Звонок в дверь нарушил тишину квартиры так резко, что Вера вздрогнула и уронила тюбик крема на кафельный пол ванной.
Она как раз намазывала руки после мытья посуды и никого не ждала в такой поздний час. На часах было почти девять вечера.
Через глазок она разглядела знакомый силуэт. Опять Геннадий. Вера глубоко вздохнула и открыла дверь.
— Чего явился? — выпалила она без всяких приветствий.
Муж прошмыгнул мимо, даже не взглянув на неё.
Направился прямиком в гостиную, где по телевизору шла какая-то передача про здоровье.
Плюхнулся в кресло и уставился в экран.
Вера осталась стоять в дверном проёме, скрестив руки на груди.
На журнальном столике лежал свежий номер газеты «Караван+Я», который она читала вечером с чаем.
— Ну, давай, выкладывай, зачем пришёл, — сказала она устало.
Геннадий помялся, потёр переносицу.
— Слушай, надо уже наконец дачу продавать. Хватит тянуть резину.
Вера почувствовала, как внутри всё сжалось от злости.
— Господи Боже мой, сколько можно одно и то же повторять? Я тысячу раз говорила: дача остаётся детям. Точка.
Лицо мужа налилось краской.
— А я что, по-твоему, до конца жизни в этой коробке из картона маяться буду? — стукнул он кулаком по подлокотнику. — Там деньги нормальные, можно квартиру купить!
— Твои проблемы, — отрезала Вера. — Вёл бы себя как нормальный человек, жил бы со своей семьёй. А так сам виноват.
***
Она развернулась и пошла на балкон. Нужно было полить цветы, которые начали подсыхать от осеннего ветра.
Вера взяла лейку с полки, наполнила её водой из пластиковой бутылки.
Геннадий, конечно, увязался следом. Встал в дверном проёме, загораживая свет из комнаты.
— Ты меня слышишь вообще? — начал он занудливо. — Я серьёзно говорю! Продадим дачу, поделим деньги, и я тебя больше не побеспокою.
Вера поставила лейку на подоконник и повернулась к нему.
— Всё, марш отсюда! — махнула рукой в сторону двери. — Ничего я продавать не буду! И вообще, скажи спасибо судьбе, что я на развод не подала, а то твою однушку из картона тоже пришлось бы пополам делить!
Геннадий фыркнул, надулся, но ничего путного сказать не смог. Развернулся и направился к выходу.
Через мгновение дверь захлопнулась с таким грохотом, что соседи наверняка услышали.
Вера прошла в прихожую, закрыла дверь на оба замка и прислонилась к ней спиной.
— Господи, как же ты мне надоел, — произнесла она вслух.
Подошла к зеркалу в деревянной раме и посмотрела на своё отражение.
***
Утро началось неприятно. Вера спустилась выносить мусор и наткнулась на соседку Валентину Ивановну с третьего этажа.
Та как раз возвращалась из магазина с сумкой, набитой продуктами.
— О, Верочка! — оживилась соседка, поправляя платок на голове. — А я вот Зинке вчера рассказывала, что твой муж совсем с катушек съехал.
— Это ещё почему? — настороженно спросила Вера.
— Ну как же! Он тут всем уши прожужжал, что у тебя, типа, дружок завёлся. Участковый, говорит, к тебе повадился ходить. Я, конечно, не верю, но люди языками трепят.
Вера почувствовала, как кровь бросилась в лицо.
— Какой ещё дружок? Андрей Петрович мне справки помогал оформлять, когда я документы на пенсию собирала! Один раз зашёл.
Валентина Ивановна сочувственно покачала головой.
— Я-то знаю, что всё это чушь собачья. Но твой-то распускает сплетни по всему подъезду. Вот Зинка теперь всем рассказывает, а та ещё та язычница.
После этого разговора у Веры весь день было отвратительное настроение.
Она убиралась в квартире, протирала пыль с полок, но мысли то и дело возвращались к словам соседки.
Какая же мерзость — придумывать про неё всякую ерунду!
***
К обеду Вера вспомнила, что сегодня вечером должен приехать Антон, её младший сын, вместе со своей девушкой Машей.
