Марина спешила к детскому саду. Утро выдалось суматошным: пробки, забытые перчатки сына, мокрый асфальт после ночного дождя. Она уже представляла, как Никита, весело подпрыгивая, будет рассказывать про новую игрушку, когда в кармане вибрировал телефон. На экране высветилось Светлана Павловна. Марина невольно вздохнула — звонки от свекрови днём никогда не предвещали ничего хорошего.
— Алло, Светлана Павловна, здравствуйте.
— Мариша, привет, дорогая! — бодрый голос раздался с другой стороны. — У меня чудесная новость! В субботу я забираю Никиту к себе. Уже всё продумала!
— Простите… как — забираете? — насторожилась Марина.
— Ну как, с ночёвкой! Пусть мальчишка развеется, я с ним погуляю, блинов напеку. А вы с Артёмом хоть выспитесь. Всё продумано: я купила автокресло, такое удобное, ортопедическое. Для любимого внучка — только лучшее!
Марина остановилась прямо посреди двора. Сердце стукнуло чаще.
— Светлана Павловна, может, мы приедем к вам всей семьёй? Вместе проведём день, не нужно будет ехать туда-сюда.
— Ой, да что ты, не утруждайтесь! — махнула рукой свекровь, будто Марина её видела. — Я всё равно планировала проехаться, дорогу знаю прекрасно, а за рулём я уже уверенно себя чувствую.
— Но ведь трасса оживлённая, — мягко возразила Марина. — И дождь обещают…
— Мариш, не начинай, — с улыбкой, но уже чуть твёрже ответила та. — Не волнуйся, всё под контролем.
Связь оборвалась. Марина стояла, держа телефон в руке, и чувствовала, как внутри поднимается холодная волна тревоги. Сын подбежал, радостно махая осенним листком.
— Мам, смотри, кораблик!
Она с усилием улыбнулась.
— Красивый, сынок. Пойдём домой.
Но где-то глубоко внутри она знала: разговор на этом не закончится. И то, что должно было быть "хорошей новостью", стало началом беспокойства, которое не отпустит её до конца недели.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но... В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Несогласие
Вечером квартира утонула в мягком свете лампы. Никита уже спал, на кухне тикали часы, а из гостиной доносился приглушённый звук футбольного матча. Артём сидел в кресле, не сводя глаз с экрана. Марина подошла, скрестив руки на груди.
— Артём, мама твоя сегодня звонила. Сказала, что в субботу собирается забрать Никиту.
— Ага, — кивнул он рассеянно. — Ну и хорошо. Пусть поиграет с бабушкой, нам тоже отдых нужен.
— Ты серьёзно? — Марина подошла ближе. — Один час по трассе, дождь, движение. У неё стаж всего год!
— Мариш, — не отрываясь от экрана, вздохнул Артём, — она водит аккуратно. Ни одного штрафа, ничего. Не драматизируй.
— Это не драма, а реальность! — вспыхнула она. — Я сама туда езжу с дрожью. А она недавно рассказывала, как перепутала педали у перекрёстка.
— Ну, бывает. Все когда-то путают. Главное, что без последствий.
Марина закрыла глаза, сдерживая раздражение.
— Я не могу спокойно отпускать сына, если знаю, что ему может быть опасно. Почему нельзя, чтобы она приехала к нам? Или мы к ней вместе?
— Потому что мама хочет сама. Ей радость — повозиться с Никитой. Зачем портить отношения из-за пустяков?
Слово "пустяки" ударило как пощёчина.
— Безопасность ребёнка — пустяки? — тихо повторила она. — Знаешь, Артём, иногда мне кажется, что ты просто не хочешь спорить с мамой.
Он нахмурился.
— Да я просто не вижу проблемы! Мама не сумасшедшая, она не понесётся по встречке! Успокойся.
Марина тяжело вздохнула:
— Ладно. Но если с ним что-то случится… я себе этого не прощу.
Артём не ответил. Только сделал звук телевизора погромче. А Марина встала у окна и долго смотрела на мокрые огни улицы, чувствуя, как тревога разрастается внутри, как сорняк, который не вырвешь одним движением.
Попытка донести
На следующий день Марина решила не затягивать. Нужно было прояснить ситуацию, прежде чем суббота настигнет её, как буря. Артём ушёл на работу, Никита собирал кубики на ковре, а телефон на столе мигнул знакомым именем — Артём.
— Привет, — ответила Марина.
