— Я переезжаю к вам жить. Собирайте вещи из большой спальни, мне нужно больше места для моих вещей, — свекровь стояла в дверном проёме с чемоданом в руке, и её голос не допускал возражений.
Анна замерла с чашкой утреннего кофе на полпути ко рту. На кухне, где секунду назад царил покой субботнего утра, повисла тишина, похожая на затишье перед грозой. Она медленно опустила чашку на стол, фарфор тихо звякнул о деревянную поверхность. Взгляд Анны переместился с лица свекрови на Игоря, который сидел напротив и усиленно изучал содержимое своей тарелки с яичницей.
— Что простите? — голос Анны прозвучал спокойно, но в этом спокойствии таилась опасность, как в штиле перед ураганом.
Галина Петровна величественно прошла на кухню, волоча за собой огромный чемодан на колёсиках. Звук колёс по ламинату резал слух, оставляя невидимые царапины не только на полу, но и на нервах Анны. Свекровь была одета в своё лучшее пальто, причёска идеально уложена, на шее красовалось жемчужное ожерелье — парадный вид для триумфального вселения.
— Игорь не рассказал? — свекровь изобразила удивление, но в её глазах плясали победные огоньки. — Мы вчера всё обсудили. Я продала свою квартиру. Очень выгодно, между прочим. Деньги положила на депозит. А жить буду здесь, с вами. Всё-таки семья должна быть вместе.
Анна перевела взгляд на мужа. Игорь продолжал ковырять вилкой яичницу, словно это было самым важным занятием в его жизни. Его молчание говорило больше любых слов. Он знал. Знал и не предупредил. Не обсудил. Просто поставил перед фактом руками своей матери.
— Игорь, — голос Анны был похож на натянутую струну, готовую лопнуть. — Это правда?
Он наконец поднял голову. В его глазах читалась вина пополам с упрямством.
— Мам, может, ты пока чаю попьёшь? Мы с Аней поговорим.
— О чём тут говорить? — Галина Петровна уже хозяйским жестом открыла шкафчик и достала чашку. Не любую, а любимую чашку Анны с розовыми пионами, подарок от подруги. — Всё уже решено. Аня, милая, надеюсь, ты понимаешь, что старшее поколение нуждается в заботе? К тому же, я столько могу вам помочь по дому! Научу тебя наконец нормально готовить. Игорь всегда жалуется, что ты не умеешь делать его любимые котлеты.
Последняя фраза была произнесена с такой ласковой улыбкой, что постороннему человеку могло показаться, будто свекровь делает комплимент. Но Анна услышала в ней всё: и презрение, и превосходство, и уверенность в своей правоте. Это был не просто укол, это было объявление войны.
— Он никогда не жаловался, — тихо сказала Анна.
— Ну конечно, не тебе же! — свекровь рассмеялась, и этот смех был похож на звон разбитого стекла. — Мужчины такие, знаешь, не хотят обижать. Но матери-то он может сказать правду.
Игорь дёрнулся было что-то сказать, но Галина Петровна продолжила, не давая ему вставить слово:
— И вообще, Анечка, пора тебе перестать быть такой эгоисткой. Три года замужем, а детей всё нет. Вот я помогу вам, возьму хозяйство на себя, а ты займёшься наконец главным женским делом. Или ты не хочешь подарить моему сыну наследника?
Анна почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Три года. Три года попыток, врачей, анализов, процедур. Три года надежд и разочарований, о которых знал только Игорь. И он молчал. Сидел и молчал, пока его мать втаптывала в грязь самое больное.
— Достаточно, — Анна встала из-за стола. Движение было резким, стул с грохотом отъехал назад.
— Аня, не начинай, — наконец подал голос Игорь. — Мама же от чистого сердца.
От чистого сердца. Эти слова стали последней каплей. Анна посмотрела на мужа, и в её взгляде было столько презрения, что он поёжился.
— От чистого сердца? Серьёзно? Твоя мать только что вселилась в нашу квартиру без моего ведома, потребовала нашу спальню, оскорбила мою стряпню и ткнула носом в нашу бездетность, а ты говоришь — от чистого сердца?
— Ну что ты так остро реагируешь? — Галина Петровна налила себе чай из чайника, который Анна только что заварила для себя. — Я же не чужая. Я — мать твоего мужа. Это делает меня главной женщиной в его жизни.
Главной женщиной. Анна даже рассмеялась. Короткий, лающий смех вырвался помимо её воли.
— Главной? В его жизни — возможно. Но не в этом доме.
— Это мы ещё посмотрим, — свекровь сделала глоток чая и поморщилась. — Фу, что за дешёвый чай? Игорь, сынок, скажи своей жене, чтобы покупала нормальный чай, а не эту труху.
