Богдан продолжал кричать, сжав свои маленькие кулачки, словно бы впиваясь пальцами в собственные ладони. Кожа лица стала алой, глаза малыш зажмурил, а из них по обеим сторонам текли слёзы.
Ксюша стояла у кроватки некоторое время, она молча созерцала за всей этой картинкой, её взгляд был направлен в сторону сына, но видела ли она то, что происходит, осознавала ли суть или же просто старательно пыталась держать себя в руках, было не совсем понятно.
Развернувшись и медленно вздохнув, Ксения отправилась прочь. Она закрыла дверь в единственную комнату в их маленькой квартире и направилась на кухню, чтобы присесть на стул, установить локти на стол перед собой и ухватить голову руками.
- Главное не сойти с ума, - пробубнила она сама себе, а после повторила, - не сойти с ума.
Позже Ксения выпрямилась, опустив руки на колени. Она стала раскачиваться вперёд и назад, словно бы успокаивая себя. Тут крик ребёнка был намного тише, но всё же ещё доносился, продолжал нервировать и давить на психику.
Окно было открыто на проветривании, из него с улицы доносился шум. Там то кричали дети, догоняя видимо друг друга или же пугая, то лаяла собака, а под окном расположились две бабульки, перебирая по очереди все названия болезней, какие только им были известны.
Ксюша знала, она всем нутром ощущала – это безысходность, никогда и ничего лучше уже не будет. Она всё больше утопает в этом болте, из которого выбраться уже никогда не сможет.
Раздался громкий стук, словно бы кулаком били по центру входной двери. Ксюша опять вздохнула, повернула голову к окну, позже нехотя встала и поплелась открывать тому, кто так усиленно хотел её внимания.
- Дочь, ну ты чего? Я тебе звоню в домофон, ты не открываешь, хорошо тётя Вера мне рядом была, а то так бы и стояла у подъезда, - она тут же посмотрела на закрытую дверь, ведущую в комнату, - а чего там Богдашка надрывается?
Мать суетливо стала раздеваться, не обращая внимание на лицо дочери, на котором никакой эмоции не было заметно. Нина Сергеевна прошла в комнату и стала тут же лопотать со своим внуком, хватая его на руки.
- Ой, дочь, я же руки не помыла с улицы, - иди-ка, возьми ребёнка, я сейчас быстро в ванну схожу. Что у тебя опять? Лицо кислое, как всегда, когда же ты радоваться жизни начнёшь?
Ксюша вернулась на кухню и присела вновь на свой стул, устало смотря перед собой. Она не повернула голову в сторону матери, чтобы увидеть недовольный и осуждающий взгляд, не вслушивалась, что там лепетала бабушка своему внуку, когда брала на руки. Ксюша находилась вроде бы на кухне, но в то же самое время её тут не было.
- Воды кипячёной налей в бутылочку, - послышался из комнаты командный голос матери. Через пять минут, когда Ксюша была уже рядом с Ниной Сергеевной, её продолжили отчитывать, - это какая же ты мать? Что с тобой, дочь? Когда дурь из головы уже наконец выветрится, и ты станешь человеком, взрослым, таким, как все?
- Если я никак все? Это же ты говорила, что рожать надо, всё наладится, а ничего не налаживается, мам.
- А чего тебе налаживать? Муж нормальный, квартира вон отдельная, ребёнок здоровый родился, всё вовремя, всё, как у людей. А у тебя только дурь какая-то в голове с самого подросткового возраста. Чего ты от жизни хочешь, не поёму?
- Не знаю, но вот не этого всего. Что хорошего в моей жизни? Эта маленькая квартирка? Я тут сижу, как в клетке в ней.
- Ну сходите куда-нибудь с Игорем, кто же вам мешает. Нам Богдашу принесите и идите, прогуляйтесь.
- Куда? В наш единственный кинотеатр? Куда в этой дыре можно идти прогуляться?
- Ну всё понятно, опять дурью маешься? – мать поднялась с кровати, продолжая держать ребёнка на руках, - Богдана вон довела, мамаша называется. Когда у тебя уже дурь из головы выветрится?
