Леденящий ужас сковал ее душу. Бурлящий поток холодной реки несёт ее безвольное тело в небытие.
— Конец? Ну нет! Соберись! Соберись, Вера! Борись! Плыви к берегу! Впереди крепкая ветка!
— Ты уцепишься! Ты сможешь! Ты доберешься! Доберешься до берега! Ну! Вот и он! Скользкие острые камни! Давай! Шагай! Ну! Двигай, неженка! Вот это боль! Потянула мышцу? Хуже. Проткнула ногу. Алая кровь бьет фонтаном, значит, осталось меньше часа, иначе твоя песенка спета. Ну и кофта, ядрёна мать, сшита на совесть. Разодрать, бедро перевязать.
— Ты дойдешь. Ты непременно дойдешь. Степка, где ты, родной? Я найду тебя. Обещаю, найду. Только ничего не бойся!
Вера проснулась со стоном, вся в холодном поту. Время застыло. Часы показывали два ночи. Она села на кровати и, обхватив себя руками, судорожно зарыдала. Чуть позже, всё ещё тихонько всхлипывая, сняла промокшее насквозь постельное бельё, достала из шкафа свежее и перестелила постель. Потом резко откинулась на подушки и закрыла глаза.
Вера Шапошникова выросла в более чем благополучной семье. Ее отец занимал высокий пост в органах и умело использовал в своих интересах все преимущества практически неограниченной власти. Это был статный, высокий брюнет пятидесяти лет с едва поседевшими висками. Его прямой нос, волевой подбородок и большие ярко-синие глаза покоряли не один десяток женских сердец.
Брак с матерью Веры у генерала был вторым. Наталья Шапошникова представляла собой хрупкое, обаятельное создание, была младше мужа на одиннадцать лет. Рождение Веры стало новой счастливой ступенью для их семьи. С раннего детства у нее было всё: лучшие игрушки, модная одежда, репетиторы английского и других языков, первоклассные тренеры по плаванию.
В подростковом возрасте она обучалась верховой езде, стрельбе из лука и огнестрельного оружия. Казалось, с такими благами и вниманием родителей Вера должна была вырасти капризной и избалованной, однако судьба щедро наградила её.
К семнадцати годам она стала стройной красавицей с осиной талией, округлыми бедрами, соблазнительной грудью. Длинные светло-каштановые волосы ниспадали каскадом на изящные плечи, а синие глаза в обрамлении пушистых ресниц и пухлые губы покоряли сердца.
Но Вера была целомудренной, умной, доброй и покладистой. Она обожала родителей и всегда прислушивалась к их мнению о важных вещах, считала их идеальной парой и свою судьбу — счастливой.
День выдался жарким. Вера опустила жалюзи в спальне, включила свет и примерила выпускное платье. Длинное одеяние цвета морской волны удачно сочеталось с белыми перчатками и туфлями. Она кружилась перед зеркалом.
В этот момент в дверном проёме появился отец.
— Ты прекрасно выглядишь. Мне кажется, я никогда не видел создания более совершенного, — сказал он.
— Жаль отвлекать тебя, но твоя мать решила сегодня сжечь все мосты. Спускайся, мы ждём тебя в гостиной.
Он повернулся и прикрыл дверь. Напряжение в голосе отца и странное официальное обращение "мать" встревожили Веру. Она решила не переодеваться — хотела показать наряд матери. Быстро сбежав по лестнице, вошла в гостиную.
— Дочка, ты очаровательна! Цвет — он так идёт к твоим глазам, — мать восторженно прижала руки к груди.
— Этот стиль… Ты, кажется, хотела поговорить с дочерью о своих проблемах… — грубо прервал её генерал.
Он стоял к ним спиной и смотрел в окно. Вере показалось, что его широкие плечи незаметно подрагивают.
— Не стоит грубить, Серёжа. Мне кажется, я имею право сказать дочери комплимент, — тихо сказала мать.
