— Разводись с ней немедленно! — Валентина Фёдоровна швырнула на стол свидетельство о браке сына.
Максим медленно поднял глаза от документа. Полгода. Всего полгода они с Верой были женаты. И вот теперь мать требует развода, будто речь о возврате бракованного товара в магазин.
— Ты серьёзно? — он усмехнулся, но внутри что-то сжалось. Он знал, зачем вернулся. Знал, что этот разговор неизбежен. Но надеялся... на что? На чудо?
— Я всегда серьёзна, когда речь о твоём будущем, — мать выпрямилась, разглаживая фартук. — Людмилаждёт. Анатолий Иванович уже всё подготовил. Ты женишься на его дочери, и у тебя будет всё: дом, работа, достаток.
— У неё трое детей от разных мужиков, — Максим встал из-за стола, — ей тридцать, и она...
— Не смей так говорить! — вмешался Пётр Михайлович, хлопнув ладонью по столешнице. — Людмила достойная женщина! Анатолий Иванович — уважаемый человек! У него самая крупная ферма в районе!
Максим обернулся к отцу. Пятьдесят пять лет, седина на висках, руки, исковерканные работой. И этот покорный взгляд исподлобья на жену. Всегда такой. С тех пор, как Максим себя помнил.
— Пап, тебе она нравится? — он присел на край стола. — Может, сам на ней женишься? Мама не против будет, правда же, мам? Вы же договорились с Анатолием Ивановичем.
— Прекрати нести чушь! — Валентина Фёдоровна шагнула к сыну. — Кому он нужен, твой отец?
— Наташа... то есть Валя, — пробормотал Пётр Михайлович.
— Ну, кроме меня, естественно, — поправилась мать, не глядя на мужа.
Максим провёл рукой по лицу. Господи, как же он устал от этого. От их вечного торга, от расчётов, от полного отсутствия... чего? Любви? Совести? Он и сам уже не знал.
— Даже если б я был свободен, — медленно произнёс он, — я бы не женился на Людмиле. Она мне не пара.
— А кто говорит о любви? — Валентина Фёдоровна села напротив, сложив руки на столе. Её голос стал вкрадчивым, почти ласковым. — Сынок, ты же умный. Женишься, усыновишь её детей, а дальше живи, как хочешь. Хоть со своей Верой встречайся тайком.
— Спасибо за щедрость, свекровушка! — раздался голос от двери.
Максим вздрогнул. Вера стояла на пороге, бледная, с горящими глазами. Он просил её остаться в доме у знакомых, не приходить сюда. Но она пришла. И услышала.
— Тебя никто не спрашивал! — рявкнула Валентина Фёдоровна. — Вон отсюда! И знай своё место! А будешь рот открывать, найдём Максиму другую любовницу! Помоложе и посговорчивее!
Вера побледнела ещё сильнее. Максим вскочил, шагнул к ней, но жена мотнула головой.
— Я пройдусь, — её голос дрожал. — Посмотрю на деревню, где ты вырос.
Она развернулась и вышла. Максим проводил её взглядом, сжав кулаки. Он видел, как дрожат её плечи. Как она пытается не расплакаться.
— И правильно, что выгнал, — довольно произнесла мать. — Пусть привыкает. Надо будет, не только в любовницах походит.
— Мама, — Максим медленно повернулся к ней. Голос его стал тихим, почти шёпотом. — Это МОЯ жена. И я не позволю тебе её оскорблять.
— Да хоть золотом осыпай её! — отмахнулась Валентина Фёдоровна. — Главное, чтобы ты развёлся и женился на Людмиле. Анатолий Иванович уже машину купил! В качестве свадебного подарка! Новенький внедорожник!
— Серьёзно? — Максим поднял брови.
— Да-да, я видел! — оживился Пётр Михайлович. — Красавец! Я бы за такую... — он мечтательно вздохнул.
— Так в чём проблема, пап? — Максим усмехнулся. — Разводись с мамой, женись на Людмиле. Машина твоя будет. А мама в любовницах у кого-нибудь походит. Это же нормально, правда, мам? Ты сама так сказала.
Валентина Фёдоровна поперхнулась чаем.
— Как... как ты смеешь?! — она вскочила, опрокинув чашку.
— А ты как смеешь? — Максим шагнул к матери. — И это я ещё молчу про Ирку. Как вы ей жизнь сломали!
