— В тебе хоть что-то человеческое осталось?
Вера не узнавала собственный голос. Три дня назад похоронила маму. Не спала, не ела, механически выполняла то, что нужно. Документы, звонки, люди. А сейчас стояла посреди гостиной и смотрела на мужа так, будто видела впервые.
Игорь сидел в кресле, уткнувшись в телефон. Даже не поднял глаза.
— Я ничего такого не сказал.
— Лучше бы ты вообще молчал, — Вера сглотнула комок в горле.
— Отлично! — Игорь наконец оторвался от экрана. — Ещё и рот мне затыкать будешь? Я, между прочим, свободный человек и сформировавшаяся личность! Имею право на собственное мнение!
Вера потерла лоб. Голова раскалывалась. Недосып, стресс, траурный костюм всё ещё висел на стуле в спальне. Она не могла заставить себя убрать его в шкаф.
— Антон, прошу тебя, только не сейчас. Неужели не понимаешь, что сейчас не время?
— Ну знаешь! — Игорь вскочил с кресла. — Отказываться от принципов под давлением обстоятельств — это предательство! Самого себя!
— Просто заткнись! — сорвалась Вера. — Не хочу это слышать!
— Можешь не слушать. Можешь вообще на меня не смотреть. Но заткнуть меня тебе не удастся. Я говорю правду! И мне не стыдно за свои слова!
— Тогда уходи со своей правдой. Желательно на несколько дней.
— Не тебе решать, куда мне идти! — Игорь демонстративно вернулся в кресло, закинул ногу на ногу.
— Хочешь, чтобы я ушла? — спросила Вера тихо.
— Мне всё равно. Я, в отличие от тебя, не собираюсь указывать. Хочешь — иди, хочешь — оставайся.
— У тебя есть хоть капля сочувствия?
— Не чувствую того, что чувствуешь ты. И делить это не намерен. Мне её не жаль, как ты меня ни убеждай.
— А меня? Мне тоже не жаль?
Вера ждала, что этот вопрос хоть что-то изменит. Что Игорь одумается, подойдёт, обнимет, скажет что-то человеческое. Но он посмотрел на неё с искренним недоумением.
— А тебя чего жалеть? У тебя всё прекрасно. Квартира есть, муж присутствует, сын у соседей, но его в любой момент приведут. Ты здорова, молода, работа хорошая, зарплата приличная. Чего тебя жалеть? Тебе завидовать надо!
Вера три дня назад думала, что способна только на боль. На пустоту и скорбь. Но слова мужа взорвали что-то внутри. Будто пелена спала с глаз, будто розовые очки разлетелись вдребезги. Она посмотрела на Игоря иначе. Не как на мужа восьми лет. А как на чужого человека.
Память услужливо развернула киноленту. Эпизод за эпизодом. И сознание переосмысливало каждый кадр.
Как она вообще могла жить с таким человеком? Как гордилась тем, какие у них прогрессивные отношения?
В восемнадцать Вера зарегистрировалась на сайте знакомств. Не от безысходности. Просто хотелось чего-то большего, чем мальчишки из института, которых она знала с первого курса. К тому же времени на серьёзные отношения не было. Учёба на юрфаке, подработка курьером в маминой логистической компании. С шестнадцати носилась по городу со стопками документов. Договоры, акты, конкурсные предложения. Всё в нерабочее время, конечно. На учёбу и друзей времени хватало. А на отношения — нет.
Но на сайте ей попалась анкета с формулировкой: «Не ищу спонсора и не желаю им быть».
Вера прочитала и влюбилась в эти слова. Вот оно! Честно, без манипуляций. Я не сяду тебе на шею, и ты мне не садись. Партнёрство чистой воды.
Она пока не искала мужа. Но для себя решила: её отношения будут строиться только так.
Друзья, когда услышали про эту идею, крутили пальцем у виска.
— Какое партнёрство, если ты девочка? Мужчина должен любить, заботиться! А как он себя мужчиной почувствует, если ты наравне вкладываешься?
— Не видишь логики? — отвечала Вера. — Это и будут правильные отношения! Без перекоса в любую сторону, без обид. Спроси кого хочешь, хотел бы он получать столько же, сколько вкладывает? Любви, заботы, денег? Все скажут «да»! А у нас что получается? Один любит, второй позволяет себя любить. А когда любящий понимает, что ответа нет, становится плохо.
Мужчинам из окружения Вера объяснила именно так. Девочкам — иначе.
— У меня мама бизнес построила! С девяностых, сама, с нуля. Она меня научила деньги зарабатывать. И я не собираюсь кого-то на себе тянуть. Посмотри, как семьи живут! Работают оба, зарплаты две, а хозяйство и дети только на женщине! А если идут с равным вкладом, то всё делится пополам. Или справедливо замещается.
И мальчики, и девочки выслушали, подумали. А потом выдали одинаковый вердикт:
— С такими взглядами мужа не найдёшь. А если найдёшь, сама не рада будешь.
