Как российский бизнес получает финансовую подушку безопасности от государства
Коллеги, сегодня поговорим о том, как российский бизнес пытается получить финансовую подушку безопасности от государства в условиях, когда небо над заводами и нефтебазами превратилось в зону повышенного риска. История, скажу я вам, одновременно драматичная и показательная – о том, как современная война меняет правила игры для всех, включая тех, кто, казалось бы, находится в глубоком тылу.
Когда дроны стали головной болью для промышленности
Представьте картину: вы руководите крупным нефтеперерабатывающим заводом где-нибудь в европейской части России. Утро начинается не с кофе и планерки, а с проверки систем противовоздушной обороны. Каждый день приходится думать не только о производственных показателях, но и о том, не прилетит ли сегодня очередной беспилотник, который за несколько минут может превратить миллиарды рублей инвестиций в дымящиеся руины.
Именно в такой реальности оказались российские промышленники в 2024-2025 годах. Атаки украинских БПЛА превратились из единичных инцидентов в системную проблему, которая бьет по самым чувствительным точкам экономики. Нефтеперерабатывающие заводы, металлургические комбинаты, химические производства, объекты электроэнергетики – все это стало приоритетными целями для беспилотных атак.
И тут начинается самое интересное. Бизнес, который всегда считал, что безопасность – это дело государства, вдруг понял: придется защищаться самостоятельно. Причем речь идет не о каких-то символических мерах вроде охраны на проходной. Нет, коллеги, речь о серьезных деньгах и серьезной инфраструктуре.
Сколько стоит спокойный сон директора завода
Давайте посчитаем, во что обходится защита от летающей угрозы. Предприятиям приходится возводить защитные сооружения – не декоративные заборчики, а настоящие бронированные конструкции. Устанавливать системы видеонаблюдения – и не пару камер для галочки, а целые комплексы, способные отслеживать воздушное пространство. Закупать системы радиоэлектронной борьбы, которые стоят как небольшой самолет. И это только превентивные меры.
А теперь представьте, что атака все-таки произошла. К затратам на защиту добавляется ремонт и восстановление производственных мощностей. Компенсация ущерба третьим лицам – потому что когда горит нефтебаза, страдают не только ее владельцы. И самое болезненное – упущенная выгода от простоя производства. Нефтеперерабатывающий завод, остановленный на неделю или месяц, – это не просто недополученная прибыль, это цепная реакция по всей экономике.
Независимый промышленный эксперт Максим Шапошников приводит конкретные цифры, от которых становится не по себе. Годовые страховые выплаты по защите от дронов достигают полутора-двух процентов от стоимости основных средств предприятия. Это сопоставимо с налогом на имущество – то есть фактически предприятия платят двойной налог, один из которых идет не государству, а на собственную безопасность.
В 2024 году, по оценкам экспертов Национальной технологической инициативы, совокупные расходы на безопасность составили до ста миллиардов рублей. Внушительная сумма, правда? Но это было только начало. В 2025 году, с учетом совершенствования систем нападения со стороны противника, эти расходы могут удвоиться и достичь двухсот миллиардов рублей.
Двести миллиардов, Карл! Это бюджет небольшой страны. Это деньги, которые могли бы пойти на модернизацию производства, на повышение зарплат, на инвестиции в развитие. Вместо этого они улетают – в буквальном смысле – на борьбу с дронами.
Что предлагает бизнес: три кита налоговой защиты
Летом 2025 года терпение российских промышленников лопнуло. Российский союз промышленников и предпринимателей, который представляет интересы крупнейших компаний страны, решил действовать. Президент РСПП Александр Шохин в начале июля направил письмо самому президенту Владимиру Путину с конкретными предложениями о том, как государство могло бы разделить бремя расходов на защиту от беспилотников.
И надо отдать должное бизнесу – предложения были продуманные, детальные и вполне реалистичные. Не абстрактные просьбы "дайте денег", а конкретный механизм, встроенный в существующую налоговую систему.
Первая мера: прямая налоговая компенсация
Суть проста и элегантна: государство компенсирует предприятиям половину – пятьдесят процентов – фактических расходов на защиту от БПЛА. Причем речь идет обо всем спектре затрат: строительство или покупка защитных сооружений, установка систем видеонаблюдения и обнаружения, приобретение комплексов радиоэлектронной борьбы, ремонт и восстановление поврежденных производственных мощностей, compensation ущерба третьим лицам.
Механизм компенсации тоже продуман с умом. Для предприятий нефтеперерабатывающей, металлургической и химической отраслей предлагается делать вычет из акцизов на их продукцию – нефтепродукты, жидкую сталь, газ и так далее. То есть не выделять отдельные бюджетные деньги, а позволить компаниям платить меньше в уже существующие налоговые потоки.
