«Считанные недели, дни...» — этот отсчет звучал в моей голове, как тиканье часов, как сгущающиеся перед бурей тучи, приближая момент, к которому я шел всю свою жизнь. Восхождение на Эверест. Мечта, которая когда-то казалась недосягаемой, теперь была на расстоянии вытянутой руки.
За плечами остались месяцы, нет, годы подготовки, тренировок, сомнений и надежд. Но сейчас началось самое главное — превращение мечты в реальность. Я чувствовал, как сердце бьется чаще, будто пытаясь выбиться из груди. Это было оно — то самое ощущение, ради которого я жил все эти годы.
Тяжеловесные сумки стояли упакованные, выверенные до последней скрепки, как снаряжение солдата перед десантом в ад. Каждый предмет в них был молчаливым свидетелем моей мании, отполированным до блеска фанатизмом. Касание ледоруба, холодное и знакомое, вызывало не страх, а странное успокоение – оружие было в руках.
Но даже эта привычность не могла заглушить подспудный холодок, пробегавший по позвоночнику всякий раз, когда взгляд натыкался на бирку с надписью «Lukla» – врата в этот ледяной кошмар. Время сжалось в тугую пружину.
Каждый час тянулся как резина, наполненный скрупулезной проверкой списков, бессмысленными перекладываниями вещей и закольцованным счетом: дни... часы... минуты до вылета. Воздух вокруг стал густым, как сироп, пропитанный ожиданием и немым вопросом: «Готов ли ты на самом деле?».
Когда город за окном затихал и воцарялась абсолютная тишина, прорывался шепот. Не голос страха – нет, что-то глубже. Голос инстинкта самосохранения, задавленный месяцами дрессировки, но не уничтоженный до конца. Он шептал: «Остановись. Оглянись. Ты идешь не к, ты идешь от. От чего?»
Но я глушил его музыкой в наушниках, выворачивая ручку громкости до отказа, легким сетом разминочных упражнений, лихорадочным изучением прогноза погоды на базовом лагере. Признать его правоту значило рухнуть, рассыпаться в прах всей этой тщательно выстроенной башни самоуверенности. Лучше слепота. Лучше пьянящий дурман предвкушения.
И вот он, последний вечер. Я сидел среди громоздивших сумок, утыканных ледорубами и карабинами. Взгляд уперся в фотографию Эвереста на закате – огненный, величественный, нереальный. В этот момент вся боль, весь пот, все сомнения отступили, смытые приливом чистой, неразбавленной эйфории.
Я чувствовал себя тем самым воином, тем самым избранным. Гора была не хищником, не злом. Она была целью. Блестящей, манящей, абсолютной. Я поднял воображаемый бокал к ее пику на фотографии.
"Завтра," – прошептал я в тишину комнаты, и это слово звенело, как удар ледоруба по чистому льду. "Завтра мы начнем. Я и ты. И победит сильнейший". Иллюзия была совершенна. Я купался в ней, как в теплых водах забвения, готовый шагнуть навстречу своей прекрасной катастрофе.
Долгожданный день настал. Баулы, рюкзаки, снаряжение — все было собрано до последней мелочи. Каждый предмет в моем рюкзаке был частью меня, частью моей истории, моей жизни, сжатой до компактных размеров. И вот я уже шагаю в неизвестность, в дальнее путешествие в Непал, в самое сердце Гималаев.
Я не знал, что ждет меня там. Не знал, чем обернется эта авантюра, которая казалась одновременно и безумной, и неизбежной. Но обратного пути не было. Да я и не хотел его искать. И вот уже последний вдох городского воздуха, пропитанного запахами асфальта и привычной жизни. Последнее прикосновение к ускользающему теплу дома, которое теперь хранилось лишь в памяти.
Дверь такси захлопнулась с глухим щелчком, словно отсекая прошлое. Каждый километр, уносивший меня прочь, был шагом в иную реальность, где законы родных улиц теряли всякий смысл. Впереди был только ветер, камень, лед и тишина, нарушаемая стуком сердца и шелестом мыслей о восхождении.
