёт ко мне впервые. Однако все новые клиенты заполняют онлайн-анкету перед первым сеансом, так что я знаю, что он недавно овдовел. Заранее погуглив сведения о нём, я нашла несколько постов о его покойной жене Шэрон и её работе в «Обществе защиты животных». Соцсети невероятно облегчают мне работу.
Винсент Батлер приходит без десяти десять, и он — скептик, полностью готовый к тому, что его надуют. Он не сразу садится в кресло, а ходит по приёмной, заглядывая под немногочисленные предметы там в поисках спрятанных проводов. Он хорош, но я лучше. Он не замечает крошечную камеру, искусно вписанную в этнический орнамент на горшке с лимонным деревцем.
Как только он успокаивается, я приглашаю его в своё «святилище». Закрыв дверь, я жду, пока он усядется. Он ведь наверняка предполагает, что я укажу ему на какой-нибудь «заряженный» стул. Позволив ему выбрать место самостоятельно, я собью его с толку ещё сильнее. Всё это часть игры. Я позволяю ему проверить всё, что он хочет, прежде чем усаживаюсь напротив. И когда я предлагаю ему выбрать красную свечу из коробки, он уже гораздо более восприимчив к моим «чарам».
После того как он устанавливает свечу в позолоченный подсвечник в центре стола, я прошу его положить руки ладонями вверх по обе стороны от него. Когда он это делает, слегка разглаживая скатерть, я также кладу руки на стол, не касаясь его пальцев. Затем я с театральным видом начинаю напевать, призывая духов.
Прошло почти две минуты, прежде чем красная свеча зажглась, и я уже начала думать, что он выбрал бракованную из партии. Все свечи были снабжены маленьким датчиком, который срабатывал, когда её вынимали из коробки с магнитным замком, и скрытый внутри механизм поджигал фитиль. Я услышала его резкий вдох, когда вспыхнуло пламя, и поняла — в этот самый момент он стал «моим». Следующие тридцать минут я позволяла ему «говорить» с Шэрон — о том, как он по ней скучает, о том, как ей понравился выбранный им надгробный камень и посаженные цветы. Я была благодарна, что её похоронили в нашем городе — было забавно сообщить ему подробности про надпись на обратной стороне памятника, которой не было на странице их внучки в Фейсбуке.
Мистер Батлер, уже полностью уверовавший в мои способности, смахнул навернувшиеся слёзы. Я подумала, что он, возможно, вернётся, если горе станет невыносимым, хотя в этом я сомневалась. Иногда людям просто нужно убедиться в том, что их усилия оценены теми, кого они любили. Скомканные двадцатки, которые мистер Батлер оставил на столе по окончании сеанса, отправились прямиком в мой кошелёк. Я пообещала себе, что после выездного сеанса угощу свою подругу Дженнифер приличным ужином. В конце концов, это она дала наводку на него, а он не только оплатил сеанс, но и оставил щедрые чаевые.
«Тебе нужно остановиться. Прямо сейчас».
Я не знала, откуда взялись эти приступы совести, но они начинали меня сильно раздражать. Когда-то я пообещала себе, что буду промышлять этими «сеансами» всего год — лишь бы расплатиться с кредитами, но тогда ещё не представляла, насколько это окажется прибыльным. Посмотрим правде в глаза — деньги были фантастические. Так что год растянулся уже на целых пять.
Я убеждала себя, что я не так плоха, как те шарлатаны, которые соответствуют старому стереотипу — с длинными шарфами, кольцами, хрустальными шарами и тому подобным. Я использую свечи, но они создают приятный визуальный эффект. Ну и в каблуке моей туфли спрятано крошечное устройство, издающее тихий шёпот, который клиент слышит, когда я под определённым углом давлю ногой в пол, но я пользуюсь им нечасто. Вентилятор, спрятанный в лампе, и маленькие камеры — вот и весь мой обман. В основном же я использую своё образование соцработника, чтобы узнать о клиентах побольше. Всё дело — во внимании к деталям.
