Алёна стояла в дверях комнаты в помятой футболке. Только с работы — восемь часов на ногах, бесконечные капельницы, уколы, чужая боль. Хотелось только одного — лечь и закрыть глаза.
— Нет, как обычно. Света, ты не могла бы музыку потише? Я хочу немного поспать.
— Конечно, Алёна, — девочка тут же убавила звук. — Извини, не подумала. У меня просто контрольная завтра, голова болит от формул.
Такая вежливая, заботливая. Но в интонации было что-то... Алёна не могла понять что именно.
— Спасибо.
Она прошла в спальню, закрыла дверь. Села на край кровати, потёрла ноющие ступни. Из комнаты Светы доносились только тихие звуки — шелест страниц, скрип стула. Примерная ученица готовится к контрольной.
— А, ты уже дома, — Света подняла глаза от тетради и тут же снова уткнулась в неё. — Я думала, ты сегодня допоздна.
Алёна задремала минут на двадцать. Проснулась от запаха жареного лука и весёлых голосов на кухне.
— Папочка! — смеялась Света. — Ты видел, как Барсик сегодня за воробьём гонялся? Такой смешной!
— Не видел, расскажи.
Сергей звучал довольно, расслабленно. Дома, с дочерью, после работы — его стихия.
Алёна встала, умылась холодной водой. В зеркале отражалось бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Тридцать два года, а выглядела на все сорок.
На кухне Света жарила картошку, Сергей помогал — резал колбасу. Картина идеальной семьи.
— Привет, — сказала Алёна.
— О, Алёна проснулась! — Света обернулась с улыбкой. — Мы как раз решили поужинать. Картошечка с колбаской, простенько, но я знаю, что папа любит.
— Можно я помогу?
— Спасибо, мы справляемся. Правда, пап? — Света посмотрела на отца. — У нас уже всё отлажено.
Сергей кивнул, не поднимая глаз от разделочной доски.
— Да, мы привыкли. Света каждые выходные ко мне приезжала, пока мама была жива. Знает все мои вкусы.
Привыкли. Света знала этот дом лучше Алёны — до смерти матери приезжала сюда каждые выходные, каникулы, праздники. А теперь, после похорон, жила здесь постоянно уже год. Это была её территория. Алёна налила себе чай, села за стол. Чувствовала себя гостьей, которой не очень рады, но приходится терпеть.
— Света, как дела в школе? Готова к контрольной?
— Стараюсь, — вздохнула девочка. — Алгебра такая сложная. Мама всегда помогала с математикой, у неё талант был. — Она помолчала, помешала картошку. — Но ничего, сама разберусь.
Упоминание мамы повисло в воздухе. Сергей перестал резать колбасу, посмотрел на дочь с болью в глазах.
— Светочка, если трудно, может, бабушка Галя приедет, поможет?
Алёна поставила кружку на стол.
— Так давай я помогу. У меня в школе полкласса списывали, я всё ещё помню.
Света обернулась, в глазах мелькнуло что-то быстрое.
— Спасибо, Алёна, но не стоит. Я знаю, как ты устаёшь на работе. Мне неловко тебя ещё и уроками загружать. Да и не хочу никого беспокоить — сама справлюсь.
Такие правильные слова. Такая забота. Но отказ был твёрдым как стена.
Поужинали почти молча. Света то и дело спрашивала отца о работе, рассказывала про школу. С Алёной не разговаривала, но и не игнорировала — просто будто её не было.
После ужина Света убирала со стола, аккуратно складывала тарелки.
— Алёна, не вставай, отдыхай. Я всё сама.
— Да нет, помогу...
— Правда, не надо. У тебя такой тяжёлый день был.
Снова забота. Снова правильные слова. И снова — отстранение.
Вечером смотрели телевизор. Света сидела рядом с отцом на диване, Алёна — в кресле. На экране крутили старую комедию, Света комментировала:
— Пап, а помнишь, мама тоже любила такие фильмы? Мы с ней всегда по субботам смотрели.
— Помню, — тихо ответил Сергей.
— Она так смеялась... — Света прижалась к отцу. — Хорошо, что у нас остались такие воспоминания.
Алёна встала.
— Пойду спать.
— Спокойной ночи, Алёна, — вежливо сказала Света. — Отдыхай хорошо.
В спальне Алёна легла, натянула одеяло. Из гостиной доносились тихие голоса — отец с дочерью говорили о чём-то своём, домашнем, без неё.
Полтора года назад всё было по-другому. Тогда Света была проще, более открытой, иногда даже спрашивала совета. А теперь эта подчёркнутая вежливость и постоянные напоминания о том, какой замечательной была мама.
