Ира родилась в бедной, но очень дружной семье. О богатстве никогда не мечтала, мечтала о любви, как и все девочки.
Любовь не случалась. Вот бывает так – вроде девушка милая, добрая, симпатичная, и все хотят с ней дружить, а вот любить – нет, не хотят.
И вдруг она встретила Александра. Случилось всё как в кино: она переходила дорогу, он гнал на своей дорогой красной машине и затормозил в самый последний момент. Ира от испуга упала и ободрала колени, прям как в детстве. Александр же выскочил из автомобиля бледный, как бабушкины простыни, которые та отбеливала каждую субботу, опустился на пыльную дорогу в своих дорогих брюках и спросил:
-Я что, сбил ангела?
Ангел из Иры был такой себе – нос облез, потому что на выходных она сгорела на пляже, грязные волосы собраны в хвост, потому что горячую воду снова отключили, старая юбка открывает не очень стройные ноги.
-Смотри, куда едешь! – накинулась на него испуганная Ира.
Колени жгло, на колготках поползла безнадёжная стрелка, а ещё он был так безобразно красив, что Ире до слёз было обидно, что она в таком виде.
-Прости. Пошли, у меня аптечка есть, обработаем твои раны.
-Не пойду я никуда! – возмутилась Ира.
Но пошла. Да и кто бы ни пошёл с таким красавчиком – он походил на Бреда Пита в молодости: блестящие волосы словно только что уложены самым искусным парикмахером, голливудская улыбка и лукавая ямочка на щеке. Колготки пришлось снять, спрятавшись за машиной, после чего Александр обработал ей колени. А когда стало жечь, подул, как это делала бабушка в детстве. И Ира пропала.
Их роман развивался бурно, так что Ира даже опомниться не успела, как уже стала невестой. Она страшно боялась знакомиться с его родителями. И боялась не зря – сразу стало ясно, что родители Александра не в восторге от выбора сына. Ире задавали каверзные вопросы про её планы на будущее и наличие недвижимости. А что она могла сказать про планы на будущее? Доучивается на учителя начальных классов, подрабатывает ночным кассиром, снимает комнату на окраине города. Что тут ещё скажешь?
-Не переживай, малыш, – говорил ей Александр. – Они привыкнут. Знают же, что я люблю тебя, и сами тоже полюбят.
Несмотря на весь свой ум и опыт, Александр был очень наивным человеком. А вот Ира такой не была и всё ждала подвоха. И дождалась.
Ей позвонила мать Александра и предложила выпить кофе. Вроде бы безобидное приглашение, но Ира разволновалась. Будущая свекровь не стала тянуть время и сразу сказала:
-Ты неплохая девушка, претензий у меня к тебе нет. Но сама пойми – вы с Александром не пара. Это сейчас вам кажется, что любовь – это всё, что нужно. Поверь мне – не всё. Потом мне ещё спасибо скажешь. Вот, держи – это тебе, – она протянула Ире пухлый конверт. – Распоряжайся ими, как хочешь. Будешь умной – в жилье вложишь, а нет – растратишь на шмотки и косметику. И нет, я тебя не покупаю – не в этом суть. Просто прошу не портить жизнь ни себе, ни Саше. У каждого будет своё счастье.
Ира так растерялась, что не сообразила оттолкнуть конверт, и он так и остался лежать на столике, когда мама Александра поднялась и ушла. А Ира так и продолжала сидеть на месте, оглушённая и униженная. Она подумала, что нужно вернуть деньги, но как теперь это будет выглядеть? От обиды даже слёзы на глазах выступили. И что растерялась и повела себя как дурочка, и что мать Александра с ней так поступила.
Конечно, она пошла к жениху с этими деньгами. Вывалила их на стол и сказала:
-Вот, смотри, сколько я стою по мнению твоей матери.
Ира ждала, что он поддержит её. Что немедленно позвонит родителям и скажет, чтобы они не смели делать ничего подобного…
Но Александр вдруг замямлил.
-Ты уверена? Может, ты неправильно её поняла… Мама совсем не такая, она точно что-то другое имела в виду…
Ира подобного не ожидала. Она обиделась. Отстранилась. А деньги так и остались лежать на столе. Александр быстро собрался и ушёл, сославшись на дела. Ира всю ночь проплакала в подушку. Деньги убрала в шкаф.
С того дня звонки Александра становились короче, а планы на выходные сдвигались и отменялись. Он по-прежнему называл её «малыш», но в этом слове появилась отстранённая привычка, а не нежность. Ира чувствовала эту перемену внутренним чутьём. Она ловила его задумчивый взгляд, устремлённый в окно, по два раза повторяла вопросы. Он был рядом, но мыслями улетал куда-то далеко, в какой-то другой мир, где не было нищих учительниц и проблем с горячей водой. И однажды сказал то, что уже давно висело неприятным предчувствием в воздухе.
-Нам надо побыть отдельно, – промямлил он. – Подумать о будущем.
Ира не стала спорить. Она уже давно была готова к такому исходу.