Но Вера о муже не думала. Хватало учёбы, лёгких свиданий, дружбы. Надо было диплом получить, работу нормальную найти, кругозор расширить. Чтобы стать личностью, нужно хотя бы созреть.
С Игорем она познакомилась на том же сайте. Друзья пророчили, что такого не найдёт, кто разделит её взгляды. Так и выходило — вторых свиданий не случалось.
А у Игоря в анкете было написано именно то, что её когда-то зацепило: «Не нуждаюсь в спонсоре и не желаю им быть».
Вера пошла в разведку. Две недели переписки показали: думают одинаково. Только Игорь уже обжёгся. Его посчитали кошельком, хорошо подоили, пока он не понял. Пришлось с психологом разбираться. В итоге пришёл к выводу.
«Я готов давать! Но не собираюсь играть в одни ворота. Даю, чтобы и ты давал, как говорили древние. А если не так — смысла нет. Гармоничным может быть только союз взрослых сформировавшихся личностей. Которые с уважением относятся к личному мнению, к личному пространству. Не пытаются сломать или навязать свои идеи насильно. Для всего должен быть сначала диалог, потом всё остальное».
Вера читала и глазам не верила. Будто он прочитал её мысли. Что ни фраза, то правда!
Но торопиться не стала. Дождалась приглашения встретиться, согласилась. Надо было на натуре посмотреть, не расходятся ли слова с делом.
Игорь повторял вживую то, что говорил в переписке. И по поступкам было видно: он осознаёт свою позицию.
Вера сама попросила разделить счёт. Игорь и не собирался за неё платить. Он пропускал её вперёд, но дверь открывать предлагал самой. Такси вызвал, а оплату поставил наличными по факту.
Всё соответствовало постулату: взрослый, самостоятельный, здоровый человек сам закрывает свои потребности. Не нуждается в подачках, уходе или преклонении.
Новоиспечённая тёща такому зятю не обрадовалась. Сколько Вера ни приводила доводов, Людмила Фёдоровна стояла на своём:
— Если мужчина не берёт на себя ответственность, зачем он нужен? А если твой Игорёк не знает про этикет и правила хорошего тона, я могу лично ему объяснить, как мужчине себя вести!
Пару лекций она Игорю всё-таки прочитала. Это вызвало резко негативное отношение зятя к тёще.
— Не думал, что меня настигнет этот стереотип, — сказал он Вере. — Рассчитывал, что у столь адекватной женщины, как ты, мама тоже адекватная. Но она, видимо, ещё не приняла современные реалии. Ничего, время есть. У каждого человека есть время осознать, насколько мир изменился в лучшую сторону!
Вера у себя в голове перевела это на понятный язык. И, слава богу, мама не слышала. Не перевела. Тут бы лекцией не обошлось. Людмила Фёдоровна была старомодных взглядов, своё мнение менять не собиралась.
Впрочем, в семейную жизнь дочери не лезла.
— Не зря тебя воспитывала. Сама поймёшь, когда придёт время, что это за фрукт.
Вера поняла. Через восемь лет. Когда мамы не стало. Работа её добила. Аневризма.
Она не до конца осознавала, что происходит. Но выплеск ярости очистил в сознании зёрна от плевел.
Даже последние факты говорили о многом.
В больнице Игоря не было. После второго звонка он ехать отказался. А когда она позвонила в третий раз сообщить, что мамы не стало, он ответил:
— Это твоя мама. Значит, тебе с этим и разбираться.
Вера просидела вечность, ожидая окончания вскрытия. Потом с документами явилась домой. В ритуальное агентство тоже пришлось звонить ей. На следующий день ехать. Одной. Выбирать, договариваться, решать.
Игорь не просто отстранился от всего полностью. Он не сказал ни слова поддержки или сочувствия. Просто отмалчивался. На поминки не пошёл.
А через три дня после погребения ни с того ни с сего выдал:
— Что сидишь без дела? Порядок в доме навести нужно, приготовить. Твоя очередь. И нечего по ней убиваться. Это нормальный жизненный цикл. Тем более женщиной она была своеобразной. Я считаю, многие вздохнули с облегчением. Умела жизнь портить.
— Игорь, до тебя не доходит, что у меня мамы не стало? Самого близкого и родного человека! А у нормальных людей, когда такое происходит, принято выражать сочувствие, участие, поддержку. Хотя бы моральную. А от тебя доброго слова не дождёшься! Зато злых слов навалом! Мне плевать, какое у тебя мнение о моей маме. Я её люблю! Она для меня всегда была родным и близким человеком! А ты, если бы был нормальным, смог бы это понять. Но тебе не суждено. Ты видишь только себя! Заботишься только о себе! А что по-твоему неважно, должно быть неважно для всех!
Игорь смотрел на жену с удивлением.
— Ты эгоист, Игорь. Просто махровый эгоист. Тебе безразлична чужая боль, чужое горе, чужие проблемы. Важно лишь, чтобы это всё тебя не касалось. И не дай бог не коснулось. Ты негодный человек. Негоден для жизни в человеческом обществе. Для тебя лучшее общество — это ты, ты и ещё раз ты. А всех остальных ты терпишь, пока они тебе нужны. А как возможность получать пользу исчезает, ты готов этого человека с грязью смешать.
