— Марина, мне нужно прописаться в твоей квартире, — неожиданно заявила свекровь, когда мы сидели на её кухне за воскресным обедом. Я чуть не подавилась котлетой, услышав эту просьбу от женщины, которая три года считала меня недостойной своего сына.
Галина Петровна никогда не говорила ничего просто так. За каждым её словом скрывался расчёт, за каждым жестом — цель. И сейчас, глядя в её холодные серые глаза, я понимала: что-то тут не так.
— Зачем вам прописка у нас? — осторожно спросила я, отложив вилку.
— Документы для пенсии нужно переоформить. Где прописана, там и получать буду.
Странно. Дима работал над тарелкой борща, делая вид, что не слышит разговора. Но я заметила, как напряглись его плечи.
— А что с вашей квартирой?
— Там проблемы с коммунальными услугами. Управляющая компания новая, хамоватая. Лучше пока к вам перебраться.
В воздухе пахло укропом и жареным луком, за окном чирикали воробьи, а у меня в голове крутилась одна мысль: «Врёт. Определенно врёт».
— Мам, может, не стоит торопиться? — наконец подал голос Дима. — У нас квартира небольшая, тесновато будет.
— А что тесного в двухкомнатной квартире? — резко ответила Галина Петровна. — Вы в спальне, я на диване в зале. Временно же.
Временно. Я знала свекровь достаточно хорошо, чтобы понимать: её «временно» может растянуться на годы.
— Галина Петровна, а сколько времени вам понадобится? — спросила я, стараясь говорить спокойно.
— Месяц-два. Не больше.
— И всё? Просто прописаться?
— А что ещё? — она пристально посмотрела на меня. — Или ты против?
В её голосе появились стальные нотки, которые я так хорошо знала. Обычно после таких интонаций следовали лекции о том, какая я плохая жена и невестка.
— Я не против. Просто хочу понимать ситуацию.
— Ситуация простая. Мне нужна прописка у сына. Это нормально.
Дима отложил ложку, вытер рот салфеткой.
— Мам, давай я завтра зайду к тебе, документы посмотрим. Может, проблему с управляйкой можно решить по-другому.
— Не нужно ничего решать! — резко оборвала его Галина Петровна. — Я же сказала, что к вам переберусь. Или моё мнение в этой семье ничего не значит?
Классический приём. Сначала просьба, потом эмоциональное давление. Я встала, начала собирать тарелки.
— Хорошо. Но сначала нам нужно оформить документы. Это займёт время.
— Какие документы?
— Согласие всех прописанных в квартире. Справки. Заявления.
Галина Петровна кивнула, но в глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение. Странно. Обычно бюрократические процедуры её раздражали.
После обеда мы с Димой молча шли к автобусной остановке. Осенний воздух был свежим и прохладным, жёлтые листья шуршали под ногами.
— Дим, а что на самом деле происходит с твоей мамой?
— Не знаю. Ведёт себя действительно странно последние недели.
— Как странно?
— То звонит среди ночи, спрашивает, всё ли у нас в порядке. То приходит без предупреждения, осматривает квартиру. Вчера вообще интересовалась, не собираемся ли мы переезжать.
— И ты мне ничего не сказал?
— Думал, само пройдёт. Мало ли что в голову пожилым людям приходит.
Пожилым людям. Галине Петровне было всего пятьдесят восемь, она работала бухгалтером в строительной фирме и до сих пор водила машину. Никак не тянула на растерянную бабушку.
Вечером, когда Дима ушёл в душ, я решила позвонить Светлане, жене Димина брата. Они жили в соседнем районе, и Светлана всегда была в курсе семейных дел.
— Света, привет. Скажи, Галина Петровна тебе ничего странного не говорила?
— А что случилось?
— Просится к нам прописаться. Говорит, проблемы с управляющей компанией.
— Марин, а ты не знаешь? Её дом снесут.
Я едва не уронила телефон.
— Как снесут?
— Под реновацию попал. Жильцам квартиры предоставляют, но не всем. Некоторых в общежития переселяют временно.
— А Галина Петровна?
— Не знаю точно. Но недавно Сергей говорил, что мама очень переживает из-за каких-то документов.
— Каких документов?
— Не уточнял. Ты у неё не спрашивала?
— Она сказала про пенсию.
— Странно. Обычно она всё как есть рассказывает.
После разговора со Светланой я не могла заснуть. Лежала в темноте и думала: почему свекровь скрыла правду? Что за документы её беспокоят? И главное — зачем врать про управляющую компанию?
Утром, когда Дима ушёл на работу, я решила съездить к Галине Петровне. Нужно было выяснить правду.
Её дом стоял в центре старого района, окружённый строительными кранами и новостройками. На подъезде висело объявление: «Дом подлежит сносу в рамках программы реновации. Жильцы будут переселены согласно федеральному законодательству».
Галина Петровна открыла дверь в халате, волосы растрёпаны, глаза красные.
— Марина? А что ты тут делаешь?
— Хотела поговорить. О прописке.
Она неохотно пропустила меня в квартиру. В комнатах стояли картонные коробки, со стен были сняты картины.
— Собираетесь? — спросила я.
— Да... — Галина Петровна опустила глаза. — Ремонт затеяла.
— Или переезд?
Долгая пауза. Где-то за стеной работал перфоратор, в коридоре пахло пылью и старыми обоями.
— Откуда ты знаешь?
— Светлана рассказала про реновацию. Галина Петровна, зачем вы мне врали?
Свекровь тяжело опустилась в кресло, провела руками по лицу.
— Потому что стыдно. В моём возрасте остаться без жилья...
— Но вам же дадут другую квартиру?
— Дадут. Но не сразу. И не факт, что равноценную. А пока жить негде.
— У Сергея нельзя?
— У них двое детей, места мало. Да и Светлана... она меня недолюбливает.
Я села напротив, пытаясь переварить информацию.
— Значит, вам действительно нужна прописка?
— Нужна. И не только прописка. Мне нужно где-то жить несколько месяцев.
— Почему сразу не сказали правду?
— А ты бы согласилась? Если бы узнала, что свекровь хочет поселиться у вас на неопределённое время?
Честный вопрос. И я не знала честного ответа.
— Не знаю. Может быть.
— Вот именно. Может быть. А мне нужна гарантия.
Галина Петровна встала, подошла к окну. Во дворе рабочие загружали строительный мусор в самосвал.
— Марина, я понимаю, что между нами не всё гладко. Но сейчас мне действительно некуда деться.
— А что с документами? Светлана упоминала какие-то проблемы.
Свекровь резко обернулась, в глазах промелькнул страх.
— Какие документы?
— Не знаю. Поэтому и спрашиваю.
— Никаких документов. Обычная бумажная волокита при переселении.
Она снова врала. Я это чувствовала каждой клеточкой тела. Но зачем? Что такого страшного в документах при переселении?
— Галина Петровна, если мы будем жить под одной крышей, давайте договоримся сразу: никакой лжи.
— Хорошо. Никакой лжи.
— Тогда расскажите про документы. Правду.
Долгая пауза. Перфоратор за стеной замолчал, стало слышно тиканье настенных часов.
— Завтра. Приезжай завтра с Димой, тогда расскажу всё.
— А сегодня нельзя?
— Сегодня нельзя. Мне нужно кое-что проверить.
В её голосе звучала такая тревога, что у меня мурашки побежали по спине. Что она хотела проверить? И почему так боялась говорить правду?