Нужно было сходить за продуктами и приготовить что-то вкусное. Она решила налепить пельменей — Антон их обожал с детства.
Вера переоделась, взяла сумку-тележку и вышла из дома. Сначала зашла в аптеку на первом этаже соседнего дома — закончился корвалол, который она пила на ночь для успокоения нервов.
В аптеке было душно и накурено — видимо, посетители выходили подымить прямо у входа.
Вера купила два флакона корвалола и ещё валерьянку в таблетках, на всякий случай.
Потом направилась на рынок за мясом.
В «Пятёрочке» фарш какой-то подозрительный продавали, а на рынке мясник всегда продавал свежую свинину с говядиной, сам при тебе прокручивал через мясорубку.
Осенний воздух был прохладным и влажным, пахло сырой землёй и опавшими листьями.
Деревья вдоль дороги уже стояли почти голые, только кое-где на ветках висели последние жёлтые листочки.
На рынке было оживлённо. Вера купила килограмм фарша, свежий укроп, репчатый лук.
Ещё взяла сметану и сливочное масло у бабки Фроси, которая торговала молочкой с собственного подворья.
Когда Вера возвращалась домой с тяжёлой сумкой-тележкой, она вдруг увидела возле детской площадки двух знакомых фигур.
Геннадий что-то горячо объяснял Ольге Сергеевне, соседке со второго этажа.
Молодая женщина лет тридцати пяти, блондинка с вечно накрашенными губами и в обтягивающих джинсах.
Вера замерла Геннадий стоял к ней вполоборота и активно жестикулировал, а Ольга слушала, прикрыв рот рукой и хихикая.
Вере совсем не хотелось сейчас встречаться с мужем.
Она быстро свернула к подъезду соседнего дома и нырнула в открытую дверь подвала, где жильцы хранили всякий хлам.
***
Вера спустилась по бетонным ступеням, где-то в углу капала вода. Она прислонилась к холодной стене и попыталась отдышаться.
Через минуту послышались шаги на асфальте прямо над головой — вентиляционное окошко подвала выходило как раз на детскую площадку.
Вера инстинктивно прикрыла рот ладонью.
Голос Геннадия стал отчётливо слышен:
— Олечка, у Сергеича на складе есть подсобка. Он мне ключи обещал дать.
— И что ты задумал? — рассмеялась Ольга.
— Слушай, я приду сегодня к старухе насчёт дачи. Если она опять упрётся, тогда отведу её к Сергеичу на склад. Пусть там пару дней посидит, подумает над своим поведением. А ты мне поможешь, ладно? Скажешь ей, что я типа в больнице, если вдруг кто спрашивать будет.
— Ты что, совсем рехнулся? — голос Ольги стал серьёзным. — Это же...
— Нормас всё будет, а ещё съездим, как обещал, в Турцию. Нормально отдохнём.
— Гена, я не знаю... Это как-то слишком.
— А ты не думай много. Ты мне поможешь или нет?
Ольга помолчала.
— Ладно, — протянула она нехотя. — Но если что, я тебя не видела.
— Молодец, — похвалил Геннадий. — Ты у меня умница. Вечером жди меня.
Вера почувствовала, как по спине пробежал холодный пот.
Она стояла, вжавшись в стену, и не могла пошевелиться.
***
Когда голоса стихли и шаги удалились, Вера выбралась из подвала. Поднялась к себе на четвёртый этаж, еле передвигая ноги.
Руки дрожали так сильно, что она едва смогла попасть ключом в замочную скважину.
Вошла в квартиру, закрыла дверь на оба замка и тут же достала телефон. Позвонила Антону.
— Сынок, ты сегодня точно приедешь? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Да, мам, через пару часов будем. А что случилось?
— Ничего, ничего. Просто хочу с тобой поговорить.
Вера положила сумку-тележку на пол в прихожей и прошла на кухню. Села за стол и закрыла лицо руками.
Ольга... Господи, как она раньше не замечала? Эти взгляды, эти улыбочки на лестничной площадке...
