Он стоит на пригорке, как песня, сложенная из сосновой смолы, света и ветра. Двухэтажный дом из бревна — гладкие, янтарные стены с тёплыми кольцами лет, добротная кровля, широкие ступени крыльца. Терраса — главная сцена наших вечеров: просторная, с деревянными перилами, где по перилам вьётся девичий виноград и пряно пахнет мятой в ящиках. Летом здесь расстилается скатерть, звенит посуда, укладываются тарелки с ещё тёплым хлебом, и солнце медленно бредёт по дощатому полу золотым пятном.
Под домом — подвал, как сердце, хранящее тепло и запас. В него ведут два входа: изнутри — дверь под лестницей, тёплая, лакированная, с знакомым скрипом, и с улицы — узкая металлическая створка, скрытая за кустом жимолости, чтобы заносить ящики прямо с огорода. Внутри прохладно и тихо: ровные деревянные стеллажи, на которых встык к встыку выстроены банки — солнечные абрикосы, рубиновая вишня, янтарные огурцы, тульпановые ряды помидоров в густой заливке. На нижней полке — тёмный мед из соседней пасеки. В углу — мешки с картошкой, морковь засыпана песком, набраны свёкла и тыквы. На верхних полках лежат яблоки — антоновка дышит кисленьким духом осени, с каждым шорохом отдаёт в воздух ноту детства.
По выходным дом становится чуть больше, чем просто дом. Приезжают мои родители, дяди и тёти, племянники, да ещё вечный соседский пёс, который уже считает себя членом семьи. На террасе шуршит самовар, кто-то настраивает гитару, кто-то режет салат, кто-то разжигает мангал, и смех складывается в общий узор, как пёстрая дорожка. Маленькие бегают по двору, ловят кузнечиков, а дед, уставившись в горизонт, снова рассказывает, как в молодости можно было одной лопатой огород перерыть, да параллельно влюбиться на всю жизнь.
Про любовь в этом доме у нас своя история. Всё началось в первый сентябрь, когда мы только переехали. Я спускал в подвал банки с малиновым вареньем — держал одну на ладони, а второй рукой придерживал дверь. С улицы, с той металлической створки, постучали. Я открыл — и в прищуре солнечных бликов увидел соседку: строгую, в бледном платье, с волосами, рыжими как лист шиповника. Она принесла мешок яблок — «На удачу дому», сказала и улыбнулась так, будто это удача теперь станет постоянной пропиской.
Мы спустились вдвоём, расставляли банки плечом к плечу, и одна — многозначительно — соскользнула, ударилась о край полки, расплескав на пол алую звезду варенья. Я уже открыл рот, чтобы ругнуться на себя, но она опустилась на колени и тихо рассмеялась: «Значит, будет сладкий след, чтобы не потеряться». Мы вытерли пол, нашли старую эмалированную кружку, налили туда чаю из самовара, принесли с террасы хлеб, и прямо среди полок устроили первый наш пир — на двоих, среди стеклянных звёзд и запаха малины с яблоком.
Потом было много выходных. Мы вешали лампочки под крышей террасы и танцевали босиком под гитару, пока в траве шуршали кузнечики. Разводили костёр за домом, и искры взлетали к темнеющему небу так, будто хотят поймать далёкие созвездия. Она приносила на террасу свои книжки, я — чертежи грядок; спорили о том, где лучше посадить розмарин, и мирились за чаем с облепихой. Когда пошли дожди, мы слушали, как барабанят капли по крыше, а дом отвечал им мягким древесным дыханием. И всегда — как примета — кто-нибудь из семьи приезжал раньше времени, привозил пирог, новую песню, смешную историю, и наш дом раздвигал стены, чтобы всех вместить.
Прошлой зимой, когда снег лёг высокими сугробами, я притащил в подвал еловые ветки — для запаха, для зимней радости, — и пошёл за ней на улицу. Мы вошли через наружную дверь: воздух был острый, как яблоко, и белый пар вырывался из ртов. В подвале тихо сияли банки, как маленькие фонари. Я достал с верхней полки ту самую кружку — эмалированную, с отбитыми краями, — налил туда компот, и сказал, что хочу, чтобы наш след был не только сладким на каменном полу, но и длинным — сквозь годы, как полки под закатанные крышки. Она ответила просто: «Дом уже согласен». И вдруг наверху скрипнула лестница, и в люк заглянула бабушка: «Вы там долго? К столу пора!»
С тех пор на террасе у нас висит колокольчик — звенит, когда ветер или когда кто-то открывает наружную дверь подвала. Мы по нему узнаём, когда пришло время собираться всем вместе. И каждый раз, спускаясь вниз, я невольно ищу глазами ту едва заметную розовую полоску на камне — память о первой неловкости, о первом смехе и о том, как дом умеет хранить самые важные звуки: шёпот любви, гул семейного вечера, шорох яблочной кожуры.
Дом моей мечты — это не стены и не крыша. Это большая терраса, где есть место каждому, подвал с двумя входами, где сладость не портится и зима коротка, и история, которая начинается с одной банки варенья и продолжается в каждом выходном, когда собирается всё семейство и кто-то обязательно поёт.
👍🔔♥️📜