— Давай, Верушка, присядем, — обратилась она к дочери.
Они уселись на диван, и Наталья нервно перебирала складки юбки.
— Ты знаешь, Верочка, мы с папой очень любим тебя и считаем уже взрослой, самостоятельной, — начала мать. — Но так вышло… иногда такое случается с многими парами…
— Да уж, Наталья, — резко перебил её генерал, обернувшись. — Ты обманываешь себя и её заодно. Тебе не привыкать. Говоришь — взрослая, а сюсюкаешься, как с семилетней.
— Вера, — он обратился к дочери, — не важно, что я скажу сейчас, помни это.
Отец подошёл, присел перед ней на корточки, взял её руки в свои — Вера похолодела от тревожного предчувствия. Он осторожно поднёс ладони к губам, поцеловал их.
— Ты единственная женщина, которую я искренне люблю, — произнёс он.
Затем резко выпрямился и, словно выстрелил словами:
— Твоя мать уже больше пяти лет встречается с другим мужчиной. Я не собираюсь дальше жить с ней под одной крышей. Мы разводимся, сейчас едем в суд. Тебе предстоит решить, с кем останешься.
И быстрым шагом вышел из гостиной.
— Это ты так мстишь мне, Шапошников! — выкрикнула мать ему вслед. — А в чем Вера виновата? Зачем так грубо?
Генерал остановился, медленно повернулся:
— А что, мне надо было врать? Или сказать, будто я изменял пять лет? — спросил он.
— Поехали. Вера, по пути подумает, — бросил отец.
— Тебе стоит переодеться, — обратился он к дочери.
— Да, собирайся, милая, я пойду к себе, пиджак наброшу, — сказала Наталья, вытирая слёзы.
Остановившись на секунду возле мужа, она взглянула в его синие, глубокие глаза и сказала вполголоса:
— Я ведь тоже знала о твоих романах, Сергей. Пятнадцать лет молчала. Ты привык к двойной жизни, врал много раз и дальше бы продолжал, не мучаясь совестью.
Вера слышала, как её родители миновали коридор. Она осталась на диване, смысл всего происходящего постепенно доходил до неё. Не было ненависти или злости; только жалость и любовь к родителям наполнили её сердце.
Они давно не были счастливы, и держались ради неё. Но необходимость выбора разрывала Веру пополам. Однако сделать этот выбор не пришлось: она очнулась… Окружали белые стены, на голове белый шарф. Нет, это были волосы, ставшие ослепительно белыми…
Перед ней появился мужчина в белом костюме, белых туфлях, с такими же белыми волосами и почти прозрачным лицом, в котором сияли тёмно-серые звёздные глаза.
В этих глазах было столько света, такой любви и нежности, что Вера невольно протянула руки навстречу.
Она проснулась — оказалось, вокруг полная темнота.
Позади послышался мужской шёпот:
— Постарайся не двигаться, ты на капельнице. Сейчас позову врача.
Вера попыталась повернуть голову, но увидела только узкую полоску света за закрывающейся дверью.
Через несколько минут в палате зажёгся яркий свет, и Вера разглядела фигуру мужчины в белом халате. В глазах заплясали огненно-рыжие точки — и она потеряла сознание.
Утром врач сообщил, что оба её родителя погибли. Страшная авария промелькнула в сознании Веры, будто замедленный фильм.
Следующие две недели прошли для неё как в тумане. Она видела смутные фигуры врачей, не ощущая ни времени, ни собственного тела. Лишь иногда по ночам к ней приходил голос и тёмная фигура.
Но разум отвергал реальность, и лишь во сне, в белой комнате, Вера чувствовала покой рядом с сероглазым незнакомцем. В один из дней она ощутила жгучую боль и неприятную тяжесть во всём теле. Решившись, она попробовала шевелить руками и ногами.
— Терпимо… Теперь надо попробовать сесть.