— Я мог бы поспорить…
— Я три дня назад похоронила маму, — устало произнесла Вера. — Думаешь, у меня сейчас есть желание с тобой разговаривать или спорить?
На лице Игоря отразилась растерянность. Он явно не ожидал такого поворота.
— Уходи, — сказала Вера. — Ты непригоден ни для семейной жизни, ни для жизни в обществе. Но я не буду говорить за всё общество. Я скажу за себя. Мне ты не нужен. Уходи. Ключи от моей машины и квартиры оставь под зеркалом. Алименты будешь платить по закону. А если захочешь видеться с сыном, на это сам получи решение суда. Потому что так я тебе Глеба не доверю. Не дай бог, он вырастет таким, как ты.
Игорь молчал. Вера ждала возражений, скандала, хлопанья дверью. Но он просто встал, прошёл в спальню, начал собирать вещи.
Она стояла у окна, смотрела на вечерний город. Фонари уже зажглись. Где-то там, в соседней квартире, был Глеб. Пятилетний мальчик, который едва знал своего отца. Игорь всегда был слишком занят собой. Даже когда сын родился, он не изменился. Не вставал по ночам, не гулял с коляской, не играл. «Я работаю, мне нужен полноценный сон и концентрация».
Вера тогда приняла это. Ведь они договорились о равноправии, верно? Она сама справится. У неё же есть силы, здоровье, мамина помощь.
Мамина помощь.
Людмила Фёдоровна забирала Глеба к себе на выходные. Водила в парк, в театр, покупала игрушки. Рассказывала внуку про бизнес, про то, как важно быть сильным и честным. «Мужчина должен уметь защищать своих близких, Глебушка. Не словами, а делами».
А Вера отмахивалась: «Мам, ну при чём тут защита? Мы живём в цивилизованном обществе. Главное — уважение и партнёрство».
Людмила Фёдоровна только качала головой. Но больше не спорила.
За окном хлопнула дверь подъезда. Вера увидела, как Игорь вышел с сумкой, сел в машину, уехал. Не оглянулся.
Восемь лет. Восемь лет она строила правильные, прогрессивные, современные отношения. Делила счета, обязанности, решения. Гордилась тем, что не похожа на других женщин, которые «сидят на шее у мужа». А в итоге что?
В итоге она осталась одна. С пятилетним сыном, с маминой компанией, которую теперь нужно тянуть самой. С пустотой в груди и горьким осознанием.
Мама была права. Всегда была права.
Вера подошла к шкафу, достала коробку с фотографиями. Мама на открытии офиса. Мама с маленькой Верой на руках. Мама на свадьбе дочери — улыбается, но в глазах тревога.
«Не зря тебя воспитывала. Сама поймёшь, когда придёт время».
Время пришло.
Вера закрыла коробку, вернула её на место. Завтра нужно идти в офис. Разбираться с делами, с документами, с партнёрами. Мамино наследство — это не только квартира и машина. Это бизнес, который она строила двадцать шесть лет. Логистическая компания с тридцатью сотрудниками, контрактами, обязательствами.
Вера раньше работала там юристом. Хорошая должность, приличная зарплата. Но теперь она — владелица. И никто не поможет. Игорь точно нет. Он даже сына не спросил, когда уходил.
Телефон завибрировал. Сообщение от соседки: «Вера, Глеб спрашивает, когда придёшь. Хочет обнять».
Вера взяла ключи, вышла за сыном.
Глеб бросился к ней, обхватил ногу.
— Мама, а бабушка теперь на небе?
— Да, солнышко.
— А она нас видит?
— Видит.
— А папа где?
Вера присела, обняла сына.
— Папа уехал. Будет жить отдельно.
— Он вернётся?
— Нет, Глебушка. Не вернётся.
Мальчик задумался, потом кивнул.
— Ладно. Главное, что ты есть.
Вера крепче прижала его к себе. Слёзы сами покатились по щекам. Не от боли. От облегчения.
Она всё поняла. Наконец-то.
Равноправие — это не когда делишь счета и обязанности. Это когда оба готовы подставить плечо, когда плохо. Когда оба чувствуют, сопереживают, живут друг для друга. А не просто сосуществуют рядом.
Мама это знала. Мама пыталась объяснить. Но Вера была слишком упряма.
Теперь у неё есть сын. И компания. И новая жизнь.
Без Игоря. Без иллюзий. Но с надеждой.
У Игоря и раньше не особо получалось общаться с Глебом. Собой был слишком занят. А после развода он о сыне даже не вспоминал. За два года ни разу не позвонил, не приехал, не поздравил с днём рождения.
Вера не вспоминала об Игоре. Ей было некогда. Компания, сын, новые горизонты. Она научилась жить иначе. Не по принципам, а по совести.
И поняла: мама не просто воспитывала её сильной. Мама показывала, что сила — это не отказ от помощи. Это умение помогать самой. Даже когда тяжело.
Особенно когда тяжело.