— Привет, — голос мужа звучал ровно. — Я поговорил с мамой.
— И? — насторожилась она.
— Ну… она всё поняла, вроде. Я сказал, что ты просто переживаешь, ну, как все женщины… знаешь, бывает.
— Что? — Марина выпрямилась. — Ты сказал "женщины переживают"?
— Ну да, я же хотел сгладить. А то начнёшь опять спорить — она обидится.
Марина прикрыла глаза рукой. Слова сгладить и обидится звучали как издёвка.
— Артём, я не ребёнок, которого нужно оправдывать! Я мать! Мне страшно не из-за пола, а из-за дороги, из-за опыта! Почему никто этого не слышит?!
— Да слышим мы, слышим, — устало вздохнул он. — Просто ты слишком принимаешь всё близко к сердцу. Мама сказала, что докажет тебе, как хорошо водит.
Марина усмехнулась.
— Прекрасно. Вместо диалога — соревнование.
— Ну зачем ты так? — нахмурился Артём. — Она просто хочет показать, что всё под контролем.
— А если нет? Если что-то пойдёт не так? Ты думал об этом? — её голос задрожал.
— Хватит, Мариш. Мама не сумасшедшая. Всё будет нормально.
Он положил трубку, а она осталась стоять в тишине, чувствуя, как её тревога превращается в злость — не на свекровь даже, а на собственное бессилие.
Весь день Марина пыталась отвлечься: пекла пирог, складывала бельё, играла с Никитой. Но мысли снова и снова возвращались к одному — как её сын сидит на заднем сиденье, а впереди рулит человек, у которого за плечами всего несколько месяцев практики.
Когда вечером Артём вернулся, она даже не стала начинать разговор. Всё равно услышит то же самое: "Не преувеличивай".
И впервые за долгое время Марина поймала себя на мысли, что боится не только дороги — она боится быть той, кто всегда оказывается "слишком чувствительной".
Разговор по душам
Пятница. За окном хлестал дождь. На кухне тикали часы, воздух был натянутый, как струна. Марина ходила из угла в угол, наконец решив: всё, молчать больше нельзя. Она взяла телефон и набрала номер свекрови.
— Мариночка! Готовитесь к завтрашнему дню?
— Светлана Павловна, нам нужно поговорить, — голос Марины дрожал, но она заставила себя говорить спокойно. — Я не хочу, чтобы вы завтра забирали Никиту.
Пауза. На том конце повисло молчание, потом свекровь холодно ответила:
— Опять начинаешь? Я же сказала, всё будет хорошо. Не нужно меня контролировать.
— Я не пытаюсь вас контролировать, — твёрдо произнесла Марина. — Просто я — мама Никиты. И ответственность за него на мне. Я не могу отпустить его в часовую поездку, если чувствую опасность.
— Так ты мне не доверяешь? — голос стал колким.
— Доверие здесь ни при чём. Я не доверяю дороге, случайностям, другим водителям. Вы за рулём год, трасса сложная. Это не упрёк, это факт.
На том конце послышалось раздражённое дыхание.
— Знаешь, Артём сказал, что ты просто переживаешь, как все женщины. Я думала, это преувеличение. А оказывается — правда.
— Артём попытался смягчить, — тихо ответила Марина. — Но я говорила о конкретной ситуации, а не о «женщинах». Я прошу вас понять: я не хочу рисковать. Мы можем решить по-другому. Давайте мы приедем к вам все вместе. Или вы — к нам. Никита будет рад.
— Мне не нужны варианты! — вспыхнула Светлана Павловна. — Я хочу провести время с внуком у себя. Я уже кресло купила, продукты купила, всё подготовила. Ты просто не хочешь, чтобы я с ним общалась!
— Это неправда, — Марина глубоко вдохнула. — Я очень хочу, чтобы он вас любил. Но я не готова платить за это своим спокойствием. Если с ним что-то случится, я себе не прощу. И вы — тоже.
В трубке наступила долгая тишина. Когда Светлана Павловна заговорила, голос её был уже мягче:
— Ты слишком переживаешь, Мариночка.
— Да, — ответила Марина. — Потому что я мать. Это моё право и мой долг — волноваться.
На том конце послышался тяжёлый вздох.
— Ладно, я подумаю.
— Спасибо, — тихо сказала Марина. — Я просто хочу, чтобы всё было безопасно.
Когда она положила трубку, руки дрожали. Но в груди впервые за неделю появилась лёгкость — она сказала всё, как чувствовала. Не из страха, а из любви.
