— Андрей, твоя мать опять придёт?
Вера стояла у плиты, помешивая суп. Кирилл, полуторагодовалый сын, сидел в манеже и перебирал кубики. За окном моросил октябрьский дождь 2018 года — тот самый, что превращал московский двор в серое месиво.
Андрей не поднял глаз от телефона.
— Мам позвонила. Сказала, зайдёт после поликлиники.
Вера сжала половник. Тамара Ивановна "заходила" каждую субботу. Приходила с видом инспектора, осматривала квартиру, находила пыль там, где её не было, и уходила с фразой: "Ну что ж, живите как хотите".
Звонок в дверь прозвучал ровно в два. Тамара Ивановна вошла, не снимая пальто, прошла на кухню и остановилась у раковины.
— Посуда грязная. С утра?
— С обеда, — Вера вытерла руки о фартук. — Кирилл плакал, я его укачивала.
— В моё время дети не плакали. Режим — и всё в порядке.
Вера промолчала. Она знала: спорить бесполезно. Тамара Ивановна жила в мире, где она одна растила троих детей, работала на заводе и при этом полы мыла каждый день. В том мире не было места усталости.
Андрей вышел из комнаты, поцеловал мать в щёку.
— Мам, как дела?
— Нормально. Вот, зашла посмотреть на внука. — Тамара Ивановна наклонилась к манежу, но Кирилл отвернулся. — Что такой дикий? Не приучаете к людям?
Вера почувствовала, как внутри что-то сжалось. Кирилл видел бабушку раз в неделю — на полчаса. Как он должен к ней привыкнуть?
— Тамара Ивановна, — Вера села за стол, — мне нужна помощь.
Свекровь обернулась.
— Какая?
— Вы могли бы посидеть с Кириллом? Пару часов. Один раз в неделю. Мне нужно в поликлинику, но с ним не возьмут.
Тамара Ивановна выпрямилась.
— Я не няня.
— Но вы его бабушка.
— Именно. Бабушка. А не мать. Ты его мать. Вот и сиди.
Вера посмотрела на Андрея. Он смотрел в телефон. Как всегда.
— Я просто очень устала. Он каждую ночь просыпается. По пять раз. Андрей на работе до позднего, я одна...
— Одна? — Тамара Ивановна усмехнулась. — Я одна растила троих. Работала в две смены. И не ныла.
Вера встала.
— Простите, что попросила.
Она ушла в комнату, закрыла дверь и села на кровать. Кирилл заплакал — требовательно, протяжно. Вера слышала, как Тамара Ивановна говорит Андрею:
— Вот видишь? Даже ребёнка успокоить не может. Что она весь день делает?
Андрей что-то ответил — тихо, неразборчиво.
Вера взяла сына на руки, прижала к себе и подумала: "Сколько можно?"
Через три недели Кирилл заболел. Температура под сорок, врач выписала антибиотики. Андрей был в командировке в Питере. Вера не спала двое суток — кормила, укачивала, меряла температуру каждый час.
На третий день она набрала номер свекрови.
— Тамара Ивановна, умоляю. Приедьте. Мне нужно в аптеку, а Кирилл без меня орёт. Пятнадцать минут — и я вернусь.
В трубке помолчали.
— Нет.
— Почему?
— Не хочу заразиться. Мне ещё на работу ходить.
Вера положила трубку. Кирилл лежал на диване, красный, горячий. Она села рядом, взяла его руку. Он открыл глаза, посмотрел на неё и снова задремал.
"Я должна уехать, — подумала Вера. — Пока не сломалась окончательно".
Она уехала в Тверь к своей матери через неделю. Собрала два чемодана, пока Андрей был на работе. Оставила записку на столе: "Вернусь, когда смогу. Прости".
Андрей звонил каждый день. Кричал, умолял, обвинял. Вера не отвечала. Её мать готовила ей завтраки, гладила по голове и ничего не спрашивала.
Через месяц Вера наконец взяла трубку.
— Когда вернёшься?
— Не знаю, Андрей.
— Кирилл по тебе скучает.
— По мне? Или по няне, которая готовит и стирает?
Он молчал.
— Твоя мать сказала, что я тебя бросила. Так и передай ей: я не бросила. Я просто перестала тонуть.
Она положила трубку.
Развод оформили через полгода. Тамара Ивановна говорила всем, что Вера оказалась "неблагодарной". Андрей не спорил. Кирилл рос у отца — виделся с матерью по выходным.
Прошло пять лет. Вера работала бухгалтером в Твери, снимала однушку, ходила к Кириллу на дни рождения. Он называл её "мама", но говорил это так, будто она дальняя родственница.
Однажды Андрей позвонил.
— Мама заболела. Инсульт.
Вера приехала на похороны. Стояла в стороне, смотрела, как Андрей принимает соболезнования. Кирилл, семилетний, держал его за руку и плакал.
После церемонии Андрей подошёл.
— Спасибо, что приехала.
— Мне жаль.
Он кивнул.
— Знаешь... она перед смертью говорила. Про тебя. Сказала, что зря тогда... Ну, не помогла.
Вера посмотрела на него.
— Поздно.
— Я знаю.
Они постояли молча. Потом Вера повернулась и пошла к выходу. Кирилл смотрел ей вслед — большими, непонимающими глазами. Она не обернулась.
Некоторые раны не заживают. Даже если обидчик попросит прощения. Даже если время прошло.
Вера это знала.