Повисла тишина. Валентина Фёдоровна замерла с приоткрытым ртом. Пётр Михайлович уставился в пол.
— Не понимаю, о чём ты, — наконец выдавила мать.
— Правда? — Максим сел обратно на стул, откинулся. — Давай вспомним. Две тысячи четырнадцатый год. Ирке исполняется восемнадцать. И вдруг её срочно выдают замуж. За Виктора Степановича. Который старше её на двадцать два года.
Он видел, как напряглись плечи матери. Как отец сглотнул.
— Мы ей хорошую партию нашли, — Валентина Фёдоровна заговорила быстро. — Обеспеченного человека! Виктор Степанович — уважаемый в районе! У него своё дело!
— И сразу после свадьбы у вас появилась новая техника, — продолжал Максим. — Мотоблок. Баня с нуля перестроена. У мамы на шее золото заблестело. Настоящее, не бижутерия.
— Мы всегда мечтали о бане, — пробормотал отец.
— Заткнись, Пётр! — рявкнула Валентина Фёдоровна.
Максим встал, подошёл к окну. За стеклом виднелась покосившаяся изгородь, грязная дорога, серое небо. Он помнил, как в тринадцать лет бегал к сестре. Она жила тогда в большом каменном доме на краю деревни. Дом был полон дорогих вещей, но Ирка всегда сидела у окна. С пустыми глазами.
— Мне было тринадцать, — сказал он, не оборачиваясь. — Я мало что понимал. Но помню, как Ирка плакала. Каждый раз, когда я приходил. Она обнимала меня и плакала молча.
— Она просто привыкала к семейной жизни! — Валентина Фёдоровна шагнула к сыну. — Все молодые жёны поначалу...
— Она не привыкла, — Максим повернулся. — Она сломалась. К пятнадцати годам я понял, что мою сестру продали. Как товар. И когда мне исполнилось семнадцать, я увидел этот же блеск в ваших глазах. И понял, что следующий — я.
— Мы хотели тебе добра! — закричала мать.
— Поэтому я сбежал в армию, — Максим усмехнулся. — Не стал даже пытаться поступать в институт. Просто пришёл в военкомат и попросился в первый набор.
Пётр Михайлович шумно вздохнул.
— Ты нас очень обидел тогда, — тихо сказал он.
— Служба, потом вахта на севере, — продолжал Максим. — Три года я вкалывал на прииске. Водил самосвалы по бездорожью. Мёрз. Не видел солнца неделями. Но знаешь что? Это было лучше, чем вернуться к вам.
— Сынок, — Валентина Фёдоровна шагнула к нему, протянула руки. — Мы же твои родители! Мы тебя любим!
— Любите? — Максим отстранился. — Вы меня как активом считаете. Который можно выгодно продать.
— Мы просто хотим, чтобы у тебя было будущее! — в голосе матери послышались слёзы. — Чтобы ты ни в чём не нуждался! Анатолий Иванович тебе работу даст, дом построит!
— А что он с вас возьмёт? — спросил Максим. — Сколько вам заплатит за сына?
— Нормально заплатит, — буркнул отец и тут же осёкся, увидев взгляд жены.
Валентина Фёдоровна схватила полотенце и замахнулась на мужа. Тот поджал плечи.
— Петя, ты идиот! — прошипела она.
Максим рассмеялся. Смеялся долго, пока не увидел, как мать бледнеет, а отец отворачивается к стене.
— Ну вот, — наконец выдохнул он. — Хоть правду сказали. Нормально заплатит. Всем хватит.
— Сыночек, — Валентина Фёдоровна снова сменила тон на вкрадчивый. — Людмила для тебя прекрасная партия! Анатолий Иванович человек щедрый! И нас не обидит за такого зятя! Но главное, Максимочка, что ты будешь жить припеваючи!
— Я и так буду, — Максим достал телефон, нашёл фотографию. — Вера, моя жена, которую ты только что любовницей обозвала, — дочка директора золотого прииска. Того самого, где я три года работал.
Он показал фотографию родителям. На экране была Вера рядом с высоким седым мужчиной у служебного вертолёта.
— И поверь, он своего зятя в водителях держать не будет, — продолжал Максим. — Как только вернусь, стану управляющим. С зарплатой, которая Анатолию Ивановичу и не снилась.