Однажды вечером, перебирая вещи в шкафу, она наткнулась на тот самый конверт. Он так и лежал на полке немым свидетелем крушения её любви. Взяв конверт в руки, Ира почувствовала не жгучую обиду, как тогда, а холодную, тяжёлую решимость. Она не могла вернуть его сейчас – это выглядело бы как театральный жест. Но и тратить на «шмотки и косметику», как пророчила свекровь, не собиралась.
«Будешь умной – в жилье вложишь». Эти слова, сказанные с презрением, вдруг стали для неё руководством к действию. Не из смирения, а из упрямства.
Ира пошла в банк. Деньги от матери Александра стали первым взносом. Она выбрала крошечный, видавший виды домик на окраине города. Домик был старым, требовал ремонта, но у него был свой палисадник и кривая яблоня под окном. Ипотека на двадцать лет казалась пожизненным приговором, но приговором, который она вынесла себе сама, в отличие от того, что готовили для неё другие.
Она продолжала работать и учиться. Дни были расписаны по минутам: учёба, час езды на автобусе в свой домик, где её ждали ведро с раствором, обои и кисти, а потом снова автобус и ночная смена. Ира научилась шпаклевать стены, класть плитку и класть линолеум. Руки покрылись мозолями, под ногтями застревала засохшая краска, спина ныла от напряжения. Но это была её боль, её труд, её дом. Каждый прибитый гвоздь, каждый выкрашенный подоконник был молчаливым протестом против тех, кто считал её никчёмной.
Соседка баба Лида, поначалу скептически косившаяся на молодую хозяйку, вскоре стала её верной союзницей. Ира помогала ей по хозяйству: то дров принесёт, то в магазин сходит, то банки с погреба достанет. Баба Лида в ответ кормила её борщом и поучительными историями из своей долгой жизни.
-Ты, Ирочка, правильное дело затеяла, – говорила она, пока они вдвоём пили чай на кухне Иры. – Своя крыша – она и в дождь греет, и от дурных людей спасает.
Так оно и оказалось – жизнь в домике с палисадником обрела свой ритм, похожий на тиканье надёжных настенных часов. Ира привыкла просыпаться под щебет птиц, пить кофе на кухне, глядя на яблоню, и идти в школу – после получения диплома она устроилась в местную школу, и теперь до работы было рукой подать. Ремонт был почти закончен, и каждый уголок здесь был плодом её труда.
Как-то раз баба Лида позвонила ей, взволнованно позвала в гости.
-Ко мне племянник из другого города приехал!
Сергей оказался спокойным, основательным мужчиной, лет на десять старше Иры. Он не был похож на Александра – ни внешностью, ни манерой говорить. В его присутствии не было ослепительной ауры кинозвёзды, зато была тихая надёжность. Он работал инженером, за неделю навёл в доме бабы Лиды идеальный порядок и починил всё, что у Иры все никак не доходили руки – калитку, подтекающий кран.
Он стал заходить к Ире. Они пили чай на её кухне, разговаривали о жизни, о его и её работе. Сергей смотрел на неё ясным, спокойным взглядом, и в этом взгляде не было ни капли оценки или сравнения. Он не сыпал комплиментами, но всегда был рядом, когда нужен. Помог доделать забор, возил на своей старой, но надёжной машине за стройматериалами, молча слушал её рассказы о школьных буднях.
Ире с ним было спокойно, как в тихой гавани после долгого шторма. Когда он сделал ей предложение, сидя за тем самым кухонным столом, она сказала «да». Не от большой любви, а от выстраданного понимания, что это и есть та самая жизнь, которую она строит сама, по кирпичику. Они расписались в ЗАГСе и отметили это событие в кругу семьи. Свадебного платья, как у принцессы не было, было простое элегантное платье, в котором она чувствовала себя собой.
Год спустя у них родился сын. Когда Ира впервые взяла сына на руки, её мир перевернулся. Эта безграничная любовь затмила всё, что было до него. Она назвала его Лев, в честь деда. В её маленьком домике стало ещё светлее – от детских вещей, смеха и нового смысла.
Сергей был прекрасным отцом – заботливым, терпеливым. Он смотрел на Иру и сына с тихой, светлой нежностью. Они были семьёй. Настоящей, прочной, построенной на уважении и общей заботе о доме и сыне. Но иногда, глубокой ночью, когда все спали, а за окном шумел дождь, в памяти Иры всплывали другие картины. Несбыточные, как отрывки из чужого кино. Она вспоминала, как пыльная дорога жгла колени, а он, в своих дорогих брюках, опускался перед ней на асфальт. «Я что, сбил ангела?» – звучал в ушах его голос. Она вспоминала головокружительную скорость их романа, то чувство, когда земля уходит из-под ног, и летишь, не зная, куда, но счастливо.
Однажды, уложив Льва спать, она взяла ноутбук и, оглянувшись, как будто делая что-то запретное, вбила в поиск имя: «Александр Петров».