Вера встала, налила себе воды из графина и выпила залпом.
Потом принялась готовить тесто для пельменей. Нужно было чем-то занять руки, чтобы не сойти с ума.
***
К семи вечера, когда за окном уже стемнело и во дворе зажглись фонари, у подъезда припарковалась старенькая серая «Приора».
Из машины вышел Антон — высокий парень двадцати восьми лет в джинсовой куртке, а за ним его девушка Маша, миниатюрная брюнетка в вязаном свитере и чёрных джинсах.
Вера встретила их у двери с натянутой улыбкой.
— Мам, привет! — Антон обнял её и поцеловал в щёку. — Чего-то ты бледная какая-то.
— Да так, устала немного, — отмахнулась Вера.
Маша протянула ей коробку конфет и пакет с фруктами.
— Здравствуйте, Вера Николаевна! Мы вам мандаринов привезли, на рынке свежие были.
Они быстро накрыли стол на кухне. Вера достала из холодильника миску с готовыми пельменями, поставила кастрюлю с водой на плиту.
Антон рассказывал про работу — он трудился прорабом на стройке, часто задерживался допоздна.
Маша жаловалась на начальницу в офисе, которая постоянно к ней придиралась.
— Слушайте, у меня есть для вас новость, — начала Вера, когда вода закипела и она опустила в кастрюлю пельмени. — Только я хочу, чтобы вы выслушали меня до конца и не перебивали.
Антон и Маша переглянулись.
— Мам, ты нас пугаешь, — нахмурился сын.
Вера села за стол напротив них.
— Ваш отец совсем с катушек съехал. Сегодня я случайно подслушала его разговор с соседкой со второго этажа. Они у него, оказывается, отношения. И он планирует меня запереть на каком-то складе, чтобы заставить продать дачу.
Воцарилась гробовая тишина. Антон медленно отодвинул от себя чашку с чаем.
— Что? — только и смог выдавить он.
— Я всё слышала, — продолжила Вера, стараясь говорить спокойно. — Он хочет отвести меня на склад к какому-то Сергеичу. А Ольга должна прикрывать его, говорить, что он в больнице, если кто спросит.
Маша ахнула и прикрыла рот ладонью.
— Вера Николаевна, это же... это преступление! Нужно в полицию идти!
Антон сжал кулаки и встал из-за стола. Лицо его побагровело.
— Я его сейчас... Я ему...
В этот момент в дверь начали стучать. Не звонить, а именно стучать — громко и нагло.
— Это он, — тихо сказала Вера.
***
Антон подошёл к двери и распахнул её. На пороге стоял Геннадий — небритый, в мятой куртке, с покрасневшими глазами.
— О, сынок приехал! — обрадовался он и попытался войти.
Антон преградил ему путь.
— Стой, куда прёшься?
— Да я к матери вашей, поговорить надо. Пусти, дурья башка.
Геннадий прошёл на кухню, увидел накрытый стол и без приглашения уселся на свободный стул. Потянулся к миске с пельменями.
— О, пельмешки! Давно не ел домашних.
Он начал накладывать себе в тарелку, поливать сметаной.
Вера, Антон и Маша молча смотрели на него. В воздухе повисла такая тишина, что слышно было, как тикают настенные часы.
Геннадий почувствовал что-то неладное и поднял глаза.
— Чего уставились?
Вера положила руки на стол и спокойно произнесла:
— Это твой последний ужин в этом доме. Завтра я подаю на развод. А дачу переписываю на Антона.
Вилка выпала из рук мужа и звякнула о тарелку.
— Ты чего несёшь?
Лицо Геннадия стало белым, потом красным. Антон встал из-за стола. Подошёл к отцу и навис над ним.
— Слушай меня внимательно, — сказал он тихо, но так, что мороз пробежал по коже. — Ты сейчас встанешь, возьмёшь свою куртку и выйдешь из этой квартиры. Больше сюда не придёшь. Понял?
— Как ты со мной разговариваешь? Я твой отец!
— Какой ты мне отец? — Антон схватил Геннадия за плечо и дёрнул вверх. — Вставай, я сказал!
