— Зоя, деточка, ну что же вы молчите? — голос свекрови в телефонной трубке сочился медом, но под ним чувствовалась сталь. — Мы же семья, родные люди. Кому еще помочь, как не матери? Крыша на даче течет, Женечка с детства помнит, как ему там хорошо было. Неужели дадите пропасть родовому гнезду?
Зоя молча смотрела на мужа. Женя сидел за кухонным столом, понурив голову, и устало тер переносицу. Он только что вернулся после суточной смены в такси, и этот звонок был последним, что ему сейчас было нужно.
— Мам, мы же говорили, — тихо начал он, но Людмила Анатольевна его тут же перебила.
— Говорили, говорили! Что вы мне говорили? Что денег нет? А на что они у вас есть? Зоя вон в своем зверинце копейки получает, ты на этой машине здоровье гробишь! А я всю жизнь на вас положила! Вырастила, выучила! А теперь мне на старости лет с тазиками по дому бегать, потому что сын родной на кусок шифера матери жалеет? Триста тысяч! Разве это деньги для вас? Вы же их на что-то копите!
Зоя отобрала у мужа телефон. Ее спокойствие было звенящим.
— Людмила Анатольевна, здравствуйте. Мы копим на первый взнос по ипотеке. Чтобы у ваших внуков, Лизы и Коли, были свои комнаты, а не один угол на двоих в этой конуре. Триста тысяч — это почти половина того, что мы собрали за четыре года. Мы не можем вам их дать.
В трубке на секунду повисла тишина, а потом полился яд.
— Ах вот оно что! Конура! Значит, мы с отцом тебе конуру подарили на свадьбу? Эту квартиру мы Женечке отписали, чтобы ему было где жить с… тобой! А ты, неблагодарная, конурой ее называешь! Да я так и знала, что ты его против меня настроишь! Всегда знала!
И свекровь бросила трубку. Женя поднял на жену измученные глаза.
— Зой, ну зачем ты так? Про конуру…
— А как? — взорвалась Зоя, уже не сдерживаясь. — Как еще назвать комнату, в которой мы вчетвером живем? Я детей спящих перешагиваю, чтобы к шкафу подойти! Твоя мама прекрасно знает, как мы живем, и все равно требует! Не просит, Женя, а требует! Будто мы ей должны по гроб жизни!
Следующие несколько дней превратились в ад. Людмила Анатольевна развернула полномасштабную военную кампанию. Она звонила всем родственникам, жалуясь на черствую невестку и безвольного сына, которые бросили ее помирать в разваливающейся даче. Она приходила к ним домой без предупреждения, когда Зоя была на работе, и «промывала мозги» Жене.
— Сынок, она тебя под каблук загнала, — шипела она, осматривая их скромное жилище с брезгливым видом. — Ты же мужчина! Хозяин в доме! Неужели слово матери для тебя ничего не значит? Эта дача — это же и твое будущее! Детям твоим ягоды, свежий воздух!
Женя, измотанный работой и давлением матери, начал сдаваться. Он становился молчаливым, раздражительным. Зоя видела, как он мучается, и понимала, что еще немного — и их с трудом сколоченные накопления утекут на ремонт крыши, которая, как она была уверена, могла бы подождать еще пару лет.
Развязка наступила в воскресенье. Они были в гостях у тети Галины, старшей сестры свекра. Галина была женщиной прямой, язвительной и обладала рентгеновским зрением на человеческую гнильцу. Людмила Анатольевна, разумеется, тоже была там и с порога начала разыгрывать трагедию.
— ...и вот так, Галочка, живу. Сын отвернулся, невестка ненавидит. Просила ведь по-родственному, по-хорошему. А она мне — «денег нет». А у самих под подушкой припрятано, я-то знаю! На себя не жалеют, а мать пусть хоть потоп переживает!
Тетя Галина, наливая чай, посмотрела на нее поверх очков.
— Люся, кончай концерт. Ты когда у них последний раз была? Видела, как они живут? У них дети скоро на головах друг у друга сидеть будут. А ты со своей крышей. Та дача тебе нужна три месяца в году, а им квартира — всю жизнь.
— Да что ты понимаешь! — взвилась Людмила Анатольевна, поворачиваясь к Зое. — Это все ты! Ты его против меня настроила! Решила, что самая умная? Ну что, отдали бы деньги, и жили бы спокойно. А теперь вся родня знает, какая ты змея!
Зоя медленно поставила чашку на стол. Она чувствовала, как внутри нее обрывается какая-то последняя, самая натянутая струна. Она посмотрела на мужа, который виновато вжал голову в плечи, потом на свекровь, чье лицо исказилось от злобы, и вдруг поняла, что больше не боится. Совсем.
— Значит, по-родственному, говорите? — ее голос прозвучал так тихо и холодно, что все за столом замолчали. — Хорошо. Давайте по-родственному. Я согласна. Мы дадим вам деньги.
Людмила Анатольевна победно ухмыльнулась и бросила торжествующий взгляд на Галину. Женя посмотрел на жену с ужасом и облегчением одновременно.