Логика железная: предприятие все равно платит акцизы, просто часть этих денег идет не в бюджет, а на защиту самого предприятия. Государство получает работающий завод вместо дымящихся руин, а бизнес – хоть какую-то финансовую передышку.
Вторая мера: компенсация упущенной выгоды
Но прямой ущерб – это только половина проблемы. Когда завод останавливается после атаки или для проведения ремонта, он теряет прибыль. Причем потери зависят от длительности простоя: одно дело остановиться на три дня, совсем другое – на три недели или три месяца.
РСПП предлагает ввести дополнительный акцизный вычет, дифференцированный в зависимости от периода простоя предприятия. Чем дольше завод не работает из-за последствий атаки, тем больше налоговых льгот он получает. Это своего рода компенсация недополученных доходов – не полная, конечно, но хоть что-то.
Идея особенно актуальна для тех отраслей, где остановка производства особенно болезненна. Нефтепереработка, например, – это непрерывный технологический процесс. Остановить и потом снова запустить НПЗ – задача не на один день, требующая огромных ресурсов и времени.
Третья мера: федеральный инвестиционный вычет
Третье предложение РСПП – самое амбициозное и потенциально самое эффективное. Оно касается включения пятидесяти процентов расходов на антитеррористическую защиту и выпадающих доходов от приостановки производств в состав федерального инвестиционного налогового вычета. При этом предлагается возможность уменьшения федеральной части налога на прибыль вплоть до нуля.
Эта мера универсальна – она подходит для всех отраслей, включая те, которые не платят акцизы. По сути, государство говорит бизнесу: "Окей, вы потратились на защиту и понесли убытки из-за атак – мы разрешаем вам не платить налог на прибыль, пока вы не компенсируете свои потери".
Особенно элегантно то, что все три меры РСПП просит ввести "задним числом" – с первого января 2025 года. То есть учесть те расходы, которые бизнес уже понес за первое полугодие. Это не жадность, а справедливость: атаки-то шли, предприятия-то тратились, просто законодательной базы для компенсации еще не было.
Реакция государства: от энтузиазма до скептицизма
Казалось бы, логичное и взвешенное предложение должно было получить быструю поддержку. Ан нет, коллеги. Государственная машина работает по своим законам, и ответы оказались неоднозначными.
Минфин, который должен был стать ключевым игроком в реализации этой инициативы, пока не поддержал идею. Причины не раскрываются в деталях, но можно предположить: финансовое ведомство традиционно осторожно относится к любым налоговым льготам, которые уменьшают поступления в бюджет. А здесь речь идет о потенциально очень больших суммах.
В самом РСПП, впрочем, настроены оптимистично. Как заявили представители союза, идея детально прорабатывается и будет оформлена в виде официального предложения в течение ближайших двух недель после августа 2025 года. То есть процесс идет, хоть и медленнее, чем хотелось бы бизнесу.
Голос парламентариев: поиск альтернатив
Интересную позицию высказал депутат Госдумы Кирьянов. Он считает вопрос неоднозначным и предупреждает, что внесение изменений в Налоговый кодекс может быть нецелесообразным. Его аргументация заслуживает внимания.
По мнению депутата, для крупных и системообразующих предприятий, которые играют ключевую роль в экономике страны, следует разработать индивидуальный механизм компенсации. Не через налоговые льготы для всех, а через точечную поддержку наиболее важных объектов. Решение таких вопросов можно найти в рамках работы правительства, без необходимости менять законодательство.
Кирьянов указывает на важный момент: страховые компании рассматривают атаки беспилотников как форс-мажорные обстоятельства. А это значит, что стандартные страховые полисы не покрывают такие риски. Предприятия либо остаются без страховки, либо платят космические суммы за специальные полисы.
Депутат предлагает альтернативу: создать специальный государственный фонд поддержки пострадавших предприятий. Не страховую организацию в классическом смысле, а именно механизм государственной поддержки. Фонд мог бы действовать более гибко, чем налоговые льготы, и более адресно помогать тем, кто действительно пострадал.
Реальность на местах: страхи и опасения предпринимателей
Пока чиновники и бизнес-лобби обсуждают механизмы компенсации на федеральном уровне, на местах царят свои настроения. Татарстанские предприниматели, например, откровенно опасаются, что помощь до них просто не дойдет. Они жалуются на нерасторопность чиновников и бюрократические препоны.
