В первый раз история моего имянаречения была рассказана, когда мне было лет шесть… Потом она повторялась неоднократно и стала одной из любимых историй детства.
Рождение первенца для моих юных тогда родителей совпало с их студенчеством, более того — искомый день попал на разгар экзаменов, на летнюю сессию. Через пять дней после родов взволнованный до кончиков волос папа привёз жену и новоявленную дочь в общежитскую комнату, куда между двумя железными кроватями, шкафом и столом втиснули детскую кроватку. Дитя, обмотанное розовой пеленкой, безмятежно спало, а в комнату, забыв об экзаменах, набились друзья и подруги молодых родителей. Был вынесен единодушный вердикт, что дочь — копия папы, но носик мамин, и на повестку дня встал вопрос: как назвать ребенка?
Надо сказать, что это было время, когда прогрессивная советская молодежь краем уха, сквозь какофонию помех, слушала по ночам западное радио и, в частности, «Битлз» и «Роллинг Стоунз», и вообще, в железном занавесе уже зияли ощутимые прорехи, сквозь которые до советских ноздрей доходил интригующий аромат загнивающего Запада. По экранам с большим ажиотажем шли фильмы с Луи де Фюнесом, в частности, про Фантомаса, а журнал «Иностранная литература» никогда не задерживался в киосках. На таком фоне, особенно у студентов, тяга ко всему зарубежному явно перевешивала нормы комсомольского устава. Поэтому не удивительно, что уже на первом стихийном собрании по поводу рождения дочери у старосты курса было единодушно решено дать ребенку нормальное космополитичное имя. Предполагалось, что когда девочка вырастет, она будет свободно путешествовать по миру и её имя не будет ни у кого ассоциироваться с колхозом и пятилеткой.
После бурного диспута в финал обсуждения вышли три прекрасных имени: Жанна, Анжела и Каролина, а коллектив разбился на три фракции, каждая из которых яростно отстаивала свою версию. При этом прошу обратить внимание, что воля коллектива настолько довлела над желанием отдельной личности, что,
собственно, самих родителей мало кто слушал. То есть, их мнение рассматривалось наравне с прочими. Всё это время безымянное дитя спокойно спало в новенькой кроватке и ухом не вело. Впрочем, говорят, что у младенцев слух еще не развит, поэтому при них можно хоть играть на тромбоне марш – всё равно не проснутся.
Жанна, Анжела и Каролина стояли насмерть и, в конце концов, чтобы дружный коллектив не раскололся натрое аккурат во время напряженной сессии и накануне экзамена по марксизму-ленинизму, было решено положиться на глас судьбы. То есть, бросить жребий. Кто-то не пожалел конспекта, выдрав оттуда последний чистый лист, который был разрезан на три части. В каждую вписали имя и скрутили в трубочку. Бумажки бросили в папину кепку.
— Кто будет тянуть? — спросил папа.
Мама вышла вперед.
— Кто тут мать?! Ну вот то-то и оно.
Возражений не было. Мама вытащила бумажку, медленно, в полной тишине, развернула ее и показала сперва мужу, потом всем остальным. Таинство свершилось! Безымянный человечек женского пола обрел имя и, таким образом, утвердился как член общества. Все эти молодые люди по одному подходили к моей колыбели, и каждый нежно, умильно или радостно говорил:
— С днем рождения, Каролина!
А эта самая Каролина спала себе и только причмокивала крохотными губками.
Автор: Каролина Ронакали
Рассказ был опубликован ранее в моем блоге на Мейл.ру, там же в сообществе "Маленькое прозаическое произведение". Я тогда творила под псевдонимом Каролина Ронакали.