— Ты опять ей перевёл?!
Анна стояла посреди кухни, сжимая в руке телефон. Экран светился последним сообщением из банка. Голос дрожал, но уже не от удивления — от злости.
Артём, её муж, спокойно размешивал сахар в кружке.
— Ну да. Мамке нужно было оплатить частично кухонный гарнитур. Она давно хотела поменять.
— Тридцать тысяч?! — Анна подошла ближе. — У нас платёж по кредиту через четыре дня!
— Я помню. Зарплата послезавтра. Успею закрыть.
— А если задержат, как в прошлом месяце?
— Да перестань, — отмахнулся он. — Всё будет нормально.
Анна замерла, глядя на мужа, как на чужого.
— Ты вообще понимаешь, что у нас денег — впритык? Что я уже две недели считаю копейки, чтобы оплатить коммуналку и бензин?
— Ну я же не в казино всё спустил, а помог родной матери, — раздражённо бросил Артём.
— Помощь — это когда у тебя есть возможность! А когда у тебя кредит на миллион и пустой холодильник — это не помощь, это глупость!
Молчание повисло тяжёлым паром над чайником.
— Не начинай, — сказал он, глядя в окно. — Я не могу отказать маме.
Анна села за стол. Её руки дрожали, но голос стал ровным:
— Ты не можешь отказать — а я потом выкручивайся? Я тут экономлю на себе, на продуктах, чтобы мы хоть как-то тянули. А ты без спроса переводишь.
— Я же сказал, зарплата скоро!
— Зарплата не вечный спасатель, Артём! — сорвалась Анна. — У тебя хоть раз в жизни было, чтобы мама не попросила? То ей краска на ремонт, то микроволновка, то теперь кухня!
Он раздражённо поставил кружку:
— Что, по-твоему, я должен делать? Сидеть и смотреть, как она без кухни живёт?
— А я, значит, должна смотреть, как ты нашу семью загоняешь в долги ради её прихотей?
— Не говори так о маме.
— А как? — усмехнулась Анна. — Она вмешивается во всё! Сколько ей лет, Артём? Шестьдесят? Сама вполне может решать свои бытовые проблемы!
— Ты не понимаешь, — он устало потер виски. — У неё тяжёлая жизнь. Она всегда одна.
— Не одна, — перебила Анна. — У неё есть сын, который тащит ей половину семейного бюджета.
Он молчал. В его молчании слышалось то самое — привычное, липкое, безысходное.
Осень уже наступила по-настоящему. Октябрь, ветра, лужи, серые подъезды. Вечерами в их доме пахло недорогим кофе и тряпками для уборки. Анна работала бухгалтером в небольшом магазине стройматериалов, Артём — электриком в частной фирме.
Квартира — двухкомнатная, доставшаяся Анне от отца. Старая, но своя. Когда поженились, Светлана Павловна — мать Артёма — первым делом заявила:
— Это что, вот тут вы жить собираетесь? Обои как после пожара.
Анна тогда промолчала. Но фраза врезалась в память.
Через год Светлана начала «ненавязчиво» напоминать сыну:
— Надо бы ремонт сделать. Женщинам ведь приятно жить красиво.
И Артём повёлся.
Кредит взяли вместе, миллион под девять процентов. Сначала Анна сомневалась, но Артём уверял:
— Мы справимся. Я посчитал всё.
Справлялись. Но ценой нервов и постоянной экономии. Анна держала таблицу расходов в телефоне, записывала каждую покупку. Иногда по вечерам сидела на кухне, листала цифры и думала, что устала жить как бухгалтер в собственной жизни.
Первые полгода после ремонта всё было более-менее спокойно. Потом началось. Сначала Светлана Павловна стала «помогать советом» — как лучше стирать, как хранить картошку, как накрывать стол. Потом перешла к звонкам по три раза в день.
— Сынок, у меня машинка стиральная гремит, посмотри, может, надо новую купить?
— Мам, денег нет.
— Ну я потом верну, ты мне просто переведи пока.
Он перевёл.
Анна узнала об этом случайно, проверяя совместный счёт. Десять тысяч — «маме». Потом — пятнадцать. Потом — двадцать пять.
Она пыталась говорить спокойно:
— Артём, давай договоримся, все крупные траты обсуждаем.
— Хорошо, — кивал он.
— Без «но».
— Хорошо, — повторял.
Через неделю история повторялась.
В начале октября Анна решила проверить накопления. Они откладывали на зиму — чтобы закрыть часть кредита досрочно. Вклад был небольшой, около ста шестидесяти тысяч. Когда она открыла приложение, сердце провалилось. Осталось пятнадцать.
Пятнадцать!
Она проверила выписку — и застыла. Перевод «Светлана Павловна К.» — сто сорок пять тысяч.
«Праздник», — значилось в комментарии.
Анна сидела перед ноутбуком минут десять, глядя на экран. В голове пульсировало: праздник.
Вечером, когда Артём вернулся, она встретила его в прихожей:
— Куда делись сто сорок пять тысяч?
— Что? — удивился он.
— Не прикидывайся! Перевод матери. Я всё видела.
Он положил куртку, не глядя.
— Ну да. Мамке шестьдесят. Круглая дата.
— И что? — Анна смотрела, как он спокойно ставит чайник. — Ты решил устроить банкет за наш счёт?