И это не паранойя, а вполне обоснованные страхи. История российского бизнеса знает немало примеров, когда красивые федеральные программы поддержки увязали в региональных кабинетах. Когда между объявлением льготы и реальным получением денег проходили месяцы, а то и годы. Когда требования для получения поддержки оказывались настолько жесткими, что проще было вообще не связываться.
Малый и средний бизнес особенно уязвим в этом плане. У крупных корпораций есть юридические отделы, лоббистские возможности, прямые каналы связи с федеральным центром. У небольшого завода такой роскоши нет – есть только директор, главбух и надежда на то, что система сработает справедливо.
Параллельные инициативы: как государство поддерживает производителей БПЛА
Пока одни просят компенсаций за ущерб от дронов, другие получают льготы за их производство. И это не ирония судьбы, а вполне логичная государственная политика.
Совет Федерации на заключительном пленарном заседании весенней сессии одобрил закон, освобождающий производителей малых беспилотных летательных аппаратов от уплаты налога на добавленную стоимость. Разработчиками выступила группа парламентариев, включая сенаторов Владимира Якушева и Дарью Лантратову.
До этого нулевая ставка НДС действовала только для производителей тяжелых БПЛА – весом более тридцати килограммов. Новая льгота коснулась беспилотников весом от ста пятидесяти граммов. Логика понятна: с учетом реалий боевых действий легкие и сверхлегкие дроны оказались самыми востребованными. Это основной инструмент разведки, корректировки огня, а часто и непосредственного поражения целей.
Сенатор Дарья Лантратова объяснила важность меры очень просто: "Большинство из вас помогает фронту, и вы прекрасно знаете, что значительная часть оборудования для наших бойцов – это именно беспилотные системы. Изделия наших отечественных производителей успешно уничтожают вооружение противника, поэтому для нас принципиально важно поддержать отрасль БПЛА в России".
Закон также освобождает от НДС ввозимые из-за рубежа двигатели и их комплектующие для беспилотников. Льгота будет действовать до конца 2027 года. По мнению авторов, это станет существенной поддержкой отечественных производителей и даст дополнительную возможность привлекать инвесторов в отрасль.
Получается интересная картина: государство стимулирует производство дронов, освобождая их производителей от налогов, и одновременно обсуждает компенсацию ущерба тем, кто от этих дронов страдает. Циничная экономика современной войны, где одни зарабатывают на производстве оружия, другие теряют на защите от него, а государство пытается сбалансировать интересы всех сторон.
Безопасность как новая статья расходов: изменение бизнес-модели
Атаки беспилотников меняют не только баланс расходов предприятий, но и саму философию ведения бизнеса. То, что раньше считалось экзотикой – защита от воздушных атак, – теперь стало обязательной статьей бюджета, такой же естественной, как зарплата или коммунальные платежи.
Крупные предприятия вынуждены создавать целые подразделения безопасности, занимающиеся не только традиционной охраной периметра, но и мониторингом воздушного пространства. Закупается специализированное оборудование – радары, системы РЭБ, которые еще несколько лет назад были прерогативой исключительно военных.
Меняется и подход к проектированию новых объектов. Если раньше при строительстве завода главными критериями были логистика, доступ к ресурсам и рабочей силе, то теперь добавился еще один фактор – уязвимость с воздуха. Насколько объект заметен? Можно ли его замаскировать? Есть ли возможность быстро восстановить производство в случае атаки?
Это фундаментальный сдвиг в бизнес-планировании. Инвесторы теперь вынуждены закладывать в расчеты не только традиционные риски – колебания цен, изменения законодательства, конкуренцию, – но и вероятность прямого военного воздействия. Причем воздействия не где-то на линии фронта, а в глубоком тылу, за сотни километров от зоны боевых действий.
Экономика цифр: кто платит и кто выигрывает
Давайте посмотрим на ситуацию с точки зрения холодных цифр. Если расходы на защиту достигают двухсот миллиардов рублей в год, и государство готово компенсировать половину, речь идет о ста миллиардах из бюджета. Это серьезные деньги даже для федерального бюджета.
Но надо понимать, что альтернатива еще дороже. Если не защищать предприятия и не компенсировать убытки, под угрозой окажутся целые отрасли. Остановка крупного НПЗ – это не просто убытки его владельцев, это дефицит топлива, рост цен, социальная напряженность. Разрушение металлургического комбината – это разрыв производственных цепочек, невыполнение госконтрактов, проблемы в оборонке.
То есть государство в любом случае заплатит – либо напрямую через налоговые льготы и компенсации, либо косвенно через последствия разрушения промышленной инфраструктуры. Вопрос только в том, какой вариант эффективнее и справедливее.