Но Анна уже не слушала. Она развернулась и пошла в спальню. Галина Петровна удовлетворённо хмыкнула, решив, что невестка сдалась и пошла освобождать комнату. Игорь нервно барабанил пальцами по столу, понимая, что дело пахнет керосином, но не решаясь вмешаться. Он был зажат между двух огней, и любое движение грозило обернуться катастрофой.
Через пять минут Анна вернулась. В руках у неё был планшет и несколько листов бумаги. Она выглядела спокойной, даже умиротворённой. Эта внезапная перемена насторожила обоих — и мужа, и свекровь.
— Галина Петровна, — начала Анна, и её голос был похож на голос менеджера в банке — вежливый, отстранённый, профессиональный. — Раз вы решили жить с нами, давайте сразу обсудим условия.
Свекровь фыркнула.
— Какие ещё условия? Я мать Игоря, мне не нужны никакие условия в доме моего сына.
— В доме вашего сына — возможно. Но это квартира записана на меня, — Анна положила на стол документ о праве собственности. — Это я внесла первоначальный взнос из денег, которые копила пять лет до свадьбы. Это я выплачиваю ипотеку из своей зарплаты. Игорь помогает с коммунальными услугами и продуктами, но юридически это моя собственность.
Галина Петровна поперхнулась чаем. Игорь съёжился ещё сильнее.
— Поэтому, — продолжила Анна всё тем же ровным тоном, — если вы хотите здесь жить, будьте добры ознакомиться с правилами проживания.
Она взяла один из листов и начала читать вслух:
— Пункт первый. Арендная плата за комнату — тридцать тысяч рублей в месяц. Это включает коммунальные услуги, но не включает питание.
— Что?! — взвизгнула свекровь. — Какая ещё арендная плата? Ты с ума сошла?
— Пункт второй, — невозмутимо продолжила Анна. — График использования кухни. Завтрак: 7:00-8:00 — Анна и Игорь. 8:00-9:00 — Галина Петровна. Обед: 13:00-14:00 — Галина Петровна. 14:00-15:00 — общее время. Ужин: 19:00-20:00 — Анна и Игорь. 20:00-21:00 — Галина Петровна.
— Это полный бред! — Галина Петровна вскочила, опрокинув чашку. Чай растёкся по столу, капая на пол. — Игорь, ты слышишь, что она несёт?
— Пункт третий, — Анна достала телефон и сфотографировала лужу чая на столе. — Уборка за собой — обязательна. За каждое нарушение — штраф пятьсот рублей. Вот, кстати, первое нарушение.
Она повернула телефон экраном к свекрови, демонстрируя фотографию.
— Игорь! — взвыла Галина Петровна. — Скажи ей что-нибудь!
Игорь открыл рот, но Анна опередила его:
— Пункт четвёртый. Посещение супружеской спальни — только по приглашению. Вход без стука — штраф тысяча рублей.
— Да как ты смеешь! — лицо свекрови пошло красными пятнами. — Я его мать! Я его растила! Я имею право...
— Вы имеете право снять квартиру в другом месте, — отрезала Анна. — На деньги от продажи своей квартиры вы можете позволить себе прекрасное жильё. А здесь — мои правила.
Она открыла планшет и начала что-то быстро печатать.
— Что ты делаешь? — настороженно спросил Игорь.
— Создаю чат для жильцов нашей квартиры. Назову его «Коммунальная квартира на Садовой». Буду выкладывать туда всю информацию о платежах, графиках и нарушениях.
— Кого ты собираешься туда добавить? — голос Игоря дрогнул.
Анна подняла голову и улыбнулась. Впервые за это утро.
— Пока только нас троих. Но если Галина Петровна не согласится с правилами, я добавлю туда всех её подруг из клуба любителей вышивки. Пусть знают, как их председатель отказывается платить за жильё и убирать за собой. И твоих коллег, Игорь, добавлю. Пусть знают, что ты позволяешь матери вселиться в квартиру жены без её согласия.
— Ты шантажируешь нас? — прошипела свекровь.
— Я устанавливаю правила в своём доме. Это не шантаж, это прозрачность отношений. Современный подход, — Анна пожала плечами. — Кстати, пункт пятый. Все финансовые вопросы решаются открыто. Кто сколько вносит в семейный бюджет, на что тратится. Полная отчётность.
Она снова взялась за планшет.
— Так, создаю таблицу расходов. Галина Петровна, вы сказали, что положили деньги от продажи квартиры на депозит. Сколько именно?
Свекровь побагровела.
— Это не твоё дело!