Я выехала из офиса пораньше, чтобы найти нужный адрес и немного осмотреться перед встречей. Когда я подъехала к маленькому дому на Лаветт-стрит, мне пришлось дважды перепроверить адрес. По обе стороны от участка стояли кирпичные двухэтажные особняки с ухоженными газонами, прожекторами и таким количеством табличек о видеонаблюдении, что Форт-Нокс позавидовал бы. На их фоне этот дом выглядел невзрачным и заброшенным.
Он стоял прямо в центре небольшого участка между более крупными домами, и единственное, что делало его не таким унылым, был одинокий разросшийся куст у дороги. Я отметила про себя, что сосед на участке справа совсем недавно отгородился от этого дома высоким деревянным забором. Земля под ним была ещё влажной, а обработанная древесина не успела потускнеть — значит, забор был новым. Дом, перед которым я припарковалась, был огорожен по периметру сеткой-рабицей, наглухо приваренной к стальным столбам.
Я посидела в машине ещё немного, разглядывая фасад. Чем больше я всматривалась, тем больше дом казался не столько заброшенным, сколько... недружелюбным. Кирпичи были пыльно-розового цвета, а не тёмно-красные, как у остальных на улице. На крыльцо перед глухой входной дверью вела лесенка в четыре ступеньки. Большое окно слева от двери было просто серым квадратом — из моей машины не было видно ничего, что находилось в комнате.
Я глубоко вздохнула и снова просмотрела ответы владельца из анкеты. Согласно распечатке, Эндрю Клэйтон купил этот дом на аукционе два месяца назад для своей матери. Однако во время первого посещения она отказалась заходить внутрь. Она поклялась, что, стоя на крыльце, почувствовала, как кто-то обнял её за плечи и прошептал что-то на ухо. Клэйтон нанял меня, чтобы я «прочитала» дом и убедила его мать, что здесь безопасно.
Из телефонного разговора стало ясно, что он не хочет, чтобы она жила с ним. Ему нужно было «чистое заключение» для дома как можно скорее. А раз он был готов заплатить мне втрое больше моего обычного тарифа за два часа в доме в районе, где я мечтала в конце концов обосноваться, я согласилась. Я взяла свою рабочую сумку и вышла из машины.
Я планировала осмотреть участок, пока жду клиента, но едва моя нога ступила на неровно скошенную траву, как из-за поворота вынырнул чёрный BMW и припарковался перед моей скромной машинкой. Двигатель не успел заглохнуть, как из-за руля вылез невысокий мужчина, хлопнул дверью и направился ко мне.
— Мисс Брукс? — спросил он, остановившись в двух шагах.
— Да, — ответила я, терпеливо ожидая, пока он с ног до головы шарил по мне оценивающим взглядом. Когда он снова посмотрел мне в лицо, я продолжила: — Ваша мама не присоединится к нам, мистер Клэйтон?
Он усмехнулся.
— Она не вернётся сюда, пока не получит «экспертное мнение», — сказал он, явно выделяя эти слова кавычками. — Она даже подъезжать к дому не стала, чтобы встретить вас. Она о вас слышала, и этого для неё достаточно.
— Передайте ей, пожалуйста, мою благодарность за доверие, — сказала я, стараясь быть как можно более учтивой. Этот мужчина уже был мне неприятен, и совершенно не хотелось оставаться с ним в доме наедине даже непродолжительное время. Однако прежде чем я успела предложить осмотреть дом одной, у него зазвонил телефон, и он выхватил его из кармана.
— Эндрю у аппарата. Да, могу говорить, секундочку, — он нажал кнопку на телефоне, повернулся ко мне и протянул ключ. — Справитесь с вашими фокусами-покусами самостоятельно, да?