С точки зрения бизнеса, предложенные РСПП механизмы – это не халява, а попытка разделить ответственность с государством. Предприятия все равно несут большую часть расходов – те самые пятьдесят процентов, которые не компенсируются. Они инвестируют в защиту, они рискуют своими активами, они продолжают работать в условиях постоянной угрозы.
Правовые и бюрократические препятствия
Даже если политическая воля к введению компенсаций будет, остаются серьезные технические проблемы. Как определить, что расходы действительно связаны с защитой от БПЛА, а не просто с модернизацией производства? Как проверить обоснованность затрат? Как не дать превратить благую инициативу в очередную лазейку для оптимизации налогов?
Представьте ситуацию: предприятие закупает систему видеонаблюдения стоимостью в десятки миллионов рублей. Половину суммы оно хочет вычесть из налогов как расходы на защиту от дронов. Но эта же система может использоваться для контроля производственного процесса, для обеспечения общей безопасности, для множества других целей. Как отделить одно от другого?
Или возьмем ремонт после атаки. Предприятие заявляет убытки в миллиард рублей и просит компенсировать половину. Но часть этих расходов могла быть связана с уже запланированной модернизацией. Или завод использовал инцидент как повод для полной реконструкции, которую давно хотел провести. Как проверить реальный масштаб ущерба?
Нужна четкая методология оценки расходов, прозрачная система контроля, возможно, специальная комиссия, которая будет рассматривать каждую заявку. А это дополнительная бюрократия, дополнительное время, дополнительные возможности для коррупции и волокиты.
Международный контекст: как решают проблему в других странах
Интересно, что Россия не единственная страна, столкнувшаяся с необходимостью защиты гражданской инфраструктуры от дронов. Проблема актуальна во многих регионах мира, где идут конфликты или существует террористическая угроза.
В некоторых странах созданы специальные страховые программы, где государство выступает перестраховщиком для рисков, которые не готовы брать на себя коммерческие компании. В других действуют механизмы прямых субсидий на установку защитного оборудования. Есть примеры налоговых льгот, похожих на те, что предлагает РСПП.
Но российская ситуация уникальна масштабом угрозы. Речь идет не о единичных террористических актах, а о систематических атаках на стратегически важные объекты. И уникальна она также масштабом потенциальных компенсаций – те самые сотни миллиардов рублей, которые должны откуда-то взяться.
Социальные и политические последствия
За сухими цифрами компенсаций и налоговых вычетов стоят реальные люди и реальные проблемы. Когда атакуют нефтебазу, страдают не только ее владельцы, но и жители близлежащих районов. Горящее топливо, токсичные выбросы, эвакуация, паника – все это реальность современных атак.
Когда останавливается завод, под угрозой оказываются рабочие места. Если предприятие несет серьезные убытки и не получает компенсаций, оно может начать сокращать персонал, урезать зарплаты, откладывать инвестиции. Это прямо влияет на жизнь тысяч семей, на экономику целых городов и регионов.
Есть и политическое измерение проблемы. Если государство не поддержит бизнес в этой ситуации, это будет воспринято как предательство. Крупные компании и так платят огромные налоги, и так выполняют государственные задачи, и так работают в сложнейших условиях. Если им еще и откажут в компенсации убытков от фактически военных действий, это серьезно подорвет доверие между властью и бизнесом.
С другой стороны, слишком щедрые компенсации могут вызвать недовольство других секторов экономики. Почему нефтяникам и металлургам помогают, а малому бизнесу, который тоже страдает от последствий СВО, нет? Почему крупные корпорации получают налоговые льготы, а обычные граждане платят полную цену?
Перспективы и возможные сценарии
Что ждет инициативу РСПП в будущем? Сценариев несколько, и все они вполне реалистичны.
Сценарий первый: полное принятие предложений
Государство соглашается с аргументами бизнеса и вносит в Налоговый кодекс все три предложенные меры поддержки. Предприятия получают компенсации задним числом с начала 2025 года. Система начинает работать, отлаживается, становится постоянной частью налогового законодательства.
Плюсы: бизнес получает реальную помощь, снижается финансовая нагрузка, повышается устойчивость промышленности. Государство сохраняет работающие предприятия, налоговые поступления, рабочие места.
Минусы: серьезная нагрузка на бюджет, риски злоупотреблений, недовольство других секторов экономики.
Сценарий второй: частичное принятие с ограничениями
Более вероятный вариант. Государство соглашается с идеей в принципе, но вводит жесткие критерии и ограничения. Компенсации получают только системообразующие предприятия. Только те, кто действительно пострадал от атак. Только после тщательной проверки и подтверждения расходов.