— Я просто помог оплатить ресторан. Она потом вернёт.
— Когда?
— Не знаю.
— То есть никогда, — тихо сказала Анна.
Он пожал плечами.
— Ты же понимаешь, для неё это важно. Её подруги собираются, юбилей всё-таки.
— Артём, — она подошла ближе, — ты слышишь себя? Мы должны банку двадцать пять тысяч через четыре дня. У нас на счету пятнадцать.
— Зарплата скоро.
— А если не придёт?
— Придёт.
— Если задержат, если что-то пойдёт не так?
— Не пойдёт.
Анна посмотрела на него и поняла — он не понимает, что натворил.
— Знаешь, — произнесла она тихо, — я копила эти деньги полтора года. Без отпусков, без покупок. Ты хоть раз подумал, как я себя чувствую сейчас?
— Я не хотел тебя обидеть, — сказал он. — Просто маме нужно было помочь.
— Ей всегда нужно! А мне — никогда.
— Ну не начинай.
— А как мне не начинать?! — Анна ударила ладонью по столу. — Мы живём от зарплаты до зарплаты, а ты швыряешь сто сорок пять тысяч, будто они упали с неба!
— Я мужчина, — тихо сказал Артём. — Я решаю, кому помогать.
Эта фраза прозвучала как пощёчина.
— Мужчина? — переспросила она. — Мужчина, который без разрешения снимает семейные деньги и тратит их на мамин банкет? Это не мужчина, Артём. Это мальчик, который до сих пор живёт по указке.
— Не перегибай.
— Нет, я говорю как есть. — Голос дрожал. — Я четыре года закрываю глаза. На звонки твоей матери, на её «советы», на твои переводы. Но теперь хватит.
— Неужели из-за денег ты готова всё разрушить?
— Не из-за денег. Из-за того, что я для тебя — никто.
Он отвернулся.
— Это бред.
— Нет. Бред — то, что ты называешь нормой.
Она подошла к шкафу и начала доставать его вещи.
— Что ты делаешь?
— Помогаю тебе принять решение, которое ты давно уже принял. Иди к ней.
— Ты с ума сошла?
— Возможно. После такого — вполне.
Он стоял в дверях, бледный, но упрямый.
— Я не уйду.
— Уйдёшь. Квартира моя, помнишь?
Он ничего не ответил. Через двадцать минут стоял с двумя сумками у двери.
— Ты ещё пожалеешь, — сказал он.
— Может быть. Но точно не о том, что выгнала тебя.
Дверь хлопнула.
Тишина в квартире звенела. Анна села на диван, закрыла лицо руками. Хотелось закричать, но сил не было. Только усталость.
Через день она поехала в банк, уточнила, можно ли перевести кредит только на себя.
— Можете, — ответил консультант. — Но тогда вся ответственность — на вас.
Анна кивнула.
— Пусть будет на мне. Зато спокойно.
Ночами теперь не звонили, не писали. Телефон молчал. Сначала это пугало, потом стало облегчением.
Через месяц Артём позвонил. Голос был осторожный, как будто он звонил чужому человеку.
— Привет.
— Привет.
— Как ты?
— Работаю. Плачу по кредиту.
Пауза.
— Может, встретимся, поговорим?
— О чём?
— Я всё понял. Я был неправ. Мама… — он замялся. — Мама просто привыкла, что я рядом.
— Поздно, Артём.
— Анна, ну пожалуйста. Я всё исправлю.
— Нет. Я больше не хочу быть бухгалтером твоей совести.
Он молчал. Потом тихо сказал:
— Ладно. Береги себя.
Связь оборвалась.
Зима пришла рано. Холодная, как в старые времена. Вечерами Анна сидела у окна, пила чай и смотрела на снежные сугробы под фонарями. Иногда ей казалось, что где-то на остановке стоит Артём — тот, прежний, с которым они когда-то мечтали купить домик за городом, завести собаку. Но в жизни такого человека уже не было.
Был другой — с телефонами от матери и переводами без объяснений.
Весной она оформила досрочный платёж — двадцать тысяч. Почти ничего, но всё равно маленькая победа. Работала, брала подработки, училась планировать по-новому.
Однажды вечером позвонила бывшая коллега:
— Видела твоего Артёма. Женился опять.
Анна усмехнулась:
— Быстро.
— Говорят, живут с его матерью.
Она молча поблагодарила за новость, отключила телефон и долго сидела в темноте. Не от боли — от какого-то странного спокойствия.
Прошёл год.
Квартира стала другой. Новые шторы, цветы на подоконнике, книжная полка. Никаких мужских вещей. Только порядок и тишина.
Иногда, вечером, она включала тихую музыку, наливала чай и думала:
Да, тяжело. Но теперь всё моё. И решения — тоже мои.
- Эпилог.
Однажды в супермаркете она увидела Светлану Павловну. Та стояла у кассы, выбирала дешёвые макароны. Артёма рядом не было.
Анна прошла мимо, даже не остановилась. Не из злости — просто не было больше нужды доказывать что-то.
Она вышла на улицу, вдохнула холодный апрельский воздух и улыбнулась.
Больше никто не звонил с советами, не переводил деньги без спроса, не считал, как ей жить.
Больше не было долгов перед чужими ожиданиями.
Только жизнь — своя, честная, пусть и непростая.
Конец.