Но самое странное — к Свете не придерёшься. Она вежливая, заботливая, внимательная. Просто живёт так, будто Алёны рядом нет. И с каждым днём Алёна всё больше чувствовала себя лишней в собственном доме.
Утром Алёна проснулась от звонка телефона. Сергей уже ушёл на завод, Света собиралась в школу. На экране высветилось незнакомое число.
— Алёна? — голос был встревоженный, женский. — Это Галина Васильевна, мама Сергея.
— Здравствуйте.
— Слушай, а что у вас там происходит? Светочка мне вчера звонила, вся в слезах. Говорит, ты на неё кричала.
Алёна замерла с кружкой в руках.
— Как кричала? Я вчера вообще почти не разговаривала с ней.
— Она говорит, что ты её унизила. Сказала, что она глупая, что с математикой не справится. Девочка так переживает...
— Галина Васильевна, этого не было. Я предложила помочь с уроками, но она отказалась.
— Ну как же не было, если ребёнок плачет? — голос стал холоднее. — Света никогда не врёт. Это ведь не в её характере.
Алёна села за стол, чувствуя, как сжимается горло.
— Мы просто говорили о контрольной по математике...
— Знаешь, Алёна, Света — хрупкий ребёнок. Она потеряла маму, ей и так нелегко. А тут ещё дома напряжение.
Слово "напряжение" прозвучало как упрёк.
— Я стараюсь её не расстраивать.
— Может, стараешься, но не очень получается, — вздохнула Галина Васильевна. — Вот Даша всегда с ней ладила. Такая была хозяйственная, добрая. Света её обожала. Жаль, что так всё вышло...
Пауза. Алёна молчала.
— Ладно, я не хочу вмешиваться. Просто подумай — может, тебе стоит быть мягче с девочкой?
После разговора Алёна долго сидела на кухне. Света уже ушла в школу, не попрощавшись. В квартире висела тишина, тяжёлая и липкая.
Вечером Сергей вернулся мрачнее обычного. Света встретила его объятиями и сразу увела в свою комнату. Они о чём-то тихо говорили, потом Алёна услышала его возмущённый голос:
— Что значит кричала? Светка, ты уверена?
— Папочка, мне так стыдно... Я же старалась, учила формулы, а она сказала, что я тупая. При тебе-то не говорит, а когда мы одни...
Алёна замерла у двери кухни.
— Не может быть. Алёна не такая.
— Пап, я не вру. Мне вообще не хочется домой приезжать, когда она здесь. Я боюсь что-то не так сделать, чтобы она опять не наорала.
Сергей вышел из комнаты дочери с каменным лицом. Алёна стояла в коридоре, не зная, что сказать.
— Это правда? — спросил он тихо.
— Что правда?
— Ты говорила Свете, что она тупая?
— Сергей, я никогда... Мы просто говорили о математике, я предложила помочь.
— А кричала?
— Нет! Господи, откуда это?
Сергей смотрел на неё изучающе, будто видел впервые.
— Мама звонила. Говорит, Света ей жаловалась.
— Мне тоже звонила. Но Сергей, клянусь, я ничего такого не говорила.
— Тогда зачем ребёнку врать?
— Не знаю. Может, она что-то не так поняла...
— Света очень чуткая. Она не станет выдумывать.
Разговор оборвался. Алёна развела руками и ушла готовить ужин.
За столом молчали. Света ковыряла макароны вилкой, изредка украдкой вытирала глаза рукавом. Сергей бросал на жену настороженные взгляды.
— Светочка, ешь, — мягко сказала Алёна.
Девочка вздрогнула, как от удара.
— Извини, у меня аппетита нет.
— Может, чай с мёдом? Ты же любишь...
— Не надо, — быстро сказала Света, взглянув на отца. — Просто... не хочется.
Сергей положил руку дочери на плечо.
— Иди отдыхай. А мы с Алёной поговорим.
Когда Света ушла, он повернулся к жене.
— Алён, я не понимаю, что происходит. Ребёнок боится домой приезжать.
— Сергей, я правда ничего не говорила. Почему ты мне не веришь?
— Я хочу верить. Но Света...
— Что Света? Она может ошибаться.
— Она не врёт. Никогда не врала.
— Тогда кто врёт? Я?
Сергей потёр лоб, устало вздохнул.
— Не знаю. Может, ты сама не замечаешь, как говоришь. Когда устаёшь, иногда бываешь резкой.
— Резкой, но не жестокой!
