— Вер, глянь, что там в самом низу, — Игорь Владимирович кинул жене конверт, уткнувшись в газету.
Вера Николаевна развернула приглашение. Тяжелая бумага, тиснение золотом — дорого. Последние строки заставили её замереть.
«Дорогие гости! Вместо традиционных подарков просим рассмотреть денежный взнос в наше будущее. Благодарим за понимание».
Понимание. Будто она должна была это понять.
— Марина придумала? — спросила Вера, хотя сомнений не было.
— А кто ещё, — Игорь перевернул страницу. — Денис в этом не разбирается.
Вера села напротив и начала мять углы конверта.
— «Взнос». Как в банк. Игорь, это же свадьба сына, а не бизнес-проект.
— Вер, сейчас все так делают.
— Все? Или только те, кто забыл, что такое дарить от сердца? Моя мать месяц вышивала рушник для сестры. Отец помогал мне тарелки расписывать. Это было важно. А теперь что? Перевёл деньги — и свободен?
Игорь молчал. Такие разговоры его выматывали. Он знал, что жена справится сама, как всегда.
Первой позвонила Ольга.
— Верка, ты видела? Я чуть со стула не упала! Требовать деньги в приглашении — это вообще как?
Вера слушала сестру и понимала: Ольга кричит не столько от возмущения, сколько от страха. Страха, что их мир больше никому не нужен.
— Ты придёшь?
— Приду. Но денег дам ровно столько, сколько считаю нужным. Пусть знает, что обидел.
После разговора Вера набрала Дениса.
— Сынок, зачем в приглашениях про деньги написали?
— Мам, это Марина. Я ей сказал, что ты сама решишь. Просто ей так удобнее.
Удобнее. Слово-приговор всему, чем жила Вера. Разговор длился минут пять. За каждой фразой сына чувствовалось, что он уже не здесь, не с ней. Что её голос стал фоном.
За три дня до свадьбы Вера решилась поехать к Марине.
Невестка открыла в блестящем платье, которое выглядело дорого и холодно.
— Верунь, привет! Заходи, я тут последние детали уточняю.
«Верунь». Вера каждый раз морщилась от этого уменьшительного. Марина не знала, что так называли деревенских девок в её детстве.
— Марин, я хотела спросить про приглашения. Люди не знают, сколько давать. Им неловко.
— Мам, кто не знает, сколько дать на свадьбу? Если не знает — значит, дарить особо нечего. Нам квартиру обставлять, ипотека. Зачем нам ещё один чайник или ваза? Деньги же проще.
Вера не нашлась, что ответить. Она знала только, что больно.
— Раньше люди дарили то, что сами делали...
— Раньше? — Марина повернулась с улыбкой. — Раньше дарили, что под рукой было. Теперь дарят, что нужно. Это же лучше для всех?
Вера ушла, ничего не добившись. Дома разделась, легла на кровать и тихо лежала, глядя в потолок. Она никогда не была бунтаркой, не писала гневных постов, не осуждала молодёжь публично. Она просто любила сына. Оказалось, этого мало.
Свадьба была идеальной технически. Дорого, красиво, всё по расписанию. Ресторан с панорамными окнами, белые скатерти, диджей с правильной музыкой. Всё как в журнале.
Вера сидела рядом с Игорем и понимала: сын её видит, но не замечает. Марина таскала его от фотографа к оператору, от гостей к родителям. Денис улыбался, обнимал, позировал — послушный актёр в чужом спектакле.
Когда отец Марины произнёс тост про «финансовую грамотность как залог счастья», Вера поняла: её голос здесь не слышен. Совсем.
Утром после свадьбы она встала раньше Игоря и прошла на кухню. Здесь когда-то Денис рассказывал о школе, о первой двойке, о мечтах стать космонавтом. Здесь они ели блины по воскресеньям. Здесь была их жизнь.
Вера заварила кофе и села у окна. Игорь нашёл её через час в той же позе.
— Не спится?
— Игорь, помнишь, мы говорили, что дети будут лучше нас? Что мы вложим в них всё, и они построят другую жизнь? А они просто заменили одни проблемы на другие.
Игорь сел рядом, положил руку на её руку — морщинистую, старую, но тёплую.
— Верунь, может, они правы? Может, время правда другое?
— Может. Только почему мне казалось, что я вырастила сына, а не бухгалтера?
Денис позвонил через неделю. Встретились в кофейне. Сын пришёл с Мариной. Вера сразу поняла: проверяют, не закатит ли она сцену.
— Мам, хорошо, что встретились, — Денис нервничал. — Нужно поговорить.
— Слушаю.
— Марина беременна. Узнали три дня назад.
Вера почувствовала, как перехватило дыхание. Внук. Она станет бабушкой. Это должно быть счастьем.
— Поздравляю, — сказала она тихо.
— Мам, ты же понимаешь, что теперь всё иначе? Мы оба работаем. Деньги нужны постоянно. Те, что собрали на свадьбе, помогли закрыть кредит. Теперь откладываем на большую квартиру.
— Понимаю.
— Правда понимаешь или делаешь вид?
Вера посмотрела на сына. Перед ней сидел незнакомый мужчина. Марина рядом с полуулыбкой — торжествующей и застенчивой одновременно.
— Денис, я не понимаю. Но пытаюсь. И это больнее, чем если бы я просто стала врагом.
Разговор длился ещё минут сорок. Вера вернулась домой, села на диван и впервые за тридцать лет брака заплакала при Игоре.
Внук родился в феврале. Вера пришла с вязаным комбинезоном, который вязала три месяца, вкладывая в каждую петлю то, что не умела сказать словами. Денис положил ребёнка ей в руки, и на секунду показалось, что всё вернулось. Но Марина сказала:
— Мам, спасибо, что помогаешь. Но мы хотим гибкий график. Не хотим, чтобы у малыша были зависимости.
Без зависимостей. Вера держала внука — крошечного, тёплого, беззащитного — и понимала: это существо будет расти в мире, где даже любовь дозирована по часам, где бабушку с дедушкой можно вызвать, как такси.
Когда Вера возвращалась домой, Игорь спрашивал:
— Как наш?
— Как его сын, — отвечала она.
Больше они об этом не говорили. Жили в квартире, которая становилась всё больше, а они в ней — меньше. Вера готовила, даже когда никого не ждали. Игорь читал газеты, хотя давно их не понимал. Так, негромко и незаметно, они стали доживать свою жизнь в стороне от сына. Это было не расставание. Это была медленная потеря. И это оказалось горше любого конфликта.