Коновалов Юрий Витальевич, УИРО, г. Екатеринбург Генеалогия как метод краеведческого исследования. Генеалогия достаточно долгое время использовалась в исторической науке очень ограниченно, фактически - только при изучении привилегированных слоев населения. В краеведении, особенно касаемо небольших поселений, генеалогическая информация, как правило, отсутствовала вовсе. В то же время круг источников по истории многих слобод, поселков, деревень очень ограничен. Не каждое поселение может похвастать громкими историческими событиями или прославленными земляками. В результате, история малых поселений создавалась умозрительно, с применением сомнительных или просто экзотических методов. Ситуация начала меняться в девяностых годах прошлого века, когда с падением государственной идеологии открылись возможности для углубления местной истории, тесно смыкающейся с краеведением. Одним из новых методов и стали генеалогические исследования. Собственно, история малых поселений и есть история населявших
Коновалов Юрий Витальевич, УИРО, г. Екатеринбург
Генеалогия как метод краеведческого исследования.
Генеалогия достаточно долгое время использовалась в исторической науке очень ограниченно, фактически - только при изучении привилегированных слоев населения.
В краеведении, особенно касаемо небольших поселений, генеалогическая информация, как правило, отсутствовала вовсе. В то же время круг источников по истории многих слобод, поселков, деревень очень ограничен. Не каждое поселение может похвастать громкими историческими событиями или прославленными земляками. В результате, история малых поселений создавалась умозрительно, с применением сомнительных или просто экзотических методов.
Ситуация начала меняться в девяностых годах прошлого века, когда с падением государственной идеологии открылись возможности для углубления местной истории, тесно смыкающейся с краеведением. Одним из новых методов и стали генеалогические исследования. Собственно, история малых поселений и есть история населявших их семей. Первый председатель Уральского генеалогического общества Герман Витальевич Гассельблат прямо называл генеалогию разновидностью краеведения.
Конечно, это утверждение верно только отчасти - круг интересов генеалогии часто выходит за краеведческие рамки. Накопленные за тридцать с лишним лет информация и опыт генеалогических исследований на Среднем Урале, позволяет уточнить и углубить краеведческие представления, а иногда и опровергать, казалось бы, устоявшиеся краеведческие традиции.
Одной из главных проблем в истории сел и деревень являются вопросы появления поселений, имя-фамилия основателя, происхождение первопоселенцев. До широкого привлечения генеалогии к решению этих вопросов, закрывались они посредством осмысления названий и фамилий жителей. Иногда в отношении таких изысканий применяется термин «вульгарная этимология». Например, имя деревни Крылосовой (западнее Первоуральска) местные краеведы выводят из словосочетания «крыло совы», а название лежащей южнее горы Гробовой объясняют внешним сходством с крышкой гроба. Генеалогические исследования показывают, что среди первых жителей Крылосовой были носители фамилии «Крылосов», распространенной в Прикамье. Причем, в самых ранних документах Крылосовы писались «Кылусовы» (этимологию, возможно, надо искать в коми-пермяцком языке). Что касается горы Гробовой, то в расположенной близ нее деревни Гробовой (позже — Гробовская крепость, ныне-село Первомайское) семья первопоселенцев носила фамилию Гробовы. Видимо, по ним получили название и гора и деревня.
Вообще, названия населенных пунктов на Среднем Урале достаточно часто связаны с фамилиями первых жителей. Причем, при расселении распространялось и название деревни. Существовало и существует по несколько селений с названиями Балакино, Гаево, Клевакино, Кочнево и др. Исследования показали, что все они основаны одними и теми же семьями с соответствующими фамилиями в процессе перехода на новые земли. Родство между носителями этих фамилий давно утрачено и часто такие «потерянные» родственники воспринимаются как просто однофамильцы. Шадринский краевед Гаев рассказывал мне, что Гаёвы и Гаевы, живущие в соседних деревнях под Шадринском вовсе не родственники. При этом одну из семей он называл переселенцами из-под Пскова. Генеалогическое исследование показало, что все тамошние Гаевы имеют общее происхождение и пришли в XVII веке из Тагильской слободы.
В достаточно немногочисленных случаях первичным является топонимия, то есть, фамилии образованы от географических объектов. Как правило, от специфических уральских названий - Тагильцевы, Невьянцевы, Лялинские, Мугайские, Глинские. В последнем случае, кроме получивших фамилию по селу Глинскому (сейчас - в Режевском районе), есть и пришедшие из других мест, так как подобных названий достаточно много.
Конечно, не всегда однофамильцы являются родственниками. Если рассматривать распространенные фамилии, то даже в деревнях случалось встретиться однофамильцам различного происхождения. В поселках при заводах такое, естественно, происходило гораздо чаще.
К вопросу о происхождении первопоселенцев. Здесь наиболее распространенный в краеведении метод - фантазирование. Кого только не называют основателями деревень и сел - и беглых каторжников, и разбойников и проезжих купцов. И время основания поселений называют вплоть до Ивана Грозного. Родословные исследования позволяют достаточно точно определить первых жителей и время их появления в данной слободе (с отдельными деревнями сложнее, так как учет населения велся по слободам).
