У меня две правды. Одна — для мира. Другая — для музыки: ее удел — аскетичная строгость.
Это я о руках. А если точнее — о вечном дуэте между правой рукой, которой позволены маленькие слабости, и левой, живущей по суровому уставу виолончелиста.
У любого музыканта руки — это важный рабочий инструмент. Их нужно беречь, лечить, если что, защищать от агрессивной среды.
Но у "рук виолончелиста" есть особенность: у них разная судьба!
Правая отвечает за движение и эмоции, ведя смычок. А левая — за точность и чуткость. И именно на нее ложатся самые важные профессиональные требования: коротко остриженные ногти, трудовые мозоли и пожизненный запрет на часы.
Если бы мои руки вели дневник, у левой было бы гораздо больше поводов для жалоб: запрещено отращивать ногти, пальцы покрыты твёрдыми мозолями, и даже безобидные браслеты не по чину!
В то время как правая рука живет себе полной и беззаботной жизнью.
Вот и получается:
жизнь виолончелиста — это сплошная асимметрия и ежедневные квесты, о которых обыватель даже не задумывается.
А мы так и живём!
· «Операция "Консервная банка"»: Открыть банку солёных огурцов — это многоходовка.
Правая рука держит нож, а левая, с её короткими ногтями и гладкими от мозолей подушечками, отчаянно скользит по крышке, не находя зацепки. Спасает только старый добрый консервный нож или помощь соседа.
· «Охота за монетой»:
Поднять с пола монетку или упавшую таблетку — задача для правой руки. Левая в этом участвует чисто условно, выполняя роль неуклюжей лопатки.
· «Квест "Почистить апельсин"»: Чтобы очистить цитрус, мне нужно сначала проткнуть кожуру ногтем правой руки, а уж потом левая, лишённая этого инструмента, может кое-как содрать шкурку.
· «Эффект скотча»:
Отлепить кусочек скотча от рулона — это искусство.
Левая рука беспомощно скользит по липкой ленте, в то время как правая отчаянно ищет уголок.
· «Защита часов от вибрации»:
Я давно не ношу часы на левой руке. И дело не в удобстве, а в физике. Постоянная вибрация — эти мелкие, частые колебания пальцев на струнах — враг для хрупкого часового механизма. Поэтому мой хронометр давно живет на правой руке.
· «Медицинский протокол»:
Даже в процедурном кабинете меня ждёт небольшой ритуал.
Лаборанту я всегда подаю правую руку. Левую — ни за что! Мало того, что мозоли на подушечках пальцев затрудняют прокол, так ещё и после укола несколько часов больно прижимать струну.
· «Режим хрустальной вазы» для рабочей руки
Левая рука требует почти музейного обращения.
Приходится избегать тугих рукавов и манжетов , плотно облегающих браслетов — любое давление на запястье и мышцы меняет их тонкую настройку, словно резинка на голосовых связках певца.
Даже тяжелая сумка из супермаркета — табу!
Нагружая левую руку, я рискую нарушить ту хрупкую мышечную память, ту легкость, с которой пальцы находят свои места на грифе.
После ношения тяжестей рука будто «глохнет», и ей требуется время, чтобы вновь научиться чувствовать струны, а не помнить о весе пакета.
Правая рука у меня — настоящая работяга, а левая — прима-балерина, чье единственное предназначение — танцевать по струнам, несмотря на ироничный контраст с реальным образом выносливой, мозолистой руки.
Такой вот парадокс: физически крепкая рука требует бережного отношения как тонкий инструмент.
· «Секретный пароль»:
Зато виолончелиста всегда можно вычислить среди других людей. Нужно только рассмотреть руки.
И это наш тайный знак принадлежности к племени струнников.
Так эти маленькие неудобства и осознанные ограничения стали частью жизни и своеобразной платой за профессию, которая приносит много удовольствия.
В жизни всё может быть... кроме длинных ногтей и нежных подушечек на моей левой руке.
И я об этом не жалею!