— Но, — продолжила Зоя, доставая из сумки телефон, — раз уж мы все делаем «по-родственному», то давайте по-честному. Прямо сейчас, Людмила Анатольевна, вы пишете дарственную на половину вашей дачи на Лизу и Колю. Внукам. Это же по-родственному, правда? Вы же для них стараетесь, для их «свежего воздуха». А мы, в свою очередь, не просто дадим вам триста тысяч, а вложим их в ремонт НАШЕЙ с детьми дачи. Все честно.
Комнату затопила оглушительная тишина. Лицо свекрови из победного превратилось в багрово-пятнистое.
— Что-о-о? — прошипела она, задыхаясь от возмущения. — Дарственную? Да ты… ты в своем уме?! Чтобы я, нажитое своим трудом, каким-то соплякам отписала?! Да никогда!
— Ах, вот как, — спокойно кивнула Зоя. Ее сердце колотилось, но внешне она была как скала. — Значит, когда вам нужны наши деньги — это «по-родственному». А когда вашим внукам нужно обеспечить их же будущее — это «нажитое своим трудом»? Интересная у вас родственность, Людмила Анатольевна. Односторонняя какая-то. Тогда у меня есть другое предложение. Более юридически грамотное.
Она сделала паузу, обводя всех взглядом.
— Мы даем вам деньги в долг. Под расписку. С нотариальным заверением. Сроком на три года. Под скромный процент, как для родственников — десять процентов годовых. С ежемесячными выплатами. Если выплат не будет в течение трех месяцев, мы подаем в суд, и в качестве залога пойдет та самая дача. Статья 807 Гражданского кодекса Российской Федерации, договор займа. Все по закону. Выбирайте. Какой вариант вам больше нравится?
Это была бомба. Людмила Анатольевна смотрела на невестку так, будто та предложила ей продать душу дьяволу.
— Ты… ты… — она не могла подобрать слов, только хватала ртом воздух. — Ты мне, матери, проценты насчитывать будешь?! Да я на тебя в опеку пожалуюсь! Что ты детей в нищете держишь!
Тут не выдержала тетя Галина. Она с грохотом поставила свой стакан и встала.
— А ну-ка, Люся, рот прикрой! Совсем стыд потеряла? В какую опеку? На Зойке и Женьке дети одеты-обуты, всегда чистенькие и накормленные! Она в своем зоомагазине с утра до ночи, чтобы им лишнюю игрушку купить, а ты ее попрекаешь! Зоя, девочка, а ты молодец! — она повернулась к Зое и подмигнула. — Давно пора было эту кровопийцу на место поставить! Я тебе расскажу историю. Мой покойный муж, царствие ему небесное, тоже имел братца. Тот вечно денег просил. «На бизнес, на жизнь, по-братски». А сам все проигрывал. И вот однажды я сделала то же самое — подсунула ему договор займа. Знаешь, какой крик стоял? А потом он пропал. И слава богу! Потому что родственники, которые видят в тебе только кошелек, — это не родственники, а пиявки. И их надо или солью присыпать, или огнем прижечь. Юридическим.
Людмила Анатольевна, поняв, что поддержки не будет, подскочила, схватила свою сумку и, бросив на всех полный ненависти взгляд, вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что зазвенела посуда в серванте.
В тишине Женя медленно поднял голову и посмотрел на жену. В его глазах больше не было вины. Там было удивление, смешанное с восхищением. Он подошел, сел рядом и молча взял ее за руку. В этот момент Зоя поняла, что они победили. Не свекровь. А ту слабость и страх, которые чуть не разрушили их семью.
Прошло три года.
Зоя и Женя все-таки взяли ипотеку. Они купили просторную трехкомнатную квартиру в новостройке. Лиза и Коля наконец-то получили свои собственные, отдельные комнаты и были абсолютно счастливы. Женя ушел из такси. Вместе с другом они открыли небольшую фирму по доставке товаров, и дела пошли в гору. Зоя тоже сменила работу — ее позвали управляющей в новый, большой филиал их сети зоомагазинов. Денег стало больше, а главное — в семье воцарились покой и уверенность в завтрашнем дне.
Людмила Анатольевна крышу на даче так и не починила. Она пыталась занять у других родственников, но после того случая у тети Галины все вежливо отказывали. В итоге она взяла кредит в микрофинансовой организации под бешеный процент. Денег хватило только на латочный ремонт, а долг она выплачивает до сих пор со своей скромной пенсии. С сыном она общается сквозь зубы, по телефону и только по праздникам. С Зоей и внуками не общается вовсе, гордо заявляя, что «такие родственники ей не нужны».
А тетя Галина стала их самой частой гостьей на новоселье. Она принесла огромный фикус в горшке и, вручая его Зое, сказала:
— Вот. Это — символ семейного древа. Только помни, девочка: у каждого дерева есть сухие и гнилые ветки. И их нужно вовремя обрезать, чтобы все дерево росло здоровым и сильным.
Зоя посмотрела на своих смеющихся детей, на уставшего, но счастливого мужа, на светлые стены их нового дома и поняла, что тетя Галина была абсолютно права. Иногда, чтобы построить свое будущее, нужно сжечь за собой мосты, ведущие в токсичное прошлое. И ни о чем не жалеть.
Вот так и бывает: иногда, чтобы сохранить семью, нужно четко очертить ее границы, даже если кому-то из родственников это очень не нравится.