Если верить цифрам, Вологодская область в этом году неожиданно стала одной из самых «сознательных» на карте России. С 1 марта в регионе действуют строгие ограничения на продажу алкоголя: магазины закрывают раньше, в праздники спиртное не продают вовсе, а штрафы для нарушителей выросли. Казалось бы — победа трезвости. Но статистика, как водится, решила подлить градуса в дискуссию.
По данным Росстата, потребление алкоголя в регионе не просто не упало, а продолжило расти: с январских 7,7 литра до сентябрьских 9,65 литра на человека. Для сравнения — в соседних областях, где никто не запрещал ничего, наоборот, зафиксировано снижение. Ирония в том, что, похоже, чем больше запретов, тем крепче напитки.
Интернет не остался в стороне. Комментаторы с сарказмом заметили: «Как только ограничили — сразу захотелось». Психологи, между тем, не удивлены: запретное всегда сладко. А в России — ещё и с историей. От «сухого закона» Николая II до антиалкогольной кампании Горбачёва — народный креатив неизменно находил обходные пути. И вот снова — XXI век, QR-коды, ЕГАИС, а результат всё тот же: где нельзя купить — там прячут под прилавком или завозят «от соседей».
Но у истории есть и другая сторона. Губернатор Георгий Филимонов назвал данные Росстата «провокацией». Его аргументы звучат убедительно: смертность от болезней, связанных с алкоголем, снизилась почти на 50%, количество госпитализаций — тоже наполовину. Продажи по системе ЕГАИС упали с 6,3 до 5,3 литра на человека. Логика проста: если официально покупают меньше, значит, меры работают. А если кто-то «прибавил» в статистике потребления — так это, возможно, туристы, которых в регион приезжает всё больше.
Филимонов настаивает: считать нужно аккуратно — с учётом начала ограничений с 1 марта, а не с января, и не складывать в одну кучу местных жителей и гостей. В его риторике звучит не просто оправдание, а почти вызов:
«Завидуйте молча. Мы всё делаем правильно».
Впрочем, между «делать правильно» и «получать правильный результат» лежит старая российская проблема — несовпадение отчётности и реальной жизни. Да, алкоголизм — беда, и власти вправе искать способы борьбы. Но когда меры вводятся сверху, без понимания народной психологии, часто получается обратный эффект. Люди не становятся трезвее — они просто становятся хитрее.
Можно, конечно, гордиться падением официальных продаж, но что если рост «на душу населения» — это не ошибка, а маркер подпольного рынка? И если часть «туристов», на которых ссылаются чиновники, — это просто соседи, заезжающие в Вологду за «домашним» вином?
История с алкогольными ограничениями — не о спиртном. Она о том, как власть снова пробует перевоспитать народ, не разговаривая с ним. Сухой закон в миниатюре — с пресс-релизами вместо дубинок.
И всё же вопрос остаётся открытым: нужны ли России запреты — или, может быть, пора признать, что настоящая трезвость начинается не с указа, а с доверия?