начало истории
— Павел Леонидович, — услышал он чей-то шёпот совсем рядом.
— Где я? — пересохшими губами спросил Антонов. — Что? Что произошло?
— Всё хорошо, — кто-то ласково погладил его по голове, и давление на лбу тут же сменилось приятной прохладой. — Вы чуть не погибли, но всё обошлось. Вы у себя в каюте.
— Ольга... — сфокусировал взгляд Антонов. — Это вы?
— Да. А кому ещё тут быть, как не мне? — весело прозвенел её голос. — Я уже уговорила врача здесь присутствовать, пока он делами занят. Тем более, ваше состояние больше не вызывает опасений. Один вас всё равно оставлять нельзя. Я прямо знала, что вы вот-вот придёте в себя.
— Это вы пели?
— Ой, да, — смутилась Ольга, — вы, наверное, услышали? Вам мешала песня?
— Нет, что вы, — попробовался улыбнуться капитан, — наоборот, когда-то давно я уже слышал эту мелодию.
— Это старая колыбельная, — кивнула Ольга и снова приложила к его лбу компресс. — Я всегда дочке её пела перед сном, меня бабушка научила.
— Я думал, что умер.
— Ничего подобного. Конечно, всё могло закончиться куда трагичнее, если бы не Женя.
— Борисов? — зажмурился Павел. — Где он?
— На мостике, — улыбнулась Ольга. — А где же ещё? Как только с вами произошла беда, он полностью взял командование судном на себя.
— И давно я так лежу? Я почти ничего не помню... Только, как меня волной накрыло.
— Уже пятый день, — Ольга отвела взгляд к иллюминатору. — Вы сильно ударились головой, плюс переохлаждение и перенапряжение мышц.
— Врач велел вам больше лежать, но начался такой жар, что вы даже не приходили в сознание, не то что вставали. Я вызвалась компрессы ставить — очень переживала, когда вы долго не приходили в себя. Только сегодня температура спала, даже уколы не особо помогали, представляете? Только компрессы немного сбивали.
— Не стоило, Ольга Кирилловна, — смутился капитан. — Но всё равно спасибо вам. Такое чувство, что именно ваша колыбельная меня разбудила. Я себя будто после столетнего сна ощущаю. А вы что же, всё это время рядом были?
— Конечно, как только закончу дела на кухне, сразу к вам бегу, — Ольга слегка покраснела. — Не могу вас оставить. В вас есть что-то такое, к чему я всем сердцем тянусь. Никто из команды, кроме Жени, не видит в вас доброго человека, а мы с ним видим. А доброго человека в беде я не оставлю никогда. Злого, если честно, тоже. Но как Женька оказался на палубе? Ведь я помню, он выглядывал, звал меня, а я его прогнал. Не мог же он услышать мои крики.
— Это я попросила его вас позвать тогда, — окончательно смутилась Ольга. — Переживала, что вы один на один со штормом стоите, ещё и технику безопасности сами нарушаете. Я сама хотела выйти, но Женя меня остановил. А когда вернулся — такой встревоженный был! Сказал, вы в полной прострации. А тут такая буря... Нам всем страшно было, а вы на улице.
— Мы с Женей что-то обсуждали, вдруг он резко переменился в лице, даже зрачки расширились. Говорит: чувствует, что с вами что-то случилось, — и выскочил на палубу без плаща. За ним и остальные побежали — все сильно испугались, когда увидели вас за бортом. Женя потом рассказывал, что будто внутренним чутьём услышал вашу беду. А вы ведь его другом не считаете. Он жизнью рисковал, чтобы вас спасти — обоих легко могло смыть волной.
— Ладно, я пойду позову врача — мне скоро на кухню, дядя Игорь там один, — Ольга вздохнула. — Хотя у меня сегодня выходной...
— Не уходите, — схватил её за руку Антонов. — Ольга, посидите со мной ещё немного. А если можно... спойте, пожалуйста. Когда вы поёте, становится так хорошо...
Ещё три дня Антонов приходил в себя. Его навещали почти все члены команды, чаще других появлялся Борисов. С его лица редко сходило тревожное выражение.
— Ну что, как ты? — спросил Евгений, когда капитан остался в каюте один.
— Ольга меня на ноги ставит. Врач, конечно, тоже, но она будто лечит меня изнутри. Душу исцеляет. Не ожидал от неё...
— Да уж, Шоленька у тебя все свободные часы тут проводит, — кивнул старпом.
— А ты, стало быть, вовсю рулишь на мостике?
— А то!
— Молодец. Где мы сейчас?
— Скоро будем проходить мимо Порт-Луи, — Евгений глянул в иллюминатор.
— Вот это да! Значит, там уже недалеко и до Мадагаскара, а потом — рукой подать до Кейптауна.
— Ты, Женька, старайся. Как в порт придём — тут же отрапортую начальству характеристику на тебя.
— Какую ещё характеристику? — прищурился Борисов.