Вера попыталась приподняться на кровати, но тут же со стоном откинулась назад.
— Так ничего не выйдет, — пробормотала она. — Месяц в койке, мышцы ослабли...
У изголовья послышался смутно знакомый мужской голос:
— Давай я помогу тебе повернуться на бок.
Мужчина подошёл и аккуратно наклонился. Вместо лица Вера различала только мутное пятно. Он помог повернуться, и ей стало немного легче, хотя тупая ноющая боль не отпускала.
— Это было ужасно? — хриплым, слабым голосом спросила Вера.
— Не так уж плохо, учитывая сотрясение мозга, множественные кровоподтеки и три дня без сознания, не говоря уже о литрах влитых в тебя обезболивающих и наркотиках, — отвечал мужчина.
— А вы врач? — с сомнением спросила Вера.
— Нет, я лётчик, Верочка, в очередном отпуске. Может, обидишься, но в тот день, когда с тобой всё случилось, сестра моя была на дежурстве. Стоим с ней, и вдруг тебя везут... Зрелище, скажу, не для слабонервных.
— На каталке юная девушка, белая простыня до подбородка, уже покрывается пятнами крови. Лицо бледное, глаза остекленели. Сестра бросилась в операционную, а я домой вернулся — и не находил себе места. Вечером пришёл к ней на пост, выпросил зайти в твою палату. Зашёл и просидел у тебя до рассвета.
— И с того дня, как Светлана дежурит, я прихожу к тебе. Иногда и утром забегаю, пока врачи обход делают. Сам себя не понимаю — приду к тебе, и сердце спокойно. Если не выгонишь, приду и завтра. Может, тебе из дома что-нибудь принести?
— Из дома?.. — Воспоминания о родном очаге накрыли Веру волной боли.
Парень протянул ей платок, присел рядом и начал читать:
— Умирающий уходит — и вернуть нельзя. Он всё дальше от надежды, но не сбыточна мечта умереть вдвоём. — Андрей тихо продолжил: — И не легче тем, кто пригвождён к одному кресту, всё равно уходит каждый на свою звезду… Хуан Хименес написал.
Вера заплакала. Боль утраты заслонила физическую боль, наконец нашла выход.
Она не думала, что поездка с родителями окажется роковой, и в один миг станет сиротой.
Вера проснулась на рассвете, долго лежала, уставившись в потолок.
С трудом сумела повернуться, потом сесть на постели. В десять часов ее навестил врач.
— Вы выглядите лучше. Если так пойдёт, через три дня переведём вас в общую палату. Травма серьёзная, и что вы всё ещё видите нечетко — это последствия. Постепенно попробуйте вставать, немного ходить. Медсестра вам поможет — одной опасно, головокружение не скоро уйдёт.
— Не нужно, Алексей… — Вера не могла вспомнить отчество врача.
— Михайлович. К вам кто-то придёт? Тогда можно попробовать пройтись.
— Да, парень… — неуверенно сказала Вера, вдруг сообразив, что вчера провела полдня с молодым человеком, а имени его не знает.
— Вот так история, — улыбнулся Алексей Михайлович.
— Лежала и лежала, а теперь... Парень объявился. Впрочем, при ваших данных ничего удивительного. Поправляйтесь, Вера Сергеевна. Медсестры жалуются — аппетита нет, а вам нужны силы.
Тот самый парень появился через два часа.
— Привет, красавица! Ты выглядишь значительно лучше. А я тебе кое-что принёс. Представляешь, ваша соседка меня хорошо знает — вместе сходили к тебе домой, собрали немного одежды, нужные вещи. И ещё — твой аттестат. Давай, может, отметим? Тут бульончик
— Я… я не хочу есть, — засмущалась Вера и вспыхнула.
— Батюшки, да ты меня стесняешься?
— Я вас совсем не знаю, даже как зовут… — сердито сказала Вера.
— Точно! Разрешите представиться: Соколов Андрей Степанович.