А дальше – самолет. Шаги по перрону, голоса из динамиков – все отдавалось внутри гулким эхом. Я отрезал прошлое, как альпинист ненужную веревку. Здесь, в точке невозврата, оставались только я и гора. Весь мир сжался до рюкзака за плечами и мерного биения сердца, отсчитывающего последние мгновения перед прыжком в неизвестность.
Воздух казался густым, насыщенным обещаниями и страхами, которые я вбирал полной грудью. Это был не просто перелет. Это был ритуал превращения: из человека обыденности – в человека гор. Одиночество навалилось внезапно, несмотря на толпу вокруг. Оно было не тягостным, а очищающим. Я был наедине со своей мечтой, и ничто больше не имело значения.
Каждый человек в аэропорту шел своей дорогой, но моя вела только туда — к подножию великана, бросившего вызов небу. Шепот сомнений, голоса тех, кто называл это безумием, окончательно стихли. Их заглушил нарастающий гул турбин — марш начала пути. Я закрыл глаза, и передо мной встал не призрачный образ горы из снов, а четкая, почти осязаемая реальность склонов и льдов. Она ждала. А я больше не мог ждать.
Самолет «Уральских авиалиний», набирая высоту, пробил слой облаков... И вот она – пронзительная синева, а где-то там, в ее небесной глуби, мне впервые явятся они: заснеженные исполины. Не фотографии, не мечты, а сама плоть и кровь планеты.
Эверест был еще далек, но его присутствие ощущалось уже сейчас – как незримое магнитное притяжение. В груди екнуло – не страх, а осознание абсолютной инаковости мира, в который я вступал. Мира, где воздух будет жечь легкие, а красота испытывать на прочность душу. Мира, который так долго созидался в моем воображении и наконец обретал статус неоспоримой данности, непреложной истины.
Дубай. Арабские Эмираты. Первая пересадка. Я стоял, завороженный, среди этого царства роскоши и блеска. Монументальные небоскребы, словно гиганты из стали и стекла, пронзали небо, сверкая на солнце так, что казалось, будто они соревнуются с самим Эверестом в дерзости и высоте.
Воздух гудел от кондиционеров и шипения лимузинов, а под ногами мраморные полы сияли холодным, бездушным светом. Я чувствовал себя крошечной песчинкой в этом рукотворном мире, где все вокруг было словно из футуристической сказки — слишком красиво, слишком нереально, слишком далеко от земли.
А потом Шарджа. Вторая пересадка. Здесь все было иначе — спокойнее, человечнее, но не менее удивительно. Я бродил по узким улочкам, заглядывая в лавки, где на полках теснились восточные сокровища: яркие ткани, переливающиеся как крылья тропических птиц, загадочные украшения, хранящие шепот пустыни, специи, источающие ароматы, которые кружили голову и переносили в далекие караванные пути.
Краски базара – изумрудные, шафрановые, лазурные – были ослепительны, но словно накладывались на другую картинку: монохромную гамму белого, серого и синего вечных льдов. Шум торга, крики муэдзина – все это звучало приглушенно, как сквозь вату, уступая место фантомному гулу ветра в ушах, ветра, которого здесь, в душном переулке, не было и в помине.
В перерывах между рейсами, сидя в залах ожидания или даже в шумном базарном переулке, я закрывал глаза — и видел его (Эверест). Но это был не пейзаж. Это была гигантская кристаллическая структура, внедренная в плоть планеты. Его ребра и грани, выточенные ветром, подчинялись не законам геологии, а какой-то иной, безупречной геометрии.
Он сиял под солнцем не отраженным светом, а горел изнутри холодным, ядерным пламенем застывшей материи. Он был айсбергом в океане атмосферы, и его подводная часть уходила в самые глубины моей психики. Он манил с силой притяжения черной дыры, как самая сложная и прекрасная формула, которую необходимо решить ценой всего.
Я уже почти физически чувствовал леденящий ветер, обжигающий лицо, слышал хруст фирна под ботинками, видел себя на заветной вершине — маленькую фигурку с флагом в окоченевших пальцах, смотрящую на изогнутую линию горизонта с высоты 8848 метров. Это было не просто мечтание — это было предчувствие схватки, жгучее ожидание испытания, пульсирующая уверенность в победе, ради которой я и ступил на этот путь...
Узнать продолжение истории, здесь на Литрес
#горы #альпинизм #Эверест #восхождение #вершина