— Вера Сергеевна, цветы полить не забудьте, когда уедете, — Нина Васильевна остановилась возле подъезда с сумкой продуктов.
— Я на месяц уезжаю. Огород сам себя не прополет.
Вера поднялась на четвёртый этаж. Открыла дверь ключом и остановилась в коридоре. Из кухни доносился детский плач, невестка Марина что-то говорила успокаивающе. Коляска стояла у стены, детские вещи сушились на батарее.
Сын Игорь сидел за столом с ноутбуком.
— Мам, может, не надо так надолго? Вдруг понадобишься.
— Справитесь.
Он кивнул слишком быстро. Вера отвернулась, прошла в свою комнату. Чемодан стоял уже собранный.
На даче было тихо. Вера полола грядки, поливала помидоры, по вечерам сидела на крыльце с вязанием. Внуку Артёму нужны были носки к осени.
Игорь позвонил через неделю.
— Как дела, мам?
— Нормально. Работы много.
— У нас всё хорошо. Артёмка привет передаёт.
Голос был натянутым, как струна. Вера поняла — что-то не так.
— Ладно, мне пора. Ещё позвоню.
Связь не прервалась. Динамик продолжал работать.
— Ну что, сказал? — голос Марины.
— Да.
— Игорь, нам решать надо. Я с врачом говорила — четыре месяца. Где мы тут с двумя детьми разместимся?
Вера сжала телефон. Второй ребёнок? Почему она узнаёт об этом так?
— Понимаю, Марин. Только не знаю, как маме сказать.
— А что говорить? У неё дом в деревне есть. Каждое лето туда ездит, значит, нравится. Пусть переезжает насовсем.
— Там печка, вода во дворе. Зимой как она справится?
— Игорь, твоей матери пятьдесят семь, не восемьдесят! В деревнях бабки и в семьдесят живут. Она всё лето там проводит, привыкла. А мы ремонт сделаем, обогреватели купим.
— Не знаю...
— Что не знаешь? Хочешь, чтобы дети в тесноте росли? Артёму кровать нужна, а я не знаю, куда её поставить. А когда малыш родится?
— Можно квартиру снять.
— На твою зарплату? Треть отдавать за чужое жильё? Нет, Игорь. У твоей матери дом есть, пусть там живёт. Ей лучше будет — воздух, тишина. Моя тётя в пятьдесят пять переехала, теперь на десять лет моложе выглядит.
— А если откажется?
— Не откажется. Она бабушка, не захочет внукам мешать. Главное правильно подай — что ради детей. И для здоровья полезно. До пенсии три года, пусть привыкает.
Вера положила телефон на стол. Встала, прошлась по комнате. Села обратно. Взяла телефон снова — проверить, не показалось ли.
Выселить в дом без удобств. Представить это заботой. Ради внуков. Ради их пространства.
Она вспомнила, как тридцать два года назад родился Игорь. Муж был ещё жив. Крошечный, красный, орущий. Смысл жизни. Пять лет счастья, потом авария, похороны. Годы одиночества, которые она заполняла работой и заботой о сыне.
Две работы, чтобы оплачивать репетиторов. Отказ от личной жизни — боялась, что отчим обидит мальчика. Кредиты на компьютер, на ноутбук для института. Никаких отпусков — копила на его свадьбу.
Когда Игорь привёл Марину, Вера первая сказала: живите у меня. Зачем деньги на ветер? Вместе веселее. Она боялась остаться одна в этих стенах.
Теперь расплачивалась.
Три недели Вера провела на даче. Несколько раз хотела позвонить, высказать всё. Но останавливалась. Пусть сами заговорят. Посмотрит в глаза. Хватит ли совести повторить это в лицо.
Вернулась вечером. Игорь встретил с улыбкой, взял сумку, суетился. Марина сидела на кухне — живот округлился. Артём играл с машинками.
— Как съездила, мам?
— Нормально. Помидоров много.
— Хорошо.
Пауза. Игорь переглянулся с женой. Марина кивнула.
— Мам, поговорить надо. Серьёзно.
— Слушаю.
— У нас скоро пополнение. Марина беременна.
— Поздравляю. Я уже знаю.