Повисла тишина. Валентина Фёдоровна смотрела на фотографию, медленно открывая и закрывая рот.
— Сыночек, — наконец прошептала она. — Как же я тебя люблю! Ты моя кровиночка! Моя опора!
— Только вас я с собой не возьму, — Максим убрал телефон. — Продолжайте ублажать Анатолия Ивановича. Может, он вас хоть чем-то отблагодарит. А нам на севере такие, как вы, не нужны.
Он направился к двери, но обернулся на пороге.
— И ещё. Я забираю Ирку. С сыном. Виктору Степановичу объясните сами, как хотите.
— Ты не смеешь! — заорала Валентина Фёдоровна. — Она замужняя женщина! У неё муж, дом!
— Тюрьма у неё, — тихо сказал Максим. — Десять лет тюрьмы. И знаешь, мам, что самое страшное? Она привыкла. Смирилась. Но сегодня я дам ей выбор. Тот выбор, которого вы её лишили.
Он вышел, оставив родителей в оглушённой тишине.
Максим шёл по деревенской дороге, вдыхая холодный воздух. Руки дрожали. Не от страха, а от ярости, которую он копил десять лет. С того самого дня, когда увидел Ирку в свадебном платье. Она стояла перед зеркалом и плакала бесшумно, чтобы мать не услышала.
Дом Виктора Степановича стоял на пригорке. Двухэтажный, кирпичный, с новым забором. За этим забором его сестра провела десять лет жизни. Максим толкнул калитку.
— Ирка! — крикнул он. — Иришка!
В окне второго этажа мелькнула тень. Потом окно распахнулось, и он увидел сестру. Она постарела. В двадцать восемь выглядела на сорок. Короткие волосы, усталое лицо, потухшие глаза.
— Максимка? — её голос дрожал.
— Я за тобой, — сказал он. — Собирайся. И Лёвку собирай. Всё кончилось.
— Но... муж...
Ирина обернулась. Максим видел страх в её глазах. Десять лет этого страха.
— Выбирай, — твёрдо сказал он. — Я не родители. Я даю тебе выбор. Или оставайся здесь. Или уезжай со мной. Сейчас.
Ирина исчезла в комнате. Максим ждал, считая секунды. Тридцать. Сорок. Минута.
Окно снова распахнулось. Ирина протянула ему мальчика лет восьми. Максим подхватил племянника, опустил на землю.
— Тётя Вера в машине, — сказал он мальчику. — Беги к ней.
Ирина вылезла на подоконник. В руках у неё была только маленькая сумка.
— Паспорта взяла? — спросил Максим.
— Да. Свой и Лёвкин.
— Тогда прыгай. Больше тебе тут ничего не нужно.
Она спрыгнула, споткнулась, он подхватил её. И тут Ирина расплакалась. Не бесшумно, как раньше, а громко, навзрыд, прижавшись к его плечу.
— Тише, тише, — Максим гладил её по голове. — Всё. Кончилось.
Они шли к машине, где ждала Вера с Лёвой. Ирина всхлипывала, спотыкалась. Максим крепко держал её за руку.
— А мама с папой? — спросила она.
— Будут держать ответ перед твоим мужем, — усмехнулся Максим. — И перед Анатолием Ивановичем. У них же договорённости были. А договорённости нарушать нельзя.
— Но им же...
— Им ничего не будет, — жёстко сказал он. — Они всегда выкрутятся. Как тараканы.
Вера открыла дверь машины. Ирина забралась на заднее сиденье, прижала к себе сына. Максим сел за руль.
— Далеко поедем? — спросил Лёва.
— Очень далеко, — улыбнулся Максим. — На самый север. Там холодно, но красиво. И там никто не будет вас обижать.
Он завёл двигатель. В зеркале заднего вида мелькнула фигура Валентины Фёдоровны. Она бежала по дороге, размахивая руками, что-то крича.
Максим выехал со двора, не оборачиваясь.
Вера положила руку ему на плечо.
— Ты уверен? — тихо спросила она.
— Да, — он накрыл её руку своей. — Я ещё никогда ни в чём не был так уверен.
Ирина на заднем сиденье всхлипывала, но теперь сквозь слёзы пробивалась улыбка. Первая улыбка за десять лет.
Деревня осталась позади. Впереди была дорога, длинная и неизвестная. Но это была их дорога. Та, которую они выбрали сами.