— Если вы живёте здесь бесплатно, имея миллионы на счету, это становится моим делом. Игорь, твоя мама — миллионерша, которая хочет жить за наш счёт. Ты не находишь это странным?
Игорь наконец поднял голову. В его глазах мелькнуло что-то новое — понимание.
— Мам, а правда, сколько ты выручила за квартиру?
— Это мои деньги! — взвизгнула Галина Петровна. — Мои! На старость!
— На старость, живя за счёт молодых, — кивнула Анна. — Классическая схема. Пункт шестой. Гости. Любые гости согласовываются за сутки. Никаких внезапных визитов подруг, родственников или...
Она сделала паузу и посмотрела прямо в глаза свекрови.
— ...женихов.
Галина Петровна вздрогнула. Игорь непонимающе нахмурился.
— Каких женихов?
— А, твоя мама не рассказывала? — Анна достала телефон и открыла фотографию. — Вот Галина Петровна две недели назад в ресторане с Виктором Павловичем. Очень мило держатся за руки. А вот они выходят из театра. А это, кажется, у него дома, судя по интерьеру за спиной.
На фотографиях, которые Анне прислала подруга, работавшая в том же бизнес-центре, что и Виктор Павлович, свекровь выглядела счастливой и влюблённой. Совсем не как мать, нуждающаяся в заботе сына.
— Ты следила за мной?! — голос Галины Петровны сорвался на визг.
— Я защищаю свою семью от манипуляций. Вы продали квартиру не потому, что одиноки и немощны. Вы хотите выйти замуж за Виктора Павловича, но боитесь остаться ни с чем, если не сложится. Вот и решили обеспечить себе запасной аэродром за наш счёт.
Игорь ошарашенно смотрел то на мать, то на жену. Мир, который он считал понятным и стабильным, рушился на глазах.
— Мама, это правда?
Галина Петровна попыталась взять себя в руки.
— Ну и что? Имею я право на личную жизнь? Но Виктор... у него взрослые дети, они против нашего брака. Мне нужно где-то жить, пока всё не уладится.
— Гостиница, — подсказала Анна. — Съёмная квартира. Дом престарелых, в конце концов. Вариантов масса для состоятельной женщины.
— Как ты смеешь! Дом престарелых! Игорь, ты слышишь, куда твоя жена хочет отправить твою мать?!
Но Игорь молчал. Он смотрел на мать так, словно видел её впервые. Вся её игра в беспомощную старушку, нуждающуюся в заботе, рассыпалась как карточный домик.
Анна встала и подошла к чемодану свекрови.
— Давайте я помогу вам, — она взялась за ручку. — Такси до ближайшей гостиницы стоит около пятисот рублей. Вот, — она достала из кармана купюру. — Это мой прощальный подарок.
— Не трогай мои вещи! — Галина Петровна вцепилась в чемодан с другой стороны.
Несколько секунд они перетягивали его, как канат. Потом Анна отпустила ручку, и свекровь едва не упала.
— Знаете что, Галина Петровна? Оставайтесь. Но на моих условиях. Все шесть пунктов. Плюс седьмой, который я забыла упомянуть. Никаких советов по поводу моей готовки, моей внешности и моей способности иметь детей. Одно слово — и вылетаете в ту же секунду.
Она достала из папки ещё один лист.
— Вот договор найма жилого помещения. Стандартный, из интернета скачала. Прочитайте, подпишите, и добро пожаловать. Не подпишите — дверь вон там.
Анна положила договор на стол, прямо в лужу разлитого чая, и направилась к выходу из кухни.
— Куда ты? — растерянно спросил Игорь.
— В спальню. В НАШУ спальню. Которая остаётся нашей. У меня выходной, и я планировала провести его в постели с мужем. Если ты всё ещё мой муж, а не сын своей матери — присоединяйся. Если нет — можешь помочь мамочке распаковать чемодан. В комнате для гостей. Маленькой комнате для гостей.
Она ушла, оставив мать и сына в оглушённой тишине. Слышно было только как капает чай со стола на пол. Кап. Кап. Кап. Как отсчёт времени до принятия решения.
Галина Петровна первой пришла в себя.
— Игорь, ты же не позволишь ей так со мной разговаривать? Я твоя мать!
— Да, мам. Ты моя мать. И ты мне соврала.
— Я не врала! Я просто... не рассказала всего. Это разные вещи!
— Нет, мам. Это одно и то же. Ты манипулировала мной. Использовала моё чувство долга, чтобы решить свои проблемы за наш с Аней счёт.
Он встал из-за стола, и в его движениях появилась решительность, которой не было раньше.
— Подпиши договор, если хочешь остаться. Или найди другое место. Аня права — у тебя есть деньги, ты не беспомощная старушка.