Я кивнула и взяла ключ. Едва он оказался у меня в руке, как мужчина развернулся и направился к своей машине. Дверь BMW захлопнулась, не успела я подойти к крыльцу. Я сделала вид, что изучаю что-то на крыльце, прежде чем подняться по ступеням и открыть дверь. Даже если Клэйтон во всё это не верил, это позволит ему хотя бы не врать матери о тщательности проведённого мною осмотра.
Внутри дом оказался ещё меньше, чем снаружи. Дверь вела прямо в гостиную, скудно освещённую лишь тем светом, что пробивался сквозь полупрозрачные занавески на большом окне. У стены напротив окна стоял одинокий диван. Дверной проём справа вёл в спальню, в которой не было собственного естественного освещения. Вглядевшись в полумрак, я разглядела, что окно там было, однако его заколотили досками, превратив в подобие пустой полки. Односпальная кровать без постельного белья была придвинута к передней стене, рядом на тумбочке стояла лампа без абажура. Я рискнула подойти поближе — лампочки в ней не было.
Я повернулась, намереваясь расставить несколько свечей для антуража, на случай если Клэйтон решит проверить, что я тут делаю. Но едва я подняла сумку, раздался голос. На этот раз — не мой, и не в моей голове.
«Тебя предупреждали — остановись».
Я замерла, а затем скосила глаза направо и налево в поисках источника этого низкого голоса. Я знала, что это не запись в моей туфле. К тому же, там были только звуки, а не слова. Я глубоко вздохнула, расправила плечи и отругала себя за глупость. Но не успела сделать и шага, как почувствовала, как чьи-то пальцы с силой уткнулись мне в грудь, отбрасывая назад. Я споткнулась и упала на кровать, пытаясь удержаться. Сумка отлетела в сторону. Приземлившись спиной на матрас, я вывихнула запястье.
— Какого чёрта... — больше я ничего не успела выговорить.
Ладонь плотно прижалась к моему рту, и запах тления заполнил ноздри. И снова тот голос:
— Ты звала, и мы пришли.
Рука исчезла, и я отползла к изголовью, усевшись на край кровати. Я изо всех сил прислушалась, но в доме не было слышно ни малейшего движения. Но когда я взглянула в дверной проём, в гостиную, свет изменился, озарив безмолвные комнаты. Я сглотнула и оттолкнулась от кровати. В этот момент из комнаты, похожей на ванную, в спальню вошла фигура.
Это была девочка-подросток, волосы которой редкими прядями свисали на лицо. Она остановилась в паре шагов от меня и подняла голову, чтобы взглянуть на меня. Её одежда в стиле девяностых была грязной, а сама она выглядела так, будто только что плакала. Её лицо показалось мне до боли знакомым, но я не могла вспомнить, где его видела.
Её злой голос резанул слух, будто битое стекло.
— У меня нет никаких детей! И никогда не было! Мой папаша об этом позаботился, а мама даже не знает. Она не будет искать меня из-за тебя!
Она потянулась вперёд и с силой толкнула меня обратно на кровать.
Сердце ушло в пятки, когда я наконец поняла, на кого она похожа. Но я не успела издать ни звука, как фигура исказилась, клубы дыма закружились вокруг её лица и волос. Подросток превратился в крупного мужчину. В одной руке он держал верёвку, а с его губ сорвался рык.
— И она никогда её не найдёт, — прохрипел он хриплым, гортанным голосом. — Хелен — моя девочка! — Он громко рассмеялся, и меня обдало гнилостным дыханием, когда он наклонился ко мне.
Я попыталась откатиться влево, чтобы улизнуть от него, но его руки резко рванулись вперёд и сжали моё лицо. Прежде чем я успела закричать, его пальцы стали старыми и скрюченными от артрита, а хватка ослабла. Теперь передо мной была пожилая женщина, сквозь тонкую кожу на щеках просвечивали хрупкие синие вены.
— Он знал, что я ненавижу пионы! Он посадил их мне назло!