— Света очень ранимая. После смерти мамы... Ей нужна поддержка, а не критика.
Алёна встала из-за стола.
— Значит, во всём виновата я. Света святая, а я монстр.
— Не утрируй.
— Не утрирую. Твоя мать уже объяснила мне, какая была замечательная Даша. А я, видимо, не дотягиваю.
Сергей поднял глаза.
— Мама ничего плохого не говорила.
— Нет, конечно. Просто вспомнила, какая Даша была хозяйственная и добрая. Для сравнения.
— Алён, не придумывай. Мама волнуется за внучку.
— А за меня никто не волнуется? Я что, чужая?
— Ты взрослая. А Света ребёнок.
— Ребёнок, который боится меня? Серьёзно?
Сергей встал, подошёл к окну.
— Может, тебе стоит взять отпуск? Отдохнуть немного. Ты и правда устаёшь.
— Отпуск от чего? От семьи?
— От работы. От стресса.
Алёна посмотрела на мужа. Он стоял спиной, плечи напряжены. Не защищал её. Не искал правду. Просто хотел, чтобы проблема исчезла.
— Хорошо, — сказала она тихо. — Подумаю об отпуске.
Ночью Алёна лежала без сна. Сергей спал рядом, но казался далёким, как на другой планете. В соседней комнате иногда раздавались звуки — Света ворочалась, не спала тоже.
Утром она проснулась от телефонного звонка. Снова незнакомый номер.
— Алёна? — голос Галины Васильевны был строгим. — Света звонила. Говорит, ты вчера опять её ругала.
— Я её не ругала.
— Девочка расстроена. Говорит, ты сказала, что она противная и надоела.
Алёна села в кровати.
— Это ложь.
— Значит, Света врёт? Моя внучка врёт?
— Я не знаю, почему она так говорит, но я этого не говорила.
— Алёна, ты что, против неё? Против ребёнка, который потерял мать?
— Нет, я не против...
— Тогда почему она боится с тобой оставаться? Почему просит, чтобы я её забрала?
— Галина Васильевна, я не понимаю, что происходит.
— А я понимаю. Ты просто не хочешь принимать чужого ребёнка. Думаешь, раз не твой, то можно обижать?
— Это не так!
— Тогда объясни, почему Света каждый день звонит и жалуется?
Алёна молчала. Объяснить было нечего. Слова против слов, и все были против неё.
— Подумай о своём поведении, — сказала Галина Васильевна и повесила трубку.
Алёна разозлилась. Хватит. Нужно поговорить со Светой прямо.
Вечером, когда Сергей ушёл в душ, она зашла в комнату девочки. Света сидела за столом с телефоном.
— Света, мне нужно с тобой поговорить.
Девочка подняла глаза, в них мелькнуло что-то настороженное.
— О чём?
— О том, что ты рассказываешь бабушке. Про то, что я на тебя кричу.
Света отложила телефон, опустила голову.
— Я ничего не рассказываю.
— Но бабушка звонит и говорит, что ты жалуешься.
— Я не жалуюсь. Просто... — Света помолчала. — Просто говорю, как себя чувствую.
— А как ты себя чувствуешь?
— Неуютно. — Голос стал тише. — Мне кажется, ты меня не любишь.
Алёна села на край кровати.
— Света, я никогда не кричала на тебя. И не говорила, что ты противная.
— Может, ты не замечаешь. — Девочка подняла глаза. — Когда ты устаёшь, у тебя такой голос... недовольный.
— Какой голос?
— Ну... как будто я мешаю. Как будто тебе плохо, что я здесь.
— Это неправда.
— Но мне так кажется. — Света снова опустила голову. — И бабушке я так и говорю. Что мне неуютно.
Алёна смотрела на девочку и не понимала — это правда или игра? Света выглядела искренне расстроенной.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — сказала Алёна. — Правда.
— Тогда почему ты всё время недовольная? — Света посмотрела на неё. — Папа говорит, что это из-за работы, но мне кажется, что из-за меня.
— Не из-за тебя.
— Тогда почему ты не хочешь мне помогать с уроками? Почему, когда я готовлю папе ужин, ты встаёшь и уходишь?
Алёна растерялась. Получалось, что каждый её шаг Света трактовала как отвержение.
— Я думала, ты не хочешь моей помощи.
— Не хочу, — честно сказала Света. — Но мне обидно, что ты даже не настаиваешь.
— Но как настаивать?
— Ну... мама всегда настаивала. Говорила: "Светочка, давай я помогу", и помогала, даже если я сначала отказывалась.