***
Про дурь в голове, незаконно расположившуюся в голове у Ксении, мать твердила ей с лет 15, когда молодая и очень амбициозная девица мечтала поступить в Санкт-Петербург.
Ей даже не было особо интересно, где она будет учиться, но почему-то так манил мир бесконечных кафе с кофе на миндальном молоке, мир старинных зданий и красивых улочек, по которым можно бродить вечерами.
Она мечтала уехать, но мать грозно объявила, что это всё дурь, которую обязательно важно выветрить из головы.
- На какие шиши мы тебя станем учить в крупном городе? На зарплату отца? А может на мои копейки, которые мне платят? Дочь, этот город не для нас, забудь, иди учись, как все нормальные дети в техникум наш местный.
- Мам, я не хочу. Кем я стану после? Лаборантом на заводе?
- Почему бы и нет? Что в этом постыдного? Хорошая работа. Вон твоя сеструха до мастера цеха дошла, вес имеет, её уважают. А ты чего кочевряжишься?
- Я не хочу работать на заводе. В кафетерий бы пошла, кофе бы людям варила.
- И что хорошего в этой работе? Дурь одна, в кафе можно и у нас в городе работать.
Через четыре года, сразу после получения диплома, Ксении не пришлось думать, куда идти работать, её взяла к себе в цех сестра. И стала молодая мечтательница проводить свои серые будни, каждый день выходя на работу с недовольным и очень хмурым лицом.
- Замуж тебе надо, Ксюша, тогда вся дурь точно уйдёт, - определила мать и стала женихов подбирать.
Игорь подвернулся сам в нужный момент, проводив однажды Ксению до дома. Заметив заинтересованный взгляд молодого человека, Нина Сергеевна взялась обихаживать будущего зятя, в это же время убеждая дочь, что жениха лучше и не сыщешь в округе.
- Чего тебе надо ещё? Не пьёт Игоряша, не болтается с пацанами по ночам, не куролесит, как некоторые вон. Так что выходи, пока другая не увела.
Первое время Ксения чувствовала облегчение, мать перестала рассказывать каждый день про дурь, якобы поселившуюся в голове дочери. С Игорем они переехали в его квартиру, которую парень сам приобрёл ещё за несколько лет до женитьбы.
- Чего тянете, тебе уж 22, пора рожать, - начала убеждать мать через несколько месяцев после женитьбы.
- Мам, я молодая ещё, куда торопиться, - пожимала плечами Ксюша, - не все же хотят детей. Мне не сказать, чтобы прям надо. Я сама ещё ребёнок.
- Как не надо? – Удивлялась мать, - у тебя опять дурь одна в голове, любая молодая женщина о ребёнке мечтает. Вон твои подруги одна за другой рожают, а ты всё дурью маешься. Давай, рожай, вот увидишь, все твои кислые настроения вмиг улетучатся.
Ксения вновь послушалась. Это же мать, она же лучше знает, всё же столько лет прожила. Но почему-то дурь никуда не улетучивалась, вместо этого Ксюша чувствовала себя загнанной в клетку.
Она сама себе боялась признаться, но к сыну никаких чувств сильной любви и нежности не испытывала. Никуда не уходила та самая дурь, про которую постоянно упоминала мать.
- В детский сад начнёт ходить Богдаша и я смоюсь отсюда, - заверила однажды Ксения свою подругу, - сил у меня больше нет. Я не хочу тут жить, мне в этом городе не нравится, мне тут плохо. Свет, я прям чувствую, как ненавижу своего сына и за это себя ещё больше корю. Я плохая мать, да и вообще не собиралась рожать, это мамке нужно было внуков. Вот пусть и нянчиться, а я уеду.
***
Всё сложилось наилучшим образом, когда Богдану исполнилось три года. В один прекрасный день объявилась бывшая одноклассница Марина Коробейникова, которая уже несколько лет проживала в Питере, не вернувшись домой после того, как там получила диплом.
Марина поздравила Ксению с днём рождения сына, увидев в социальной сети фото. После они разговорились там же в сети, начали общаться чаще, а ещё через месяц Марина написала, что с квартиры съезжает её соседка, с которой они вместе снимали жильё.
