Чтобы говорить о «самой лучшей системе здравоохранения» к которой непременно надо вернуться, давайте сначала разберем на простом примере, чем на самом деле она была.
Ну, представьте себе, что вы – нет, ни Боже мой – не Нарком здравоохранения сразу после Революции, а… Ну скажем, вы - главный ЛОР-специалист N-ской области. И вам надо сделать ЛОР-помощь доступной для даже самых отдаленных деревень. А молодая Республика, по своему обыкновению, опять борется и напрягает последние силы. Что вы сделаете? Вы организуете десять (ну скажем) ЛОР-кабинетов, в каждом из которых будут по два стула, столик для инструментов и настольная лампа. Этого достаточно? Конечно. И вопрос только в том, что же будет дальше.
Ваш отдаленный преемник когда-нибудь будет вынужден переоборудовать эти кабинеты, потому что требования выросли, прогресс ушел далеко вперед, а инструменты давно уже поломались к чертовой матери и заменить их нечем. Советский Союз все эти обстоятельства игнорировал до последнего, видимо, вкладываясь в строительство БАМа и помощь братским республикам, но сколько веревочка не вейся… Чем все закончилось, мы знаем.
Итак, у вашего преемника на балансе десять кабинетов с поломанными инструментами, обшарпанными стенами и необходимостью все переоборудовать – то есть поставить в каждый кабинет оборудование для исследования слуха, ЛОР-комбайн и эндоскопическую стойку с современными эндоскопами. Бюджет меж тем… Так себе – врачи, которым зарплату не индексировали со времен царя Гороха, не дадут соврать.
И вот тут появляется соблазн - семь из десяти кабинетов к чертовой матери закрыть, один все же переоборудовать, а два оставшихся не трогать, но объявить его филиалами.
Называется все это – правильно! – оптимизация. Мы с вами наблюдали ее несколько лет назад, и полны впечатлений до сих пор. Как врачи пытались отстоять свои рабочие места и койки для пациентов. Как им сначала угрожали, а потом предлагали «адекватную» замену их работы. Моему знакомому, врачу-физиотерапевту с 20-летним стажем, кандидату наук, предложили перейти на место кухонного рабочего. А что? По закону, в том же учреждении предложили свободную ставку. И чем она его не устроила?
Вершиной этого «имба-креатива» (от слова имбецил) стало сокращение инфекционных коек по всей стране и – заодно - ставок врачей-инфекционистов. Сократили от десяти до тридцати процентов. Чтобы было понятно – закончилась эта вакханалия в 2019 году, а что случилось на следующий год, я думаю, говорить не нужно. Причины полного провала борьбы с пандемией в 2020 году – вот они.
Как вы думаете, после пандемии оптимизацию отыграли назад?
А вот и нет.
БОЛЬНИЦА НА ОКРАИНЕ ГОРОДА
В Москве больницы по оптимизации закрывались, но не все. Часть их «укрупняли» передавая маленькие больницы под управление большим. Часть докторов из маленьких разогнали, часть оставили на работе, а «специализацию» между большими центральными больницами и маленькими филиалами разделили. Что получилось?
Есть большая центральная больница. И в ней есть отделение, ну, скажем, нейрохирургии. Там светлые палаты на двух человек, молодые амбициозные доктора, новейшее оборудование. Пациенты – «чистая публика», оперируются по поводу переломов позвонков во время занятий конным спортом или дайвингом. Госпитализация выглядит так: консультация нейрохирурга, амбулаторное обследование, операция в день госпитализации и – выписка через неделю, как только заживет шов. Установить пластину из титана не такая сложная работа, бывает и сложнее. Время от времени в больницу приезжает высокое начальство (ну, мэр, например) обходит палаты в накинутом на плечи белом халате, жмет руки пациентам и желает скорейшего выздоровления. За ним семенят главврач, зав отделением и случайно попавшиеся по дороге доктора. Под конец визита высокое начальство обещает закупить для больницы еще что-нибудь высокотехнологичное. Чистота, благодать и благолепие.
Но у этой больницы есть и филиалы. И там все выглядит вовсе не так радужно. Постинсультное отделение, например. Там лежат старики – к которым успела приехать скорая. Родственники их, если и посещают, то редко. Врачи, если и подходят, то раз в день. А врачей консультантов приходится ждать по два-три дня (это на самом деле много). Заметили, что у пациента из второй, скажем, палаты, начался отек легких – значит, повезло, отвезли в реанимацию. Не заметили вовремя – ну что ж, такова судьба. Возраст, инсульт – что ж вы хотите?
Держат там стариков, однако, недолго – нормативы. Через неделю выписывают. Речь не восстановилась? – На участок. Ходит под себя – пусть районный невролог разбирается. Сознание спутанное? – А что вы хотите? Возраст, инсульт. Кого-то из этих стариков ждет дому функциональная кровать, противопролежневый матрас, круглосуточная сиделка. Кого-то – продавленный диван и полное отсутствие ухода.
Реабилитировать после инсульта можно, вот только где? В отделениях реабилитации отвечают «не ходячих не берем», других специализированных отделений просто нет. Есть дома престарелых. Устали от лежачего дедушки – сдавайте. Все будет как в больнице. Хотите ухаживать за ним дома? – Не проблема. Все за ваш счет. Да не пугайтесь вы, это ненадолго.
Пролежни. Потом отек легких или пневмония. Потом скорая (если доедет), реанимация.
Все.
Это – Москва. Знаменитое московское здравоохранение с красивым фасадом.
Вот только за фасадом картина совсем другая.