Алёна почувствовала усталость. Она должна была угадывать, когда "нет" означает "да". Должна была настаивать, уговаривать, прорываться через отказы.
— Хорошо, — сказала она. — Теперь буду знать.
Света кивнула, взяла телефон.
— Тогда я бабушке скажу, что мы поговорили.
Что именно скажет — непонятно. Но разговор явно закончен.
Через несколько дней всё стало ещё хуже. Света жаловалась, что Алёна якобы звонила ей поздно вечером и говорила неприятные вещи. Но когда Сергей проверил телефон жены — никаких звонков не было.
— Может, с другого номера? — предположил он.
— С какого другого? — устало спросила Алёна. — У меня один телефон.
— Тогда почему Света это говорит?
— Не знаю, Сергей. Совершенно не знаю.
Он смотрел на неё изучающе, будто пытался понять, врёт она или нет.
На следующей неделе Света стала жаловаться, что её вещи в комнате переставляют. Тетради лежат не там, ручки не в том порядке.
— Ты заходила в мою комнату? — спросила она у Алёны за ужином.
— Нет. А что?
— Кто-то трогал мои учебники. Они лежали по-другому.
Сергей нахмурился.
— Алён, ты убиралась у Светы?
— Нет. Она сама просила не трогать её вещи.
— Но кто-то же заходил, — настаивала Света. — Может, ты искала что-то?
— Что я могла искать в твоей комнате?
— Не знаю. — Света пожала плечами. — Но точно кто-то заходил.
Сергей откинулся на спинку стула.
— Это странно.
— Что странно? — не выдержала Алёна. — То, что я якобы лазаю по чужим вещам? Или то, что мне приписывают то, чего я не делала?
— Не кричи.
— Я не кричу! Я устала от этих обвинений!
Света съёжилась, как от удара.
— Видишь? — тихо сказала она отцу. — Она опять сердится на меня.
На выходных позвонила Галина Васильевна.
— Серёжа дома? — спросила она сухо.
— На даче у друга, — ответила Алёна.
— Понятно. А ты почему не поехала?
— Не захотела.
— Или тебя не позвали? — в голосе свекрови прозвучала насмешка.
Алёна промолчала.
— Света говорит, у вас опять проблемы. Ты её запугиваешь.
— Я её не запугиваю.
— Девочка боится домой приходить. Говорит, ты следишь за ней, проверяешь её вещи.
— Это неправда.
— А что правда? То, что ты не можешь найти общий язык с ребёнком?
— Галина Васильевна...
— Знаешь что, Алёна? Я приеду. Нужно серьёзно поговорить.
Свекровь приехала в воскресенье вечером. Прошла в квартиру, как в свою, сразу включила чайник.
— Где Сергей?
— Ещё не вернулся.
— А Света?
— Ушла к подружке.
— Хорошо. Значит, поговорим без свидетелей.
Галина Васильевна села за стол, посмотрела на Алёну холодно.
— Ты понимаешь, что происходит?
— Не очень.
— Происходит разрушение семьи. Света каждый день звонит, жалуется. Говорит, что в этом доме ей не рады.
— Я её не обижаю.
— Не обижаешь? — Галина Васильевна хмыкнула. — А подозреваешь в чём попало? Роешься в её вещах?
— Я не рылась в её вещах!
— Тогда кто? Соседи?
— Может, она просто...
— Что — просто? Врёт? — Голос стал резче. — Моя внучка врёт?
Алёна поняла, что попалась в ловушку. Сказать "да" означало обвинить Свету. Сказать "нет" — признать свою вину.
— Я не знаю, что происходит, — сказала она наконец.
— А я знаю. Ты не принимаешь чужого ребёнка. Хочешь, чтобы Сергей принадлежал только тебе.
— Это не так.
— Тогда объясни — почему девочка несчастна?
— Может, потому что она не хочет принимать меня?
Лицо Галины Васильевны потемнело.
— Она должна тебя принимать? Ребёнок, который потерял мать?
— Мы все что-то потеряли...
— Что ты потеряла?
— Покой. Доверие мужа. Право жить в собственном доме без оправданий.
— Ах вот как! — Галина Васильевна встала. — Значит, тебе тяжело? А ей что, легко?
— Не знаю. Спросите у неё.
— Я спрашиваю у тебя! Ты взрослая женщина! Ты должна была стать этому ребёнку матерью!
— Я пыталась!
— Как пыталась? Подозрениями? Обвинениями?
— Я никого не обвиняю!
— Тогда почему она боится тебя?
Алёна встала тоже.
— А может, вопрос не в том, почему она меня боится? А в том, зачем она вас настраивает против меня?
