Ирина накрывала на стол и смотрела на часы. До восьми оставалось десять минут. На сковороде остывали котлеты, в духовке томилась картошка. На подоконнике стояли два бокала, которые она не доставала со дня свадьбы. Просто захотелось поставить. Просто так.
Олег пришёл без звонка. Снял куртку, прошёл на кухню, вдохнул запах и устало улыбнулся. Сел, когда она молча подала тарелку. Они ели почти без слов. Ирина привычно спрашивала, как дела, он привычно отвечал: нормально. На телефоне мигали уведомления, экран лежал на столе экраном вниз.
— Устал? — спросила она.
— Да. Налоговая, поставщики, эти звонки… Башка гудит.
Он потёр лоб и попросил воды. Ирина налила и заметила у раковины чужую резинку для волос. Тонкую, бежевую. Сердце ухнуло, но она проглотила вопрос. Резинку она могла сама забыть — Лена недавно помогала с уборкой. Не раздувать. Проглотить.
— В воскресенье у мамы ужин, — сказал Олег. — Татьяна Ивановна просила не опаздывать.
Ирина кивнула и поняла, что он снова назвал мать по имени-отчеству, словно говорил о чужой женщине.
— Ты видел письмо из банка? — спросила она. — По кредитной карте.
— Разберусь, — коротко бросил он и снова перевернул телефон экраном вниз.
Тишина тянулась липкой ниткой. На холодильнике висела фотография, которую Лена напечатала на пробу: Ирина смеётся на кухне в полосатом фартуке. Олег тогда сказал: «Наталья в таком же ходила». С тех пор фартук лежал на верхней полке.
— Съедобно? — попыталась улыбнуться Ирина.
— Нормально. У Натальи котлеты суше были. Ты делаешь сочнее.
Слова прозвучали как комплимент, но Ирина в них уткнулась, как в иглу. Имя прозвенело над столом, как ложка, упавшая на кафель. Она сменила тему. Рассказала про соседку, про счётчик воды, про то, что надо купить лампочку в прихожую. Олег кивал, но взгляд врезался в телефон. Экран вспыхнул. Она поймала в отражении иконку сообщений и знакомое имя. Наталья. Старые чаты? Общий рабочий проект? Она не знала.
— Я завтра поздно, — сказал Олег. — Закрытие квартала. Не жди.
Ирина прибрала со стола, сложила ему еду в контейнер. У раковины всё ещё лежала резинка. Она наклонилась, взяла, повертела в пальцах и всё-таки положила в маленький стакан у мойки, туда, где валяются случайные пуговицы. Пусть полежит. Если спросят — скажет, что нашла в прихожей.
Ночью она проснулась от смеха. Пошла посмотреть. Олег, думая, что она спит, сидел в гостиной и листал фотографии. Он улыбался краем губ. Ирина не видела экран, но знала эту улыбку. Не её. И не новую. Та, которую он носил до неё. Та, которая открывает в нём дверцу, куда её ключ не подходит.
Утром они молчали. Он ушёл раньше обычного. Она долго мыла кружку, потому что на ней остался его отпечаток пальца. Глупость. Потом она позвонила подруге.
— Ты у меня резинку не теряла? — спросила Ирина.
— Какую резинку? — удивилась Лена. — Нет. Я вообще с зажимом хожу. Ты чего?
Ирина сказала: ничего. Потом оделась и поехала на работу. В троллейбусе смотрела в окно и повторяла себе: невыносимое тоже можно выносить. Только дыши.
В обед позвонила свекровь.
— Ирина, вы на воскресенье купите торт. Олегу нравится шоколадный, как тот, который Наталья приносила. Помнишь был на празднике?
— Не помню, — тихо ответила Ирина.
— Ну как же. Он его любит. Не перепутай.
После звонка она вышла на улицу, постояла у стены и посмотрела на ладони. Они были чистые, но ей казалось, будто на них осталась чья-то тень. Она спрятала руки в карманы и вернулась в офис.
Вечером Олег задержался. Ирина успела помыть пол, переодеться, написать Лене длинное сообщение и стереть его. Когда дверь щёлкнула, она уже знала: сегодня не будет крика. сегодня — короткие фразы. Будет стыд, который нельзя назвать.
— Привет, — сказал он. — Пахнет вкусно. Что это?
— Жидкость для пола. С лимоном.
— Пахнет как у Натальи в квартире, — сказал он, не глядя.
Она остановилась посреди комнаты. В горле стало тесно. Но голос прозвучал ровно:
— Олег, нам надо поговорить.
Он кивнул, снял ботинки и прошёл на кухню. Ирина села напротив, сцепила пальцы в замок, чтобы они не дрожали. Телефон Олег положил рядом, экраном вниз. Он словно ставил между ними стену.
— С кем ты переписываешься?
— С бухгалтером. И с клиентом. Что за допрос?
— Я видела имя. Наталья.
Он поднял глаза. Не виноватые. Уставшие.
— Мы работаем вместе по одному проекту. Она написала насчёт отчёта. Я тебе говорил. Ничего такого.
— Ты сравниваешь меня с ней.
Олег вздохнул.
— Ира, ты всё усложняешь. Это просто слова.
Она кивнула, словно согласилась. Но внутри что-то сжалось в узелок, который не развязать одним «просто». Она встала, подошла к мойке, включила воду и долго мыла уже чистую тарелку. Вода заглушала тишину. Вода всегда спасала.
Когда она выключила кран, его голос прозвучал ровно:
— Наталья бы не делала из мелочи трагедию.
Стук воды ещё звенел в ушах, а эти слова пробили его звон, как гвоздь тонкий стеклянный.