— Игорь! Неужели ты выберешь её, а не родную мать?
Он остановился в дверях и обернулся.
— Я выбираю свою семью, мам. Свою настоящую семью. Ту, которую мы с Аней пытаемся построить, несмотря на все сложности. И если ты хочешь быть частью этой семьи — прими правила. Если нет...
Он не договорил. Просто вышел, оставив мать одну на кухне с договором, разлитым чаем и разбитыми иллюзиями о своей власти в этом доме.
Галина Петровна сидела в оцепенении. Перед ней лежал договор, края которого уже пропитались чаем. Тридцать тысяч в месяц. За комнату в квартире сына. Это было унизительно. Оскорбительно. Несправедливо.
Она достала телефон и набрала номер Виктора Павловича.
— Алло, Витя? Это я. Слушай, насчёт твоего предложения пожить вместе...
Пока она говорила, из спальни донёсся смех. Тихий, счастливый смех двух людей, которые наконец-то вспомнили, что они — пара. Что они — семья. Настоящая семья, в которой нет места манипуляциям и лжи.
Галина Петровна закончила разговор и медленно встала. Подняла чемодан, покатила его к выходу. У двери обернулась, посмотрела на договор, всё ещё лежащий в луже чая. Секунду колебалась. Потом решительно вышла, громко хлопнув дверью.
Через час Анна и Игорь вышли из спальни. На кухне было пусто. Только разлитый чай уже высох, оставив липкое пятно на столе. И договор, так и не подписанный, с расплывшимися от влаги буквами.
— Думаешь, она вернётся? — спросил Игорь, обнимая жену сзади.
— Возможно. Но уже на других условиях. На наших условиях.
— Прости меня. Я должен был сразу поговорить с тобой, а не позволять матери...
— Тшш, — Анна повернулась к нему и положила палец на губы. — Главное, что ты сделал выбор. Правильный выбор.
Они стояли на кухне, в своей квартире, в своём доме, где теперь будут только их правила. А в дверь уже звонили. Настойчиво и требовательно. Они переглянулись.
— Это она, — констатировал Игорь.
— Пойдёшь открывать?
— Нет. Пусть звонит. Если хочет жить здесь — пусть сначала позвонит и спросит разрешения войти. Как положено гостям.
Звонок смолк. Потом раздался стук.
— Игорь! Анна! Откройте! Я забыла сумочку!
Анна подошла к двери, но не стала её открывать.
— Галина Петровна, сумочка в прихожей, на тумбочке. Я сейчас вынесу её на лестничную площадку. Отойдите от двери, пожалуйста.
— Как ты смеешь! Открой немедленно!
— Это мой дом. И я решаю, кого в него пускать.
Она взяла сумочку свекрови, приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы выставить её на площадку, и снова закрыла. Щёлкнул замок.
За дверью была тишина. Потом послышались удаляющиеся шаги. Тяжёлые, обиженные шаги женщины, которая впервые в жизни столкнулась с тем, что её манипуляции не работают.
Анна вернулась на кухню и принялась вытирать липкий стол. Игорь молча взял швабру и начал мыть пол. Они работали синхронно, как настоящая команда. Как семья.
— Знаешь, — сказал вдруг Игорь, — может, это и к лучшему. Что она пришла сегодня. Мы наконец-то расставили все точки над i.
— И установили правила, — добавила Анна.
— Твои правила были гениальны. Особенно прайс-лист.
— Это не прайс-лист, а договор аренды. Вполне законный документ.
Они рассмеялись. Легко, свободно, как не смеялись уже давно. Квартира наполнилась этим смехом, прогоняя последние остатки напряжения.
Вечером Галина Петровна прислала сообщение: «Виктор согласился, чтобы я жила у него. Но если что — я знаю ваш адрес».
Анна показала сообщение Игорю. Он покачал головой.
— Даже извиниться не может. Всё равно угрожает.
— Пусть. Главное, что теперь она знает: в этом доме есть правила. И хозяйка здесь — я.
Она удалила сообщение и заблокировала номер свекрови. Временно. До тех пор, пока та не научится уважать границы.
А на холодильнике, прикреплённый магнитом, висел новый лист. Чистый, белый, с единственной надписью: «Дом Анны и Игоря. Добро пожаловать по приглашению».
Это была их победа. Тихая, без скандалов и истерик, но окончательная. Они отстояли свою территорию, свои правила, свою семью. И больше никто — ни свекровь, ни тёща, ни любые другие родственники — не смогут нарушить их границы.
Потому что в каждой семье должны быть правила. И тот, кто их не принимает, остаётся за дверью. Даже если это собственная мать.