— Пора тебе уже самому капитаном быть. А я… оставлю это занятие. Мне как будто свыше знак был подан, что пора. Я ведь перед тем случаем как раз думал, что нужно завязывать.
— Понимаешь, я хочу наверстать всё, что было упущено за годы моих плаваний. Ольга постоянно говорит со мной о семье — вот у меня совесть и проснулась. У неё никого нет, она не унывает, не сдаётся, а я… Сын растёт без меня, а я всем пренебрёг. Так не годится.
— А у тебя всё впереди. Только, Жень, не повторяй моих ошибок: не гонись за деньгами и не убегай от семейных проблем в море. Решай их сразу, если не хочешь остаться один к своим пятидесяти.
— И ещё… Жень, спасибо тебе. Не знаю, как ты понял, что я в беде, но если бы не ты...
— Перестань, дружище, — крепко обнял Антонова старпом. — Я просто понял, что другу нужна помощь. На то и друзья, чтобы быть рядом в трудный момент. Знаю, ты считаешь подобное сентиментальной чушью, но для меня ты именно друг.
— И ты для меня, Женька, — хлопнул его по спине капитан. — Прости, что раньше вёл себя, как придурок.
— Да брось. Ладно, выздоравливай, мне пора. Вечером забегу.
Несмотря на то, что сильный жар спал, врач всё равно запретил вставать без крайней необходимости. Ольга продолжала дежурить возле капитана — за эти дни она стала для него настоящей спасительницей. Заботливо кормила, готовила особые блюда для быстрого восстановления сил. Впервые в жизни Антонов понял, что любит куриный бульон. Может, раньше просто не ел такого, а ещё больше ему нравились не сами блюда, а разговоры.
Ольга оказалась прекрасной собеседницей: начитанной, находчивой, умевшей легко обсуждать любые темы. К концу третьего дня Антонов уже вовсю смеялся над её шутками. Много лет он вообще не смеялся — а тут…
— Ладно, Павел Леонидович, мне спать пора, — улыбнулась Ольга, выключая верхний свет. — Завтра вы уже будете на ногах, так что хорошо выспитесь.
— Зовите меня просто Павел, — улыбнулся он, сожалея, что время пролетело так быстро.
— А вы тогда зовите меня просто Олей. И, может, даже на "ты", если это не против правил субординации.
— Хорошо, Оля, — сжал её руку Антонов.
— Тогда прости, что прошу, но… останься со мной, пожалуйста. Сегодня мне тревожно, а когда ты рядом, всегда легче. Никогда ещё ничего подобного ни с кем не испытывал. Только, пожалуйста, не пойми меня неправильно.
— Хорошо, — покраснела Ольга, — знаешь, это не только у тебя так. Я давно не чувствовала себя так легко, как рядом с тобой. Я ведь не из чувства долга сижу тут, а потому что чувствую: надо именно так. С момента, как не стало моей семьи, я впервые ощущаю себя на своём месте. Можно я рядом останусь? Спать ужасно хочется...
— Конечно! Я приставать не буду, толкаться — тоже. Просто обними, — прижалась к нему Ольга, и Антонов тут же крепко прижал её к себе.
Разгрузка была окончена. Антонов, довольный и полностью поправившийся, стоял на берегу и в последний раз осматривал свой бывший корабль. Он понимал: этот рейс стал для него последним. Но ему вовсе не было тяжело прощаться с судном — а вот с экипажем...
Команда почти в полном составе стояла на палубе, махала капитану на прощание. Не было только Борисова и Ольги. Поправив на плече сумку, Антонов пошёл к выходу из порта. Самолёт домой был только через два дня — впереди чудесное время, чтобы прогуляться, и Ольге он уже пообещал хорошую экскурсию.
— А, вот и ты! — раздался голос Евгения. Он мчался навстречу бывшему капитану, размахивая какой-то бумажкой.
— Ну что, дали добро? — засмеялся Антонов.
— Да, похоже, дали! Как вернёмся во Владик — велено зайти в командование, будем оформлять капитанство, так что можешь поздравить!
— А Оля где?
— Прощается с Игорем, сейчас догонит, — кивнул Павел в сторону корабля.
— Вы что, теперь получается, вместе? — прищурился Борисов.
— А ты ревнуешь?
— Друг не может ревновать, да и у меня жена есть, не забывай. А вот тебе Оля станет отличной спутницей жизни. За короткий срок она прямо человека из тебя сделала. Вообще она многое мне открыла.
Павел перевёл взгляд на тонкую фигурку, спускавшуюся по трапу. Никогда не думал, что на закате жизни встретит любовь всей своей жизни. Благодаря Оле он понял, что в людей нужно верить — иначе нельзя прожить. Понял, что всегда рядом с ним был настоящий друг. Понял, что никогда прежде не любил по-настоящему.
— А теперь?
— А теперь всё иначе! — пожал руку Борисову капитан. — Теперь будет по-другому. Теперь я не один.
Новая история ждет вас в Телеграмм-канале (бесплатно и без разбивки на части)