Иногда применяются и более наукообразные методы. В 2002 году в Нижнем Тагиле довелось участвовать в семинаре, посвященном проблемам реки Чусовой. Среди прочих был озвучен доклад о происхождении жителей местных деревень. В основе этого исследования был местный говор, который сравнили с другими таковыми же и пришли к выводу, что язык чусовских деревень очень близок к говору Санкт-Петербурга. Само по себе исследование очень масштабное, подразумевающее наличие добротных словарей большинства местных диалектов, огромный объем работы по сравнению их содержания и прочее. К тому же, с учетом подвижности разговорного языка, результат можно считать весьма условным. Так получилось, что на этом же семинаре мною был представлен доклад на ту же тему, то есть, о происхождении первых жителей на Чусовой. Привлечение нескольких небольших по объему источников позволило достаточно точно назвать прежние адреса проживания почти всех первопоселенцев.
Случается, что одна деревня в разных источниках проходит под разными названиями. Для уточнения идентификации надежнее всего найти документы со списками жителей и сравнить их. Таким образом, например, удалось доказать, что село Махнево, впервые так названное в 1624 году, в 1621 году проходит в переписи под названием Хохловка. Деревня Никонова на Реже в переписи 1680 года названа Маминой по самой многочисленной фамилии ее жителей - Маминым. Но к 1696 году часть Маминых переселилась на Исеть, унеся с собой название деревни (сейчас - село Маминское). А в деревне на Реже самыми многочисленными стали Никоновы, по которым она и стала впредь называться (и называется до сих пор).
Надо учесть, что иногда деревни называли не по фамилии семьи, а по отдельным личностям. Например, на месте Нижнего Тагила с 1670 года существовала деревня Фотеева, названная по имени Фотея Гаева. Причиной такого «перехода на личность» было, видимо, наличие в то время в пределах той же Краснопольской слободы деревни Гаевой, которая со временем стала писаться Решевской (сейчас - Реши). Другой похожий случай - деревня Гурино Арамашевской слободы, названная по Гурию Чепчугову. Названа не по фамилии потому, что поблизости уже стояла деревня с названием Чепчугово (сейчас - в Режевском районе). Не только населенные пункты, но и сами жители писались в источниках под разными фамилиями. Впрочем, фамилиями они еще не являлись, будучи прозваниями, не имевшими юридического статуса (кроме дворянских). Любой человек мог быть записан в документах под семейным прозванием, под личным, под отцовским и вовсе без прозвания - по имени-отчеству. Из исторических личностей можно привести небезызвестного Малюту Скуратова, который на самом деле был Григорием Лукьяновичем Бельским. Но, если для известных деятелей идентификация прозваний достаточно отработана, то для рядовых жителей из непривилегированных сословий это достаточно серьезная проблема. Надежнее всего определить родственные связи всех подозрительных персонажей. То есть, опять же - генеалогия.
Многочисленность крестьянских родов приводила к потребности в дополнительной идентификации, что способствовало разделению семей по прозваниям. Многие первопоселенцы уездов Западной Сибири стали родоначальниками не одной, а нескольких фамилий. Например, от Исачка Васильева, поселившегося в 1621 году в Невьянской слободе в течении первых ста лет (до 1719-1720 гг.), кроме собственно Исаковых, пошли Глинские, Рычковы, Смолины, Некрасовы, Варламовы, Тороповы. При этом потомство Исака расселилось в Арамашевскую и Белоярскую слободы (крестьяне), в Мехонскую слободу (драгуны), в Невьянский завод (мастеровые). Очевидно, что без специального генеалогического исследование отследить такие переселенческие процессы невозможно. Стихийное образование новых фамилий продолжалось вплоть до начала XX века. Только после революции фамилиям был дан юридический статус и смена фамилии стала государственным делом.
При отсутствии прямых сведений о происхождении жителей новых поселений также применим метод генеалогических исследований. Например, сравнение фамилий первых крестьян Белоярской и Новопышминской слобод, основанных в восьмидесятых годах XVII века, позволило определить их соответствие с жителями более ранних слобод - Тагильской, Невьянской, Арамашевской. Сопоставление семей по именам позволило выявить и тех, кто сменил фамилию при переселении. Например, многочисленная семья Невьянской слободы, писавшаяся в XVII веке Новоселовыми, после переселения в Новопышминскую слободу фиксируются как Хорьковы.
В самых западных деревнях Новопышминской слободы - Брусянской и Темной - благодаря специфическим фамилиям удалось выявить организованную группу переселенцев из монастырской Лекомской вотчины на Вятке.
Родословные исследования позволяют не только выяснить происхождение семей, но и проследить их позднейшую судьбу. На закате советской власти было модно показывать российскую историю в максимально негативном свете. В рамках этого появились высказывания о геноциде местного населения - манси, которых российская власть якобы сознательно спаивала, сгоняла с мест, истребляла и т.д. И никаких следов от манси (вогулов) давно не осталось. Исследования показали, что потомство вогульских семей прослеживается до наших дней. Культура лесного народа и язык, конечно, потомками давно утрачены. Но никаких признаков истребления не наблюдается. Сохранились до наших дней специфические фамилии - Есаулковы, Анисимковы, Денежкины, Лапаевы и другие. То есть, имел место процесс ассимиляции, а не геноцид.
Применяется генеалогический метод и в отдельных искусствоведческих исследованиях. В сотрудничестве с Музеем невьянской иконы удалось отследить родословия семей иконописцев и предположительно (исследование еще не закончено) свести их все к одному персонажу - вероятному основателю этого направления в иконописи.
Конечно, возможности применения генеалогии в краеведческих исследованиях гораздо шире и все их еще только предстоит раскрыть и освоить.
[Заседание клуба «У истоков родоведения» 18.09.2025 – Екатеринбург, пр. Ленина, 11а.]
Выражаю искреннюю благодарность Юрию Витальевичу Коновалову за предоставленное разрешение на публикацию материала.