— Что ты сказала?
— То, что думаю. Света не хочет делить отца. И делает всё, чтобы меня отсюда выжить.
Галина Васильевна побледнела от ярости.
— Ты обвиняешь ребёнка в манипуляциях?
— Я констатирую факты.
— Какие факты?
— То, что каждое моё действие истолковывается против меня. То, что мне не верят. То, что я виновата во всём по умолчанию.
— Потому что ты и виновата! — крикнула свекровь. — Ты не смогла стать матерью этому ребёнку!
— А почему я должна? Почему вся ответственность только на мне?
— Потому что ты взрослая!
— И что это значит? Что я должна терпеть любое отношение к себе?
Галина Васильевна сделала шаг вперёд.
— Это значит, что ты должна любить детей своего мужа!
— А если они не хотят, чтобы их любили?
— Хватит! — свекровь ударила рукой по столу. — Ты что, против внучки, против беззащитного ребенка? Тогда вон из квартиры! Я ведь сразу говорила — ты не пара моему сыну!
Алёна почувствовала странное спокойствие. Как будто что-то тяжёлое наконец упало с её плеч.
— Хорошо, — сказала она тихо.
— Что хорошо?
— Я уйду.
— То есть как уйдёшь?
— Обычно. Соберу вещи и уйду.
Галина Васильевна растерялась.
— Я не это имела в виду...
— А что?
— Чтобы ты одумалась. Исправилась.
— Я не собираюсь исправляться, Галина Васильевна. Потому что я не виновата.
Алёна прошла в спальню, достала чемодан. Свекровь следовала за ней.
— Подожди... может, всё не так критично...
— Всё именно так. Вы сами сказали — я не пара вашему сыну.
— Но Сергей...
— Сергей уже давно выбрал между мной и дочерью. Просто не сказал мне об этом.
— Что ты наделала... — пробормотала Галина Васильевна.
— Я? — Алёна аккуратно складывала одежду. — Я освободила всех от проблемы. Света будет спокойна, Сергей не будет разрываться, а вы не будете беспокоиться за внучку.
— А ты?
— А я буду жить своей жизнью.
Сергей приехал, когда Алёна уже собрала вещи. Мать что-то быстро ему объясняла в прихожей. Он вошёл в спальню бледный.
— Алён, что происходит?
— Ничего особенного. Просто ухожу.
— Но почему?
— Потому что здесь мне нет места.
— Мама сказала, что вы поссорились из-за Светы...
— Мы не ссорились. Мы выяснили отношения.
— И что выяснили?
— Что я плохая мачеха, которая не умеет любить чужих детей.
— Это же бред!
— Тогда почему ты никогда не встаёшь на мою сторону?
Сергей молчал.
— Вот видишь. А я устала быть виноватой во всём подряд.
— Но мы можем всё обсудить...
— Обсуждать нечего. Твоя мать права — я не пара тебе.
Алёна взяла чемодан.
— Алён, не уходи...
— До свидания, Сергей.
В подъезде пахло свежей краской — кто-то ремонтировал квартиру этажом выше. Алёна вызвала такси и ждала, глядя на потёртые стены.
— Парковая, шестнадцать, — сказала она водителю, садясь в машину. Там жила её близкая подруга Тамара.
Тамара встретила её без лишних вопросов, просто обняла и поставила чайник. Остальные вещи Алёна забрала через неделю, когда Сергея не было дома. А ещё через неделю сняла студию недалеко от поликлиники, где работала. Странно, но впервые за долгое время ей было легко дышать.
Через месяц Сергей позвонил.
— Света призналась, — сказал он без предисловий. — Всё выдумала. Боялась потерять моё внимание.
Алёна сидела на балконе своей съёмной квартиры, пила кофе и смотрела на дворовых кошек.
— Понятно, — сказала она спокойно.
— Алён, прости. Я был дураком.
— Сергей, это уже неважно.
— Как неважно? Я тебя потерял!
— Ты меня потерял не из-за Светиных выдумок. А из-за того, что не доверял мне.
— Но теперь я знаю правду!
— А мне всё равно.
— Алён...
— Знаешь, что я поняла? Что жить, никого не убеждая в своей правоте, — это счастье.
— Вернись. Всё будет по-другому.
— Нет. Не будет. Потому что я уже другая.
Алёна повесила трубку. Кошки внизу играли на солнце, было тихо и спокойно. На следующий день она решила записаться на плавание — уже давно мечтала. Не потому что кому-то хотела понравиться. Просто потому что самой было интересно.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!