Я с лёгким вскриком отшатнулась от неё. Она ещё мгновение постояла, с неодобрением качая головой. Я вскочила, сделала два шага и повернулась, пытаясь добраться до входной двери. Но путь мне преградили другие люди, смотревшие на меня с ненавистью в чёрных глазах, протягивая руки, чтобы схватить и удержать меня.
— Ты должна сказать Делиле, где я спрятал...
— Зачем ты сказала моей внучке, что я был...?
— Там нет никакой спрятанной шкатулки! Они же просто разгромят мой дом...
— Меня убили...
— Медсестра стащила моё кольцо прямо с...
— Скажи Джеймсу, что...
Тут мне наконец удалось закричать — громче, чем все эти голоса, требовавшие моего внимания. Я ухватилась за дверную ручку, рванула на себя. В панике я скатилась с крыльца, подвернув ногу. Я услышала, как хрустнула лодыжка, а затем пришла боль, и свет вокруг померк.
***
— Мисс Брукс? С вами всё в порядке?
Боль резко вернула меня к реальности. Небо над головой было безжалостно ярким, а в висках стучало. Я попыталась сфокусировать взгляд на склонившемся надо мной лице.
Мистер Клэйтон смотрел на меня с выражением, балансирующим между искренним беспокойством и плохо скрываемым раздражением.
— Что… что произошло? — мой голос прозвучал хрипло и чуждо.
— Я бы и сам хотел это знать. Вы вылетели из дома, как ошпаренная, и кубарем скатились с крыльца. Что-то кричали, кажется. За вами что, дьявол гнался?
Я медленно приподнялась, опираясь на локоть, и острая боль в запястье напомнила о падении на кровать. О Боже, на ту кровать... Нет, это не могло быть правдой. Не могло.
— Я… мне стало плохо, — выдавила я, избегая взгляда Клэйтона. — Внезапно закружилась голова. Возможно, в доме проблемы с вентиляцией. Или… или какие-то испарения. А может, плесень. В старых домах это частое явление.
Я понимала, насколько неубедительно это звучит, но это было всё-таки объяснением. Отравление просачивающимся из подвала газом. Галлюцинации из-за спор плесени. Да, что угодно, только не то, во что мой мозг отказывался верить.
— Вам определённо стоит провести тщательную дезинфекцию и проверить все системы, — продолжила я, уже собравшись с духом. — Воздух внутри очень спёртый и… тяжёлый. Я не могу дать «чистое заключение», пока вы не устраните возможные источники токсинов.
Клэйтон выпрямился, его лицо окаменело.
— Я так и думал. Впустую потраченные время и деньги. Ладно, с этим разберёмся. Вам нужна помощь? Выглядите не лучшим образом.
— Нет, нет, я справлюсь, — я попыталась встать, но едва не рухнула снова, как только перенесла вес на правую ногу. — Я вызову такси.
Он не стал настаивать, лишь молча наблюдал, как я, хромая, ползу к своей машине. Пока я ждала такси, Клэйтон, не говоря ни слова, уехал, оставив меня одну на тротуаре перед негостеприимным домом.
В такси, глядя на мелькающие за окном улицы, я пыталась заглушить внутреннюю дрожь. «Испарения. Плесень. Отравление», — твердила я себе, как мантру. Но мои руки всё ещё чувствовали ледяное прикосновение, а в ноздрях стоял сладковатый запах тления.
«Хватит, — прошептала я сама себе, закрывая глаза. — Всё кончено».
Я давала себе это обещание и раньше, но сейчас намеревалась его выполнить. В конце концов, денег уже с лихвой хватало, чтобы расплатиться с долгами. А притягательность дальнейшей лёгкой наживы меркла перед лицом того ужаса, что приоткрылся мне в том доме. Попытки убедить себя в том, что мне всё привиделось, были бесполезны.
Игра окончена. Пора возвращаться к реальной жизни. Пока не стало слишком поздно.