Решение
Утро субботы встретило Марину густыми серыми тучами. Дождь стих, но в воздухе висела прохлада и тревожное ожидание. Она проснулась рано, задолго до того, как Никита потянулся во сне и тихо пробормотал что-то про бабушку.
На кухне запахло кофе. Марина стояла у окна, смотрела, как по асфальту катятся редкие машины, и чувствовала, как в груди поднимается тяжёлое волнение. Она не знала, позвонит ли Светлана Павловна с упрёками или появится у дверей с автокреслом наперевес.
В девять утра тишина в квартире стала почти осязаемой. Артём листал новости в телефоне, стараясь делать вид, что всё в порядке. Никита бегал по комнате, напевая:
— Бабушка приедет! Мы пойдём в парк! Ура!
Марина сжала кружку.
— Не знаю, сынок, посмотрим, — мягко ответила она.
В половине одиннадцатого раздался звонок в домофон. Сердце Марины рванулось к горлу. На экране высветилось лицо свекрови — серьёзное, без привычной улыбки.
— Я внизу, — коротко сказала Светлана Павловна.
Марина нажала кнопку "Открыть". Через несколько минут послышались шаги по лестнице. Дверь открылась — и на пороге появилась свекровь. В руках — огромный пакет с продуктами и коробка, перевязанная голубой лентой.
— Привет, — сказала она, снимая пальто. — Приехала. Без кресла, не переживай. Мы с Никитой, похоже, сегодня здесь. Если, конечно, нас пустят.
Марина почувствовала, как напряжение спадает.
— Конечно, пустим, — ответила она с улыбкой. — Проходите. Чай как раз заварился.
Никита радостно подбежал, повис у бабушки на шее.
— Бабушка, ты пришла! Ура!
— Приехала, золотко. По-другому я не могла, — с улыбкой ответила Светлана Павловна и погладила его по голове.
Марина взяла у неё пакет, поставила на стол. В нём — пирог, ягоды, банка домашнего варенья и несколько игрушек.
— Я думала, ты захочешь, чтобы мы просто были вместе, — сказала свекровь тихо.
— Именно этого я и хотела, — ответила Марина.
В воздухе повисло хрупкое перемирие. Обе понимали: кто-то сделал шаг назад — но не из слабости, а из любви.
Примирение
К вечеру дом наполнился ароматом пирога и звоном детского смеха. Никита бегал по комнате с новой машинкой, а взрослые сидели за кухонным столом, пили чай и будто впервые за долгое время разговаривали спокойно.
— Знаешь, — сказала Светлана Павловна, глядя на чашку, — я ведь не со зла всё это. Мне просто хотелось побыть с ним одной. Когда дети вырастают, внуки становятся частичкой того, что потеряно. Наверное, я слишком поспешила.
Марина кивнула.
— Я понимаю. И поверь, я не хотела вас обидеть. Просто… когда речь о Никите, я не могу полагаться на «наверное». Я должна быть уверена.
— Да, — свекровь усмехнулась. — Уверенность — роскошь для матери. Я ведь помню, как сама не спала ночами, когда Артём в первый раз поехал с друзьями на море.
Они обе улыбнулись. Между ними наконец установилось то хрупкое равновесие, которого не могли достичь неделями.
Светлана Павловна вдруг наклонилась к Марине и, понижая голос, сказала:
— Автокресло я оставила в машине. На всякий случай. Не выбрасывать же. Когда ты будешь готова — скажешь.
Марина тоже тихо ответила:
— Спасибо. Может, однажды я действительно буду. А пока… давайте просто наслаждаться этим вечером.
Они ещё долго сидели за столом. Артём подошёл, обнял мать за плечи, поцеловал Марину в макушку. Никита, зевая, подошёл к бабушке:
— Бабушка, а можно ты завтра опять придёшь?
— Конечно, можно, мой хороший, — улыбнулась она. — Только не по трассе, пешком приду.
Все рассмеялись. Смех был лёгким, искренним, как дождь, смывающий пыль после долгой грозы.
Позже, когда Марина укладывала сына, она поймала себя на мысли: впервые за неделю внутри — тишина. Не тревожная, а добрая.
Она выглянула в окно: улица блестела под фонарями, мокрые листья прилипали к асфальту. И ей показалось, что жизнь, как эта дорога, может быть безопасной — если по ней идти не в одиночку.
Хотите больше эмоций? Окунитесь в наши новые рассказы!