Плюсы: более целевое и эффективное использование бюджетных средств, меньше рисков злоупотреблений.
Минусы: бюрократия, долгое рассмотрение заявок, не все нуждающиеся получат помощь.
Сценарий третий: альтернативный механизм
Государство отказывается от налоговых льгот, но создает специальный фонд поддержки, как предлагал депутат Кирьянов. Фонд работает по своим правилам, более гибким, чем налоговое законодательство.
Плюсы: возможность точечной помощи, гибкость в принятии решений, отсутствие необходимости менять НК РФ.
Минусы: дополнительная структура, риски непрозрачности, возможные задержки с выплатами.
Сценарий четвертый: отказ
Самый жесткий вариант. Государство считает, что бизнес должен справляться сам, что это его коммерческие риски, что бюджет не резиновый. Инициатива РСПП отклоняется.
Плюсы для государства: экономия бюджетных средств.
Минусы: рост убытков предприятий, возможные банкротства, снижение промышленного производства, социальная напряженность.
Что это значит для обычных граждан
Может показаться, что вся эта история про налоговые вычеты и компенсации касается только крупного бизнеса и чиновников. Но это не так, коллеги. Последствия затронут всех.
Если предприятия получат компенсации и смогут продолжать работать эффективно, это значит стабильные цены на топливо, металл, химическую продукцию. Это значит сохранение рабочих мест, стабильные налоговые поступления в региональные бюджеты, деньги на социальные программы.
Если же компенсаций не будет, и предприятия начнут закрываться или резко сокращать производство, мы все почувствуем это на своих кошельках. Рост цен на бензин и дизель, подорожание продуктов (потому что их нужно доставлять), проблемы с отоплением (если пострадают нефтеперерабатывающие мощности), безработица в промышленных регионах.
Кроме того, есть вопрос справедливости. Предприятия страдают фактически от военных действий. Они не выбирали быть мишенями, они не провоцировали атаки. Должно ли государство в такой ситуации оставить их один на один с проблемой или разделить бремя?
Уроки и выводы
История с "налоговой броней" для бизнеса – это история о том, как современные конфликты стирают грань между фронтом и тылом, между военной и гражданской экономикой. Беспилотники, которые еще десять лет назад казались экзотической игрушкой, превратились в серьезное оружие, способное наносить удары на сотни километров вглубь территории противника.
Это заставляет переосмысливать базовые принципы экономической безопасности. Недостаточно иметь эффективное производство и отлаженную логистику – нужна еще и физическая защита от атак с воздуха. Недостаточно платить налоги и соблюдать законы – нужно быть готовым к тому, что твой завод может стать мишенью.
Государство и бизнес ищут баланс между экономической целесообразностью и необходимостью защиты. Это непростой поиск, требующий компромиссов с обеих сторон. Бизнес должен понять, что государство не может компенсировать все убытки – бюджет не безграничен. Государство должно понять, что без поддержки предприятия могут не выдержать нагрузки.
Инициатива РСПП – это попытка найти этот баланс через конкретные, работающие механизмы. Насколько она успешна, покажет время. Но сама постановка вопроса уже важна – она признает проблему и предлагает решения, а не просто жалуется на трудности.
Что дальше
В ближайшие месяцы станет ясно, какой путь выберет государство. Будут ли приняты предложения РСПП в исходном виде, с изменениями или вообще отвергнуты. Будет создан альтернативный механизм поддержки или бизнес останется один на один с проблемой.
Важно понимать, что это не разовая история. Угроза атак беспилотников никуда не денется в обозримом будущем. Наоборот, технологии будут совершенствоваться, дальность и точность атак расти, а значит, проблема станет только острее.
Поэтому решения, которые принимаются сейчас, – это не временная мера, а формирование новой модели взаимодействия государства и бизнеса в условиях современных угроз. Модели, которая должна быть эффективной, справедливой и устойчивой.
Коллеги, мы живем в эпоху, когда дроны меняют не только тактику ведения войны, но и экономику мирных регионов. Когда бухгалтер завода вынужден разбираться в системах РЭБ, а директор думать не только о рентабельности, но и о противовоздушной обороне. Это новая реальность, к которой нужно приспосабливаться.
И история с "налоговой броней" – это один из первых серьезных шагов такой адаптации. Посмотрим, насколько он окажется успешным.
Хотите быть в курсе последних новостей о новых трендах и законах в секторе логистики? Подпишитесь на наш Telegram-канал: https://t.me/uraltrackpro
— Наш Сайт (https://uraltrackpro.store/)
