Здравствуйте, уважаемые читатели! Сегодня мы погрузимся в один из самых странных, провокационных и влиятельных "измов" XX века. В мир, где логика отступает, а на сцену выходят сновидения, галлюцинации и самые потаенные уголки человеческого подсознания. Речь пойдет о сюрреализме.
Мир после Великой войны
Чтобы понять, откуда вообще взялся сюрреализм, нужно посмотреть на мир 1920-х годов. Европа только что пережила Первую мировую войну — бессмысленную и жестокую бойню, которая уничтожила миллионы людей и разрушила веру в прогресс и человеческий разум. Молодые художники и поэты были глубоко разочарованы в цивилизации, которая привела к такой катастрофе. Они считали, что вся рациональная, логичная культура Запада — это обман, который нужно разрушить.
На этой почве и вырос сюрреализм, официально провозглашенный в 1924 году в Париже поэтом Андре Бретоном. Он опубликовал "Манифест сюрреализма", в котором и изложил основные идеи. И главным источником вдохновения для него стали труды австрийского психолога Зигмунда Фрейда.
Фрейд как "крестный отец" сюрреализма
Фрейд утверждал, что наша личность — это лишь верхушка айсберга. А под водой скрывается огромное, могущественное "бессознательное" — котел кипящих инстинктов, подавленных желаний, детских травм и страхов. Сознание, по Фрейду, постоянно цензурирует и подавляет эти импульсы. И только в одном состоянии эта цензура ослабевает — во сне.
Бретона и его соратников эта идея буквально заворожила. Они решили: если сны — это королевская дорога к бессознательному, то именно их и нужно сделать главным материалом для творчества. Их целью стало "сверх-реальное" (sur-réel), то есть соединение сна и яви в некую абсолютную реальность. Они хотели освободить искусство от оков логики, морали и эстетики.
Как "поймать" подсознание?
Но как заставить подсознание говорить? Для этого сюрреалисты придумали целый ряд техник, некоторые из которых балансировали на грани искусства и психологического эксперимента.
- Автоматизм. Художник или поэт пытался полностью "отключить голову" и позволить руке свободно двигаться по бумаге или холсту. Считалось, что так можно зафиксировать чистые импульсы подсознания, не искаженные разумом.
- Запись сновидений. Сюрреалисты держали у кровати блокноты, чтобы сразу после пробуждения зарисовать или записать свои сны, пока рациональный ум не успел их "причесать" и исказить.
- "Параноидально-критический метод" Сальвадора Дали. Это личное изобретение Дали. Он научился вводить себя в состояние самоиндуцированных галлюцинаций. То есть он не спал, а как бы "грезил наяву", активно вызывая в сознании иррациональные образы, а затем с фотографической точностью переносил их на холст. Знаменитые "мягкие часы" из "Постоянства памяти" — один из самых ярких примеров такого образа.
- Фроттаж и граттаж Макса Эрнста. Эрнст клал лист бумаги на неровную поверхность (например, на доски пола) и натирал его карандашом. В полученных узорах он "видел" и дорисовывал фантастические пейзажи и существ. Это был способ найти вдохновение в случайности.
Что мы видим на картинах?
Картины сюрреалистов — это не просто набор странностей. Это визуальные ребусы, полные символов (хотя сами художники часто отрицали конкретные трактовки). Сальвадор Дали исследовал свои страхи (например, боязнь кузнечиков), желания, сексуальные фантазии. Рене Магритт играл со зрителем, сталкивая обыденные предметы в нелогичных сочетаниях ("Это не трубка"), заставляя усомниться в самой природе реальности и изображения. Макс Эрнст создавал жуткие, почти инопланетные ландшафты и химер, напоминающие мир после апокалипсиса.
Конечно, публика была в шоке. Критики называли их сумасшедшими, шарлатанами, их искусство — бредом и мазней. Но сюрреалисты только этого и добивались. Их целью был скандал, провокация, удар по "хорошему вкусу" буржуазного общества. Они хотели не услаждать взор, а будоражить, беспокоить, заставлять зрителя заглянуть внутрь самого себя, в свой собственный колодец страхов и желаний.
И, как показало время, им это удалось. Сюрреализм стал одним из важнейших течений XX века, повлияв на кино (Дэвид Линч, Луис Бунюэль), дизайн, моду и, конечно, на наше понимание того, где пролегают границы искусства.