Геннадий вскочил, опрокинув стул.
— Да пошли вы все! — заорал он. — Эта дача моя тоже! Я на неё деньги давал!
— Дача записана на маму, — отрезал Антон. — И она с ней сделает что захочет. А теперь проваливай, пока я добром прошу.
Геннадий швырнул на стол салфетку и направился к выходу. Обернулся на пороге.
— Вы ещё пожалеете! Я вам устрою! Я в суд подам!
— Вали! — крикнул Антон и сделал шаг в его сторону.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла звенящая тишина.
***
Маша подошла к Вере и обняла её.
— Вера Николаевна, вы держитесь. Всё будет хорошо.
Вера вдруг заплакала — тихо, без всхлипов, просто слёзы покатились по щекам.
Она столько лет терпела, столько лет молчала. И вот теперь, когда всё закончилось, она чувствовала странное облегчение.
Антон присел рядом на корточки.
— Мам, я завтра поменяю замки в квартире. Сразу оба, и верхний, и нижний. И в дверь поставим цепочку. Он больше тебя не потревожит, я обещаю.
— Спасибо, сынок, — прошептала Вера и вытерла глаза.
— И с дачей тоже разберёмся. Оформим всё как надо.
Они долго сидели на кухне, пили чай, разговаривали.
Маша рассказывала смешные истории про свою работу, пытаясь развеселить Веру.
Антон обсуждал с матерью юридические вопросы — куда идти, какие документы собирать.
— Знаешь, мам, — сказал Антон перед уходом, — ты молодец, что не стерпела. Многие бы промолчали.
***
Через неделю Вера уже сидела в самолёте, который вёз её в Краснодар.
Антон настоял, чтобы она съездила на пару недель к сестре Наталье, которая там жила уже пять лет. Отдохнуть, отвлечься, набраться сил.
Сестра встретила её в аэропорту с букетом роз.
— Верка! Наконец-то ты приехала! — расцеловала она её в обе щеки.
Они ехали на такси по вечернему городу, и Вера смотрела в окно на пальмы, на яркие витрины магазинов, на тёплые южные улицы.
Казалось, она попала в другой мир — без Геннадия, без его пьяных требований, без страха.
На следующий день Наталья повела её на набережную. Они гуляли, пили кофе в прибрежном кафе, болтали о жизни.
— Вон, смотри, рыбаки, — кивнула сестра в сторону причала, где несколько мужчин закидывали удочки.
Один из них обернулся на их смех — загорелый мужчина лет пятидесяти пяти с седоватой бородой, в светлой рубашке.
— Девушки, рыбу не пугайте! — крикнул он с улыбкой.
— А что, клюёт? — откликнулась Наталья.
— Пока нет, но надежда умирает последней!
Они разговорились. Мужчину звали Виктор, он был местным, работал на рыболовецкой базе механиком.
Овдовел три года назад, рыбалка была его единственным хобби.
— А вы откуда? — спросил он у Веры.
— Из Твери. К сестре приехала.
— О, Тверь! Красивый город. Я там в молодости был, ещё в советское время.
Они проговорили больше часа. Виктор оказался приятным собеседником — рассказывал смешные истории про рыбалку, про местные обычаи, спрашивал про жизнь в Твери.
Когда они прощались, он попросил у Веры номер телефона.
— Если захотите на рыбалку съездить, звоните. Покажу красивые места.
Вера улыбнулась и продиктовала номер. Идя домой, она поймала себя на мысли, что давно не чувствовала себя такой лёгкой, такой свободной.
Впереди было две недели отдыха, тёплое море, южное солнце. И, может быть, новое знакомство, которое станет чем-то большим.
Она достала телефон и написала Антону:
«Сынок, мне здесь хорошо. Дышится легко. Спасибо тебе за всё».
Ответ пришёл почти сразу:
«Мам, отдыхай. Ты заслужила. Замки поменял. Всё под контролем. Люблю».
Вера убрала телефон в сумку и посмотрела на синее море. Жизнь продолжалась. И она была готова к новому началу.
Эксклюзивный рассказ (мистика): "Проклятый дом"