Ирина повернулась и посмотрела на него. Медленно, почти спокойно.
— Если бы ты меня любил, не сравнивал бы со своей бывшей, — сказала она.
Олег молчал. Казалось, что он не сразу понял смысл слов. Потом тяжело выдохнул, откинулся на спинку стула и потер лицо ладонями.
— Господи, Ира… Ты опять начинаешь.
— Я просто устала, — тихо сказала она. — Каждый раз одно и то же. Ты и сам, наверное, не замечаешь, как живёшь с призраком.
Он опустил руки и посмотрел на неё.
— Я не живу с призраком. Просто ты слишком восприимчива. У тебя всё через чувства.
— А у тебя — через память, — ответила она спокойно. — И всё время не про нас.
Он раздражённо вздохнул и встал.
— Ну вот, опять этот разговор. Что ты хочешь? Чтобы я выбросил из головы всех, кто был до тебя? Так не бывает.
— Я не прошу выбросить. Я прошу не сравнивать.
В её голосе не было ни крика, ни слёз — только усталость. И от этого слова звучали тяжелее, чем если бы она закричала.
Олег прошёлся по кухне, открыл холодильник, налил себе воду. Он делал вид, что занят, но по тому, как дрогнула рука, Ирина поняла — он тоже на пределе.
— Я устал от обид, — сказал он. — Мы говорим одно и то же, а толку ноль.
— Потому что ты не слушаешь, — тихо ответила она.
Он не ответил. Взял куртку и пошёл в прихожую.
— Куда ты?
— Прогуляюсь.
Дверь захлопнулась. В кухне остался запах лимона и пустоты. Ирина села, подперла голову руками. В груди стало тихо. Даже боль не дергалась — будто устала тоже.
Она сидела так долго. Потом поднялась, прошла в спальню. На комоде стояла рамка с их фотографией — с дачи, первый год брака. Она взяла снимок, посмотрела и убрала в ящик.
Телефон мигнул. Сообщение от Олега: «Я подумаю».
Ни привет, ни извинения — просто фраза, от которой стало ещё холоднее.
Она легла, но не спала. Слушала, как в соседней квартире кто-то смеётся. Как у подъезда хлопают двери. Как тик-так часов режет тишину.
Утром он вернулся. Бледный, небритый, пахнущий улицей.
— Где был? — спросила она.
— У Сергея.
— Ага, — коротко ответила Ирина.
Он поставил сумку у двери и сел.
— Я думал, ты уйдёшь, — сказал он.
— Я думала тоже, — ответила она. — Но устала уходить.
Он посмотрел на неё с удивлением.
— И что теперь?
— Не знаю, — честно ответила она. — Но я не собираюсь больше соревноваться с твоим прошлым.
Он хотел что-то сказать, но передумал. Сидел молча, а она убирала со стола вчерашние тарелки.
— Ты меня любишь? — спросил он вдруг.
Она не обернулась.
— Наверное, да. Но это уже не то чувство. Оно стало как одежда, которая села после стирки. Ещё помнишь, как было удобно, но носить невозможно.
Он замолчал. В комнате стало странно тихо, будто воздух прислушивался.
Ирина поставила тарелку на место, вытерла руки и пошла к двери.
— Куда ты?
— На работу. А вечером — к сестре. Побуду пару дней.
Он не стал удерживать. Только кивнул.
Когда дверь за ней закрылась, он остался один. На столе стояла кружка с остывшим чаем и та самая резинка для волос в стакане у мойки.
Олег посмотрел на неё, взял в руку и вдруг понял, что не может вспомнить, когда у Натальи вообще были такие резинки.
Он сел и закрыл лицо руками.
А Ирина шла по улице и впервые за долгое время дышала свободно. Не от счастья, а просто — без тяжести.
Она не знала, что будет дальше. Но точно знала: сравнивать себя с прошлым больше не позволит никому.
Прошло почти полгода. Ирина шла по улице с пакетом фруктов. После работы зашла в магазин — просто по привычке. На ней было светлое пальто, волосы распущены, лицо спокойное. Без спешки, без внутреннего комка, который раньше сидел где-то под сердцем.
Она не заметила его сразу.
Олег стоял у аптеки, разговаривал с кем-то по телефону. В одной руке — бумажный стаканчик с кофе, в другой — зонт. Он увидел её, замер.
— Ира... — произнёс почти шёпотом, будто боялся спугнуть.
Она подняла глаза.
— Привет.
Между ними было меньше двух метров, но казалось — километры.
Он изменился. Взгляд стал мягче, осанка — ниже.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он.
— Спасибо. Работаю, всё потихоньку.
Они постояли в неловком молчании. Олег хотел что-то добавить, но она опередила.
— Всё в порядке. Правда. Не нужно ничего объяснять.
Он кивнул.
— Я иногда думаю, что, наверное, мог всё исправить.
— Возможно, — спокойно ответила она. — Только уже не нужно.
Она улыбнулась. Не с жалостью, не с горечью — просто как человек, который отпустил.
Потом поправила сумку и шагнула мимо.
— Ира, — позвал он.
Она обернулась.
— Да?
— Ты счастлива?
— Учусь быть. И, кажется, у меня получается.
Она пошла дальше, не оглядываясь.
Солнце пробилось из-за облаков и легло на её плечи. Ветер играл волосами, на душе было светло.
Ирина шла легко, с ощущением, что впереди наконец-то — только её жизнь. Без сравнений, без чужих теней. С чистого листа.
И впервые за долгое время она действительно чувствовала: это и есть любовь — к себе.