- Ты опоздала на воскресный обед, - свекровь буравила меня взглядом, словно собиралась прожечь им. - Интересно, что же тебя задержало?
- Всего на пятнадцать минут, - оправдывалась я, как школьница перед завучем.
- Ты понимаешь, что мама готовила с утра? - Дима размахивал руками. - Ты понимаешь, что это неуважение к людям? Пятнадцать минут, Оля! Все это время мы тебя ждали!
Я смотрела на его тарелку. Не сильно меня тут и ждали, Дима вон уже вовсю уплетает мамины фирменные тефтели. Свекровь кивала, мол, сынок, правильно говоришь, и это ее сочувственное кивание было хуже любых слов.
- Пробка была на Ленинском, я же написала... - начала я.
Но Дима перебил, он всегда перебивал, когда входил в раж:
- Все в пробках стоят, Оль, но люди же как-то умудряются выезжать пораньше! Мама вот всегда за полчаса до назначенного времени выходит из дома, правда, мам?
- Правда, Димочка, - свекровь кивнула на свободный стул, придвинула мне селедку под шубой, которую я терпеть не могла. - Пунктуальность - это уважение к людям, Олечка. Запомни.
Я улыбнулась, натянуто, фальшиво, взяла эту проклятую селедку и подумала: все. Хватит.
В машине молчала. Дима что-то говорил про погоду, про дороги, а я вспоминала...
Тот вторник, когда Дима должен был забрать Лешку из садика, у меня было собеседование важное на шесть вечера, мы договаривались за неделю. Я ему и накануне напомнила, и утром сообщение отправила...
А в половине седьмого, когда уже сидела в приемной этой фирмы, мне позвонила воспитательница Марья Петровна:
- Оля, вы когда за Лешей приедете? Мы через полчаса закрываемся, а Дваш муж не берет трубку...
Я все бросила, вылетела из этого офиса, естественно, провалила собеседование, неслась через весь город... Лешка сидел один в раздевалке, уже ревел, а Марья Петровна смотрела на меня с таким сочувствием...
Дома Дима признался, заигрался в танчики, не заметил, как время прошло. Смеялся даже, мол, извини, родная, с кем не бывает... И я молчала. Не устраивала сцен, он же извинился, ну действительно, с кем не бывает... Надо было еще тогда все высказать.
А сейчас вот муж меня отчитывал за пятнадцать минут. При его святой маме.
Дома Дима полез обниматься, мол, не дуйся, ну подумаешь, я же не со зла. Просто мама правда старалась... Я отстранилась. Легла спать, отвернувшись к стене.
И всю ночь думала.
К следующему воскресному обеду я готовилась как к экзамену. Дима обычно уезжал к матери еще с утра, а я попозже. Выехала на полчаса раньше, пусть постою у подъезда, но не опоздаю ни на минуту. Купила цветы свекрови, эклеры из ее любимой кондитерской на Арбате...
Звонок в дверь был ровно в три. Ни минутой раньше, ни минутой позже.
- О, Оленька! - Свекровь прямо расцвела. - Вот молодец! Вот умница! Видишь, Дим, я же говорила, что она поймет...
Муж был доволен, смотрел на меня с таким видом, будто дрессировщик на выполнившую команду собачку. Погладил по плечу, подмигнул. Мол, вот видишь, как хорошо, когда ты прислушиваешься к советам...
Я улыбалась. Накладывала салаты. Хвалила свекровин курник, хотя он был суховат, как и всегда. И ждала.
За столом свекровь разошлась.
Рассказывала соседке Вере Семеновне, специально приглашенной, видимо, чтобы усилить эффект, какая я стала сознательная, как исправилась...
- Вот видите, Вера Семеновна, я Оленьке на прошлой неделе сказала, мол, девочка моя, пунктуальность - это основа основ, это уважение к людям... И она прислушалась! Вот что значит, правильные слова в нужный момент!
Вера Семеновна кивала, Дима сиял. А я кромсала курицу ножом и мрачно думала… Впрочем, неважно.
- Да, Галина Федоровна, вы правы, - я отложила нож и посмотрела на свекровь очень внимательно. - Пунктуальность - это действительно важно. Вот помню, месяца три назад, Дим, ты Лешку в саду забыл…
Муж поднял глаза от тарелки. В них мелькнуло что-то, настороженность, что ли.
- Ты помнишь, как я тебе звонила? - я улыбалась, продолжала резать курицу, голос был ровный, спокойный. - Раз десять, наверное... Или больше?