— Откуда? — Марина выпрямилась.
— Вы трубку не положили. Я всё слышала.
Игорь побледнел. Марина сжала губы.
— И что ты слышала?
— Всё. Про дом. Про то, что меня выселить нужно. Про свежий воздух. Про тётю.
— Вера Сергеевна, вы неправильно поняли. Мы обсуждали варианты.
— Варианты, где я в доме без удобств, а вы здесь. Причём подать это надо было как заботу о здоровье.
— Мам, ты понимаешь, нам тесно. Двое детей не поместятся.
— А ты понимаешь, что я тридцать два года отдала, чтобы у тебя всё было? Отказалась от своего счастья, чтобы отчим не мешал? Голодала, лишь бы тебе хватало?
— Я не просил жертвовать!
— Не просил. Я сама. Думала, это любовь называется. Оказалось — глупость.
— Вера Сергеевна, давайте спокойно. Нам место нужно. У вас дом есть. Это логично.
— Для вас логично. Мне топить печку зимой, воду носить, а вы в тепле. В моей квартире.
— Мы ремонт сделаем! Обогреватели купим!
— На мою пенсию? Которую через три года получу?
— Мы поможем деньгами.
Вера усмехнулась:
— Щедро. Обустраивать мой дом, чтобы мне было где жить после того, как вы меня выгоните.
— Никто не выгоняет! Мы выход ищем!
— Нашли. — Вера достала бумаги из сумки. — Договор дарения. Дом переписываю на вас. Два месяца на сборы. Квартира остаётся мне.
— Ты что, рехнулась?! Где мы с двумя детьми в деревне будем?!
— А где я там должна была? Вы хвалили — воздух, тишина, детям полезно. Живите. Честно.
— Это месть!
— Нет. Справедливость. Вы моё жильё хотели — получайте. То, которое мне готовили.
— Мама, прекрати. Нельзя так.
— Почему? Вам можно было планировать, как избавиться, а мне защищать себя нельзя?
— Мы не планировали избавляться! Мы о семье думали!
— О своей семье. Я туда не вхожу.
Марина схватила сумку:
— Пойдём, Игорь. Здесь делать нечего.
Сын смотрел на мать. В его глазах Вера увидела отчуждение. Она вырастила сына, но потеряла человека.
— Ладно. Съедем.
Он взял Артёма на руки. Мальчик тянул ручки:
— Баба Вея!
Вера отвернулась. Если посмотрит, сломается. Простит. Впустит. И всё повторится.
Дверь закрылась. Вера осталась одна. Детские рисунки на холодильнике. Фотография с Игорем на стене. Забытый медведь в углу.
Она подошла к окну. Внизу Игорь ставил детское кресло. Марина говорила по телефону. Ищет жильё. Или жалуется подруге.
Через месяц Вера узнала — переехали в дом. Игорь нашёл работу в районе — зарплата меньше, ездить недалеко. Нина Васильевна видела их на рынке — покупали обогреватель.
— Вера Сергеевна, может, помиритесь? Дети ваши.
— Дети выросли и выбрали. Теперь я выбрала.
Вечерами Вера сидела с книгой. Тишина не давила. Она привыкла к пустым комнатам.
На работе спрашивали, почему грустная. Отвечала: устала. Правда. Устала от жизни, где близкие предают ради удобства.
Перед Новым годом пришла открытка. Без подписи, только печать почты. Фото Артёма в костюме и строчка: "Мама, прости. Приезжай на праздники. Дети скучают".
Вера долго смотрела на карточку. Положила в ящик. Может, когда-нибудь ответит. Но не сейчас.
Она выключила свет и легла. За окном шёл снег. В соседней комнате тихо. Больше не плакал ночью ребёнок, не скрипела кроватка, не шептались за стеной.
Вера получила то, о чём мечтала — покой, независимость. Только эта победа не радовала. Она лежала в темноте и думала: правых нет. Есть трое несчастных, которые не договорились. И двое детей, которые расплачиваются за взрослые обиды.
Утром Вера проснулась от будильника. Новый день, работа, привычный путь. Жизнь продолжалась — только теперь без тех, ради кого она готова была на всё.