Автор: Игорь Орлов
Этот текст — результат моего двадцатилетнего опыта работы в московской наркологии. За эти годы я видел, как меняются подходы, как уходит поколение врачей, привыкших к борьбе, и приходит новое — ищущее смыслы, (по крайней мере я так думаю).
Сегодня, оставаясь в психиатрии, я продолжаю рассматривать наркологию как часть социальных технологий — не систему наказаний, а пространство восстановления человеческих связей.
Современная наркология стоит на развилке: усиливать контроль или усиливать понимание. За десятилетия мы выстроили систему, способную фиксировать нарушения и наказывать, но всё ещё с трудом создающую условия для реального изменения.
Наркологическая практика сегодня нуждается не в новых санкциях, а в новой среде — той, где человек способен увидеть смысл, а не угрозу.
Если смотреть шире, вектор развития наркологии складывается из трёх направлений: репрессивного, реабилитационного и мотивационного.
Репрессивный — исторически первый: контроль, изоляция, ограничение.
Реабилитационный — попытка вернуть человека в систему через терапию, труд, социальную поддержку.
Мотивационный — самый молодой и перспективный: опора на внутренние ресурсы, смысл и способность к самовосстановлению.
Сегодня от баланса этих трёх векторов зависит, какой станет российская наркология — карающей, восстанавливающей или развивающей.
Проблема действующей модели наркологической помощи
Российская наркология выросла из медицинской и правоохранительной логики: человек с зависимостью рассматривался как нарушитель, а не как участник процесса. Такая модель делает акцент на контроле, изоляции и наблюдении, но почти не создаёт пространства для осознания, мотивации и восстановления связей.
Система умеет контролировать тело, но плохо работает с внутренней жизнью человека. В ней легко измерить количество посещений, но трудно уловить момент, когда появляется смысл. Между диагнозом и личной историей пациента — часто пустота, где не остаётся места для доверия.
При этом специалисты сами оказываются в двойной ловушке: от них требуют отчётных показателей, а не результатов внутренней работы. Так формируется профессиональное выгорание и цинизм, замыкающий порочный круг — равнодушие рождает ещё большее отчуждение пациентов.
Переход к социальным технологиям: новая роль нарколога
Сегодня наркология постепенно выходит за пределы медицины. Всё чаще её рассматривают как часть более широкой системы социальных технологий — инструментов, позволяющих менять не только состояние человека, но и характер его взаимодействия с миром.
В этой логике нарколог перестаёт быть узким клиницистом и становится медиатором между личностью, семьёй и сообществом. Его задача — не просто купировать симптом, а помочь восстановить способность человека к самоорганизации. Это требует другого языка: вместо клинических терминов — понятные слова, вместо давления — диалог, вместо шаблонов — эмпатия и уважение к темпу изменений.
Такая смена роли требует и новой профессиональной культуры. Она основана на трёх принципах:
Доверие как инструмент. Без него любые методы превращаются в формальность.
Резильентность как цель. Не просто «воздержание», а возвращение способности адаптироваться и действовать.
Мотивационное интервью как технология связи. Оно делает возможным ту самую внутреннюю работу, где человек начинает слышать себя.
Резильентность как диагностический и прогностический инструмент
В классической наркологии диагностика строится вокруг симптомов, анамнеза и химических маркеров. Такой подход позволяет определить степень поражения, но не даёт ответа на главный вопрос — способен ли человек восстанавливаться.
Резильентность предлагает иной фокус. Это не черта характера и не ресурс, а процесс — способность системы (человека, семьи, сообщества) адаптироваться и сохранять целостность под давлением обстоятельств.
Если оценивать резильентность, можно увидеть не только уровень риска, но и потенциал изменений: какие механизмы уже работают, где нарушена связь между внутренними и внешними опорами, что именно мешает человеку восстанавливаться.
В диагностике это означает переход от фиксации «поломок» к анализу механизмов устойчивости. В прогнозе — возможность предсказать не просто вероятность срыва, а траекторию возвращения к функционированию.
Для специалиста это меняет саму оптику: он ищет не причину болезни, а направление роста. Так наркология становится ближе к науке о человеке, чем к учёту нарушений.
Мотивационное интервью: язык перемен
Мотивационное интервью — это не набор приёмов, а способ быть с человеком в момент его неопределённости. Оно строится на простом, но редком навыке — слушать без намерения исправить.
В традиционной модели специалист часто говорит «за» пациента: объясняет, убеждает, предостерегает. В МИ фокус смещается — человек сам начинает формулировать свои причины, сомнения и готовность к шагу. Речь становится пространством, где рождается ответственность.
В этом процессе важен не результат беседы, а качество контакта. Когда появляется уважение, тон выравнивается, язык становится человеческим — и именно в этот момент возможны изменения.
Для нарколога это возвращение к подлинной роли врача: не диктовать, а сопровождать.
МИ учит специалиста выдерживать паузу, не спешить «вынести диагноз», слышать не только слова, но и способ, которым человек пытается сохранить себя. В этом есть и профессиональная профилактика выгорания — разговор превращается из рутинного допроса в человеческую встречу.
Будущее наркологии: от контроля к доверию
Три вектора — репрессивный, реабилитационный и мотивационный — не противоречат друг другу, но требуют осознанного баланса. Контроль необходим, чтобы защитить общество не от зависимого человека, а от зависимых форм поведения; реабилитация — чтобы вернуть человеку функции; мотивация — чтобы оживить внутренний смысл его изменений.
Наркология будущего — это не отказ от медицины, а её развитие в сторону понимания человека как целостной системы. Здесь контроль не исчезает, но перестаёт быть доминирующим. Его место занимает доверие, которое делает лечение процессом сотрудничества, а не подчинения.
Главная цель — не «исправить» зависимого, а вернуть ему способность к выбору и ответственность за этот выбор. Для этого требуется новая культура профессионального взаимодействия, где специалист сохраняет эмпатию без потери границ, а система оценивает не количество процедур, а качество контакта.
В такой модели врач, психолог, социальный работник становятся частью одной команды, объединённой общей идеей — помогать человеку восстанавливать связи: с собой, с другими, с жизнью.
Эта смена оптики не требует революции. Она начинается с малого — с уважения к тому, кто сидит напротив.