Наталья замерла с кухонным полотенцем в руках. Эти слова прозвучали как пощёчина — резко, больно, окончательно. Двадцать лет... Двадцать лет она слушала подобное, но сегодня что-то внутри оборвалось.
— Терпеть? — она медленно повернулась к мужу, глядя ему прямо в глаза. — Знаешь что, Игорь? Ты прав. Никто больше не стал бы.
Он усмехнулся, довольный своей правотой. Откинулся на спинку дивана, потянулся за пультом. Для него разговор был окончен — как всегда, последнее слово осталось за ним.
— И не будет, — добавила Наталья тихо.
Игорь даже не обернулся. В телевизоре заговорил ведущий новостей, муж прибавил звук. А Наталья поднялась в спальню. Достала из шкафа старый чемодан — тот самый, с которым когда-то приехала в эту квартиру молодой невестой, полной надежд. Складывала вещи методично: платья, которые он называл старомодными, любимую кофту, документы. Странно — за двадцать лет так мало своего накопилось. Или это она так мало себе позволяла?
Спустилась вниз. Игорь всё так же сидел перед телевизором.
— Я ухожу, — сказала спокойно.
— Что? — он обернулся, увидел чемодан. — Это ещё что за спектакль? К маме опять собралась?
— Нет. Просто ухожу. Навсегда.
Что-то в её голосе заставило его встать. Это был не тот тон, которым она обычно угрожала после ссор.
— Да брось! Куда ты денешься? У тебя ни работы нормальной, ни денег...
— Именно. Ничего у меня нет. Кроме мужа, который меня терпит.
Она прошла к двери. Игорь преградил путь.
— Наташ, не дури! Ну сказал сгоряча...
— Двадцать лет сгоряча, Игорь. Хватит.
Вышла, тихо прикрыв дверь.
Первые дни Игорь был уверен — вернётся. Обидится и вернётся, как всегда. Даже не стал звонить — пусть остынет. На третий день позвонил сам. Длинные гудки, потом механический голос автоответчика.
Квартира погружалась в хаос. Грязная посуда, немытый пол, несвежее бельё. Игорь не знал, как включить стиральную машину, где лежит швабра, чем отмыть плиту. Всё это делала Наталья — тихо, незаметно, пока он отдыхал после работы.
На работе тоже начались проблемы. Забыл про важную встречу — Наталья всегда напоминала. Пришёл на переговоры в мятой рубашке — оказывается, чистые и глаженые не появляются в шкафу сами.
Через неделю позвонил тёще.
— Вера Павловна, Наташа у вас?
— А тебе какое дело? — голос был ледяной.
— Она моя жена!
— Которую ты терпишь. Терпи дальше её отсутствие.
Гудки.
Прошёл месяц. Игорь осунулся, похудел на одних пельменях и растворимой лапше. Нашёл Наталью через общих знакомых — она сняла комнату, устроилась в книжный магазин. Поехал туда, стоял через дорогу, наблюдал через витрину.
Она изменилась. Подстриглась, похудела. Но главное — улыбалась. Искренне улыбалась покупателям, коллегам. Так, как давно не улыбалась ему.
Решился зайти в её обеденный перерыв.
— Можно присесть?
Наталья подняла глаза от книги. Ни удивления, ни радости.
— Садись.
— Наташ, прости меня. Я был неправ. Эти слова...
— Игорь, — перебила она. — Дело не в словах. Дело в том, что ты двадцать лет считал меня обузой. А я двадцать лет верила, что ты меня любишь.
— Я люблю!
— Нет. Ты привык. К тому, что есть горячий ужин, чистые рубашки, порядок в доме. Это не любовь.
— Я изменюсь!
— Возможно. Но меняться надо для себя, а не для меня.
— Что мне делать?
— Жить. Учись быть самостоятельным. И человеком, кстати. Который уважает других.
— Дай мне шанс!
Наталья помолчала, глядя в окно.
