Тонкие нити дождя тянулись из почти упавших на землю серых облаков. Целуя асфальт, рассыпались на тысячи молекул, которые, сливаясь в общую массу, неслись потоками по тротуару.
Больше тянуть нельзя. Сейчас закроются двери, и она, оставшись одна в запертом вагоне, вместе с электричкой отправится в депо. Люба перекинула через плечо ремень от сумочки и выскочила из вагона. Дверь тут же закрылась, едва не прищемив подол платья. Люба охнула и побежала.
До остановки метров шестьсот, она вымокнет, простудится, заболеет. Мама говорила: возьми зонт. Так нет же. Таскать его ещё. Кто ж знал? Мама знала. Мама всегда знает. Вечно суёт ей зонт, она берёт, дождь не идёт. А вот не взяла и пошёл.
Дождь серыми штрихами мелькал перед носом. Она фыркала и бежала, а вода заполняла трещины асфальта, стекала с поникших ветвей, хлестала по пустым скамейкам. У помойки жалась к контейнеру тощая чёрная собака, дрожа от холода. Люба тоже дрожала. Собака жалобно смотрела на неё. Она на собаку.
Последние сто метров. Остановка. Ни стены, ни навеса, только столбик с огромной буквой «А». Рядом со столбиком мужчина. Квадратная спина, толстая короткая шея, вместо головы — огромный чёрный зонт.
А для Любы из всех укрытий только тощий клён с маленькой круглой кроной-головкой. Кто-то додумался остричь дерево «под горшок». Её так стригла в детстве мама. Люба до сих пор упрекает её за это.
«Так ты же косы заплетать не давала. Орала, что больно», — оправдывалась мать. — И никакой это не «горшок», а «шапочка».
Люба прижалась к стволу. Крона не защищала, стекая с коротких веточек вода попадала ей за шиворот и бежала по спине. Сейчас она была похожа на ту псину у контейнера, такая же тощая, мокрая и жалкая. Люба зло посмотрела на зонт в руках мужчины. Зачем одному такой огромный зонт? Да под ним четверо легко спрячутся. Вот же дубина, стоит истуканом, хоть бы обернулся, предложил под зонт встать.
Словно прочитав её мысли, истукан обернулся и, приподняв зонт, с любопытством посмотрел на Любу. Несколько секунд рассматривал, то ли оценивая, то ли решаясь на что-то. Наконец, крикнул:
— Может, под зонт? — Он приподнял ручку повыше, как бы приглашая её, и двинулся навстречу.
В ответ Люба смахнула с носа повисшие капли и сердито тряхнула головой, разбрасывая по плечам мокрые пряди. Он остановился в двух шагах от неё.
— Идите сюда, не бойтесь.
Только сейчас Люба подумала, что, наверное, ей следовало, если не испугаться, то хотя бы быть осторожней. Темнеет, на улице никого кроме неё и этого мужлана… Все, кто вышел из электрички, уже уехали, а она пропустила рейс из-за того, что боялась выйти под дождь. Предпоследний рейс. Вот дура. А что, если автобуса больше вообще не будет?
— Ну же. — Он кивнул и снова приподнял зонт.
Люба колебалась: мало ли что. Стоит ли становиться под зонт к незнакомому мужчине? Кто он такой?! Что, если преступник, насильник, например, стоит тут, поджидает одинокую девушку. А она сама к нему в лапы. И вообще, стоять так близко, почти вплотную с незнакомцем. Мама бы ей сказала на это…
— Автобус только ушёл. Я, к сожалению, не успел добежать. С зонтом бегать неудобно… А вам какой?
— Восемьдесят… седьмой, — соврала Люба и мысленно чертыхнулась.
— А такой разве бывает? — Мужчина улыбнулся. — Восемьдесят шестой маршрут, вроде, последний.
Она вдруг почувствовала, как сильно замёрзла. Спина ледяная. В туфлях хлюпает вода. Ну всё, как минимум, тонзиллит обеспечен.
— Я ошиблась. — Люба выпрыгнула из-под шапочки клёна и нырнула под зонт. — Мне восемьдесят шестой.
— И мне. Значит, нам по пути, — обрадовался мужчина. — Вы совсем промокли, так и заболеть недолго.
— Да и вы, хоть и под зонтом, а брюки мокрые, — парировала Люба.
Мужчина опустил голову, разглядывая мокрые по колено штаны.
Бывают встречи случайные, на уровне смелого, дерзкого взгляда. В считанные секунды активизируется фантазия и начинает яркими мазками бывалого художника рисовать продолжение. Кажется, только шевельни бровью, улыбнись, сделай шаг…
— Меня Николай зовут.
— Меня Люба.
Из-за поворота выехал автобус с огромной цифрой «86» на табличке за лобовым стеклом.
В автобусе было пусто и тепло, в кабине водителя звучал душевный романс, по лобовому стеклу, стирая пунктиры дождя, швыркали «дворники». Они сели напротив друг друга, стыдливо соприкасаясь мокрыми коленями. Сложенный зонт он положил на сиденье рядом. Говорят, любовь — это не смотреть друг на друга, а смотреть вместе в одном направлении. Они смотрели друг на друга и ехали в одном направлении.
— Удивительно, я каждый день езжу этим автобусом, но ни разу вас не видел.
— Ничего удивительного, обычно автобус набит битком, видишь только чужие спины.
— Это да. Однажды в этой толчее у меня похитили портмоне.
— И много денег в нём было?
— Вся зарплата. Только получил.
— Да. Печально. Но сегодня автобус пустой, и вы можете не бояться за свой кошелёк. Никто ничего у вас не украдёт.
— А вы?
— Я?! — Люба развела руками. — Мама говорит, что руки у меня не из того места растут. Так что…
— Вы уже украли, — сказал Николай и покраснел.
Она вопросительно подняла бровь.
— Что я могу у вас украсть? — спросила, пристально глядя ему в глаза. И, уже зная ответ, ляпнула первое, что пришло в голову: — Зонтик?
— Душу.
Теперь смутилась она и отвернулась к окну. Небо неожиданно посветлело, разнузданный дождь закончился.
— Кстати, к душе и прочим достоинствам имеется жилплощадь… Правда, с окнами на свалку, но зато во дворе есть место для барбекю; не знаю, что это такое, но слово понравилось, в кино слышал.
Она повернулась и в недоумении уставилась на него.
— Вы что, сватаетесь ко мне?
— Ну да.
— Вот так сразу?
— Ну поспешил, согласен, просто боюсь, что вы сейчас выйдете, и я вас больше не увижу.
— Мне через одну…
— Вот видите. А мне через пять. — Он тоже глянул в окно. — И дождь кончился, теперь у меня нет повода вас проводить. Люба, поехали ко мне, роскошный ужин не обещаю, ибо коплю деньги на аккордеон — мечта детства. Но!.. Развлечение в виде кидания камушек из окна в лужу гарантирую.
— Завидное предложение, от такого трудно отказаться.
— А вы не отказывайтесь. Что бы ни говорили опытные и мудрые про подумать, взвесить, а потом решать, делать или не делать глупости, я знаю одно: о несделанном жалеется всегда гораздо дольше и мучительней. Вот так! Или не так?
Люба вздохнула, именно про взвесить и подумать перед тем, как решать, ей всегда говорила мама. И мама всегда оказывается права.
Они вышли через пять остановок. Вместе. Оставив зонтик на сиденье автобуса.
Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Птичка перелётная. Маршрут для обречённых". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро, Амазон. https://ridero.ru/books/ptichka_perelyotnaya/