И тут Ксению озарило, это же и есть тот самый случай, теперь она может спокойно свалить, ведь Богдаше уже исполнилось три года. «Что, если я к тебе приеду?» - спросила Ксюша, а получив положительный ответ стала планировать свой отъезд.
- Вот и ладненько, иди развейся, может добрее к сыну будешь, а то всё шипишь, как змея, - отреагировала Нина Сергеевна, когда Ксения привела вечером в пятницу ей внука погостить, - второго вам надо с Игорем заводить, тогда вся дурь точно выветрится, да и Богдаше компания будет, чего ребёнок один растёт.
- Да, мам, точно, а там и ещё штук пять нарожать надо, будем весело жить в однушке, тогда дури вообще не будет у меня в голове.
Ксения натянула улыбку, как же она устала слушать размышления матери про то, как нужно убрать какую-то странную дурь из головы. Билет на ночной рейс был уже приобретён, завтра она должна оказаться в городе, куда мечтала перебраться ещё несколько лет назад.
Наконец-то там не будет жужжащей матери над ухом с её советами, не будет Игоря, которого со временем она начала ненавидеть, не будет вот этого серого городка, который ей ужасно опостылел.
Супруг ушёл на смену в ночь, сына она определила к матери, поэтому можно было спокойно идти и собирать вещи, чтобы к десяти вечера оказаться на вокзале.
- Пока, мам, - сын помахал рукой, затем подбежал и поцеловал мать в шёку, не понимая, что может быть видит её в последний раз.
- Пока, сынок, - она обняла ребёнка, с грустью посмотрев на него.
- Ну всё, давай, иди, - мать махнула рукой, торопясь закрыть двери за дочерью.
Выйдя из подъезда дома, в котором прошло всё детство, Ксюша направилась в квартиру, где прожила несколько лет с мужем. Вещей много она не брала, важно было захватить осеннюю куртку и обувь, так как август уже заканчивался, а будут ли деньги у Ксении на верхнюю одежду, пока не понятно.
Подруга, конечно, была уверенна, что с работой проблем у Ксении не возникнет, но всё же стоило перестраховаться. Алименты она обязательно будет высылать Игорю, чтобы тот покупал всё необходимое Богдану.
Проходя мимо кроватки сына, Ксюша остановилась, закрыла глаза и представила, как будет плакать Богдаша, когда поймёт, что мать не придёт. Несмотря на то, что к нему особых чувств Ксюша не испытывала, Богдаша почему-то сильно тянулся к матери, всегда радовался и бежал к ней, когда она забирала его от бабушки.
Открыв глаза, Ксюша посмотрела на часы. Нужно было уже поторапливаться. Вещи были сложены, записка мужу и матери написана, осталось нацепить свои кроссовки и отправляться прочь, навстречу к новой жизни.
Она ещё раз окинула детскую кроватку своим взглядом, а после пошла к шкафу, где только что ей на глаза попадалась и осенняя куртка Богдана. Через пять минут Ксюша бежала уже вниз с четвёртого этажа, торопясь к дому матери.
- Ты чего это? Я уже Богдашу укладываю спать, мы сказку читаем, - мать удивлённо смотрела на Ксению.
- Мам, да я это, забыла, нам же завтра утром к Фильченковым идти, у Миланки же день рождения, я заберу Богдашу, чтобы утром за ним не бежать. Они за нами заехать обещали на машине.
- Опять у тебя дурь в голове какая-то, - мать недовольно вздохнула.
- Мама, - Богдаша радостно подбежал к Ксении, - а мы уже спать собираемся.
- Пошли, сынок, у нас завтра с тобой приключение намечается.
Сына она держала на руках, не поворачиваясь в сторону, где, ещё не закрыв двери в проёме, стояла мать. Нина Сергеевна продолжала сокрушаться над тем, что у её дочери одна дурь в голове.
Завтра, когда муж придёт с работы, все поймут, что Ксюша сбежала с сыном, но это будет после, завтра придётся как-то объяснять Маринке зачем она прибыла в город с малолетним сыном, а пока у молодой матери крутились в голове мысли, сжималось сердце от страха и странного ожидания какого-то чуда. А может всё получится?