— Знаешь, я впервые за много лет чувствую себя человеком. Не функцией "жена", не бесплатной прислугой. Человеком. И это ощущение дороже любых обещаний.
Встала, оставив деньги за кофе.
— Наташ!
— Что?
— Я правда понял. Ты была лучшим в моей жизни. И дело не в борщах и рубашках...
— Вот когда поймёшь, в чём дело, тогда и поговорим. Может быть.
Игорь изменился. Не сразу, постепенно. Записался к психологу — впервые признал, что нуждается в помощи. Научился готовить, убирать, гладить. Но главное — начал думать. О том, как жил, как относился к жене, почему считал это нормальным.
Психолог помог понять: он копировал модель отца. Тот так же третировал мать, а маленький Игорёк впитал — мужчина главный, женщина обслуживает.
С Натальей виделись редко — у дочери, когда та приезжала из другого города. Наталья была вежлива, но держала дистанцию. Игорь не давил. Учился уважать её границы.
Однажды Марина сказала:
— Пап, ты изменился. Мама это видит.
— Правда?
— Да. Но она боится. Что ты опять станешь прежним.
— Не стану. Я теперь знаю, каково это — потерять самое важное из-за собственной глупости.
Прошёл год. Игорь позвонил Наталье.
— Можно пригласить тебя на ужин? Без намёков, просто поужинать. Хочу показать, как готовить научился.
Долгая пауза.
— Хорошо. В субботу.
Готовился как на экзамен. Сварил её любимый суп с фрикадельками, запёк курицу с картошкой. Купил полевые цветы — не пафосные розы, простые ромашки.
Наталья пришла ровно в семь. В простом платье, с короткой стрижкой, которая удивительно ей шла.
— Красиво у тебя. Чисто.
— Научился. Сам себе удивляюсь.
За ужином говорили о дочери, о книгах, о её работе. Наталья рассказала, что пишет рассказы, даже один опубликовали в журнале.
— Здорово! Всегда знал, что у тебя талант.
— Нет, не знал. Говорил — зачем тебе это, трата времени.
— Я был дураком.
— Был?
— Стараюсь не быть. Каждый день стараюсь.
Наталья внимательно посмотрела на него.
— Знаешь, Игорь, я думала, что разлюбила тебя. Но поняла — я разлюбила того, прежнего. А этого... этого я не знаю.
— Может, узнаешь? Не спеша, без обязательств. Просто... будем иногда встречаться?
— Посмотрим. Время покажет.
Уходя, обернулась в дверях:
— Спасибо за вечер. И за то, что не давил, не требовал. Это... это важно.
Встречались раз в неделю. Ужинали, говорили. Игорь читал её рассказы, учился высказывать мнение без унижения. Наталья постепенно оттаивала, начинала доверять.
Через полгода она сказала:
— Знаешь, я рада, что всё так произошло.
— Рада?
— Да. Если бы не ушла тогда, так и прожила бы тенью. А сейчас я — это я. И ты стал собой, а не копией отца.
— Наташ, можно вопрос?
— Давай.
— Есть ли у нас шанс? Начать заново?
Она долго молчала.
— Не заново, Игорь. Заново не получится — мы уже не те. Но начать по-другому... может быть. Только медленно. Я должна научиться доверять, а ты — быть тем, кому можно доверять.
— Я буду ждать. Сколько нужно.
— Не жди. Живи. А там видно будет.
Той ночью Игорь впервые за долгое время уснул с надеждой. Не с уверенностью, что всё вернётся. А с надеждой, что можно построить что-то новое. Лучшее. Настоящее.
________________________________________________________________________________________
🍲 Если вы тоже обожаете простые и душевные рецепты, загляните ко мне в Telegram — там делюсь тем, что готовлю дома для своих родных. Без лишнего пафоса, только настоящая еда и тепло кухни.
👉Нажать для перехода в Тelegram
👉🍲 Домашние рецепты с душой — у меня во ВКонтакте.