- О чем ты? - он побледнел прямо на глазах. - Я всегда беру трубку…
- Ну как же, - я взяла бокал с водой, сделала маленький глоток. - Вторник... Ты должен был Лешку из садика забрать, помнишь? У меня собеседование проходило, мы с тобой договаривались... А мне воспитательница звонит: «Оля, вы когда приедете? Мы закрываемся уже...» Помнишь?
Свекровь отложила вилку. Вера Семеновна сидела с открытым ртом. А Дима... смотрел на меня так, будто я его предала.
- Оль, зачем ты... - начал муж.
Но свекровь его перебила.
- Дмитрий!
Голос у нее был... Меня аж пробрало.
- Ты забыл забрать ребенка из садика?
- Мам, там такое дело было...
- Какое дело? - она повысила голос, и я поняла, откуда у Димы эта привычка отчитывать, перебивать, давить авторитетом. - Какое дело может быть важнее твоего собственного сына?!
- Я заработался, мам, компьютер завис, я не заметил, как время...
Он лепетал, оправдывался, а я сидела. Смотрела, как он мнется, краснеет, бледнеет... Так же, как я обычно под лавиной его критики...
- Пока жена бросала все и мчалась через весь город забирать ребенка, - свекровь встала из-за стола. - Провалила важное собеседование из-за твоей безответственности... И это ты про пунктуальность рассказываешь? Да еще Олю воспитываешь?
Дальше было минут десять разноса, свекровь не жалела сына, Вера Семеновна поддакивала, а Дима сидел красный и злой. И я видела, как он на меня смотрит... Ненависть. Чистая, неприкрытая.
Мне должно было стать страшно. Или стыдно. Или неловко. Но не стало.
В машине он молчал. Довез до дома. Поднялись в квартиру, он швырнул ключи на тумбочку и развернулся.
- Ты довольна? - голос его срывался. - Ты выставила меня идиотом перед моей матерью! Перед Верой Семеновной! Ты... Ты меня предала, Оля!
- Предала?
Я повесила куртку на вешалку, сняла туфли. Медленно. Спокойно.
- Я предала? А ты меня как на прошлой неделе унизил. Это не предательство?
- Я тебе замечание сделал!
- При свидетелях! - я повернулась к нему. - Ты меня отчитал при твоей матери! За пятнадцать минут опоздания, Дима!
- Ничего не отчитал, просто сказал…
- Ты забыл собственного ребенка - я молчала! Можешь весь вечер в компьютере сидеть вместо того, чтобы Лешке сказку почитать! Ты три дня не выносишь мусор, хотя обещал, а я молчу! Но стоит мне на пятнадцать минут опоздать из-за пробки, и ты устраиваешь публичный разнос!
- Оля, успокойся...
- Не смей! - я подошла ближе. - Не смей говорить мне успокоиться! Я десять лет успокаиваюсь! Молчу, когда ты меня критикуешь! Терплю твою маму, которая считает меня недостойной ее драгоценного сыночка! И знаешь, что я сегодня поняла?
Он смотрел на меня, и в глазах его было что-то новое, может, испуг, а может, впервые за все годы уважение.
- Я поняла, что больше не буду молчать, - я говорила уверенно. - Не стану терпеть твои двойные стандарты. Ты имеешь право косячить, а я нет? Хватит, Дим. Либо мы равны, либо...
- Что?
- Либо я собираю вещи, - я сама удивилась, как спокойно это прозвучало. - И ухожу. С Лешкой. И ты можешь объяснять своей маме, почему твоя жена предпочла сбежать к родителям из брака с ее идеальным сыном.
- Ты права, - он сел на диван, опустил голову. - Я... Черт, Оль, я даже не думал, что так получается... Просто... мама всегда так делала. Я думал, что это нормально...
- Это не так, - я села рядом, но не близко, между нами оставалось пространство. - Критиковать друг друга публично - это не нормально.
- Что мне делать? - он посмотрел на меня испуганно.
- Перестать повторять за мамой, - я вздохнула. - Давай просто договоримся. Никакой публичной критики, ни тебе, ни мне. Если есть претензии, то говорим дома наедине. И одинаковые правила для обоих. Я могу опоздать на пятнадцать минут из-за пробки. Ты - забыть выбросить мусор. Я могу устать и заказать еду вместо готовки. Ты - засидеться в игре. Договорились?
Он кивнул. Протянул руку, я пожала ее, как будто мы подписывали деловой контракт. Но с ним, похоже по другому нельзя.🔔ЧИТАТЬ ЕЩЕ👇