Соцсети выдали его сразу. Он почти не изменился – всё та же голливудская улыбка, та же ямочка. На аватарке он был с женщиной – ухоженной, стильной, с тем холодным, уверенным взглядом, который когда-то бросила на Иру его мать. На фото они были на каком-то вернисаже, он в идеально сидящем костюме, она – в маленьком чёрном платье. Под фото были комментарии друзей: «Идеальная пара!», «Наконец-то нашёл свою королеву».
Ира закрыла ноутбук. В груди было странное, пустое чувство. Не боли и не зависти, а скорее лёгкой, почти метафизической грусти по другой, не случившейся жизни. Какой была бы она с ним? Не эта Ира в растянутой футболке и с сыном на руках, а другая – в бриллиантах и на каблуках, жена олигарха, выходящая из красной машины.
«Нет, – тихо подумала Ира. – Никакая это не была бы жизнь. Это был бы красивый, долгий, изматывающий спектакль».
Тот давний роман с Александром был как гроза – ослепительная, громкая, потрясающая до глубины души. Но жить в вечной грозе невозможно. А её жизнь с Сергеем была как этот вечер – тихий, тёплый, наполненный простым и настоящим смыслом. Той самой великой любви, о которой она мечтала в юности, здесь не было. Зато было что-то большее, понимание, что всё, абсолютно всё, что с ней случилось – и падение на дороге, и горькие слёзы, и тот толстый конверт, – привело её именно сюда. К этому дому. К этому мужчине. К этому ребёнку.
Они с Сергеем хотели ещё детей, но дети долго не получались. Только спустя семь лет у Иры получилось забеременеть. Она ждала дочку, и беременность давалась непросто, так что даже пришлось лечь на сохранение. Лежать в больничной палате было непривычно и тревожно. Ира скучала по дому, по Сергею, который каждый вечер привозил ей домашний суп и рисунки от сына, по своим ученикам. Она вязала маленькие пинетки и слушала тихое бормотание телевизора, висящего в коридоре.
Однажды дверь в палату распахнулась, и санитарки вкатили каталку с новой пациенткой. Женщина была бледной и испуганной, но даже это не могло скрыть её утончённой красоты. Ира замерла, узнав её с первого взгляда. Та самая женщина с аватарки Александра. Его жена Алиса.
Её положили на койку напротив. Алиса была похожа на фарфоровую куклу. Её движения были резкими, взгляд – обиженным. Она тут же достала телефон.
-Саша, милый, меня на скорой привезли, тонус… Я так испугалась. Приезжай, пожалуйста.
Голос у неё был тонкий, немного капризный. Она помолчала, слушая ответ, и её красивое лицо исказилось разочарованием.
-Какой водитель? Мне нужен ты! Ну пожалуйста… Ладно. Да, пусть привезёт мой халат, ту шелковую пижаму из Милана и мой ноутбук.
Час спустя появился не сам Александр, а молодой человек в форме водителя, с огромной сумкой брендовых товаров. Алиса, едва взглянув на него, снова набрала мужа.
-Саш, я не могу здесь оставаться! Здесь так пахнет, такие ужасные занавески! Перевези меня в частную клинику, где я лежала с Агатой.
Ира даже не слышала голоса Александра, но по тому, как застыла и побелела Алиса, стало ясно – он говорил резко и жёстко.
-Что значит «хватит тратить деньги»? – прошептала Алиса, и в её глазах блеснули слёзы. – Я вынашиваю твоего ребёнка! Как ты можешь так говорить? И подумаешь, что снова дочь! Тебе лишь бы наследника! А я что, инкубатор?
Она бросила телефон на тумбочку и разрыдалась.
Ира лежала, не двигаясь, глядя в потолок. В ушах стоял голос его матери: «Поверь мне – не всё. Потом мне ещё спасибо скажешь».
И сейчас, спустя столько лет, глядя на эту несчастную, избалованную, но по-своему жалкую женщину, Ира наконец-то поняла: ей есть за что сказать спасибо.
Она тихо спустилась с кровати, налила стакан прохладной воды и протянула его Алисе.
-Успокойтесь, – сказала Ира. – Волноваться вам сейчас вредно.
Алиса удивлённо подняла на неё заплаканные глаза, но взяла воду. А потом долго жаловалась на мужа, который не рад третьей дочери, на его родителей, которые из него верёвки вьют, на то, что девочек она почти не видит, потому что у них няни и развивашки, а самой Алисе приходится проводить время в спортивном зале и салонах красоты – мужу надо соответствовать. Ира слушала её, положив руку на живот, где шевелилась её дочка – желанная, уже любимая. Сергей, узнав о беременности, весь день напевал что-то радостное, обнимая её и Льва. Ире не нужны были шелковые пижамы из Милана и частные клиники. Ей нужен был муж, который привезёт в больницу криво нарезанный бутерброд, сделанный её сыном, и будет держать её за руку во время родов. Мать Александра была права. Любви – той первой, ослепительной – было мало, хотя она и была самая настоящая…