Он проснулся внезапно — будто кто-то позвал по имени. Члены тела непроизвольно дёрнулись, а сердце ушло куда-то глубоко. Стало холодно и захотелось укутаться во что-нибудь тёплое и толстое.
Тихо. Только старые часы на стене отбивали секунды, напоминая, что ночь всё ещё жива. Эти часы достались ему от покойной тёти — она любила подобные старинные вези, выискивала их по антикварным магазинам и могла потратить на них всю свою зарплату. Если уж так говорить, то и жил он нынче в доме своей покойной тёти — таком же старом и пыльном как эти часы.
За окном — ни звука. Ни ветра, ни собак, ни даже случайного шелеста листвы. Мёртвая тишина. Он не привык к такому — он родился в большом городе и прожил так большую часть своей жизни. Завывание машин на протяжении дня и ночи, непрекращающиеся звуки строительства, безжалостное уничтожение переложенного год назад асфальта. В селе же всё было по другому. Тут ночь была ночью — по-настоящему тихой и тёмной.
Алексей не сразу понял, почему ему так тревожно. Сон не оставил никаких следов — просто пустота, как после глубокого наркоза. Только глухое ощущение, будто что-то не так, будто кто-то стоит за дверью спальни и ждёт.
Он сел на кровати и почувствовал ступнями ног перекошенный деревянный пол. Финская печка успела остыть, и теперь тело было холодным, будто лежал он не под одеялом, а в снегу. Кожа покрылась мурашками, но не от холода, а от странного, липкого страха, который не имел причины.
— Бред какой-то, — пробормотал он.
Сон, наверное. Такие сны обычно снятся младенцам — они просыпаются посреди ночи и льют горючие слёзы, не в силах объяснить, что именно их испугало. А может сердце шалит. Последнее время он и правда стал тревожным. После развода, увольнения с работы и переезда в эту глушь всё казалось чужим — даже воздух был другим, плотным, влажным, словно живым. А ведь он просто хотел быть хорошим человеком: жена попросила развода, и он решил оставить ей и двум дочерям квартиру, а сам переехал за город, в дом покойной тёти— он всё равно теперь работал на удалёнке.
Алексей посмотрел на часы — 3:14. Время, когда ночи будто нет конца. Когда мозг работает против тебя, а воображение становится слишком убедительным. В прошлом он просыпался в это время и радовался, что ему осталось спать ещё целых четыре часа. Настоящая роскошь для торгового представителя, который при этом подрабатывает переводчиком-фрилансером и часто засиживается по двух.
Он встал и включил лампу — тусклый свет лениво осветил комнату. Всё на месте: кресло, стопка книг по саморазвитию, стул со смятой одеждой. Тень от шкафа легла странно — будто вытянулась дальше, чем должна.
Он нахмурился и подошёл поближе. Да нет, просто показалось. Спать почему-то не хотелось, зато желудок внезапно затребовал чего-то вредного, но вкусного.
На кухне, как обычно, пахло сыростью. Старый дом скрипел, но Алексей уже привык — дерево живёт своей жизнью. Он бы вообще не удивился, если бы однажды это строение развалилось в щепы. Алексей достал из рассерженно рычащего холодильника вчерашний сэндвич с докторской колбасой и налил воды из-под крана. Вода текла тонкой струйкой, неровно, как будто издалека доносился чей-то шёпот.
Он сделал глоток и вдруг услышал — тихий удар.
Сначала один. Потом второй.
Алексей замер и прислушался. Может, это его воображение работает? Мозг вообще любит выкидывать с нами подобные штучки. А может и нет... тем более, что стук пришёл из подвала.
Дом у него старый, подвал — глубокий, каменный, с арочным потолком. В детстве он часто приезжал в этот дом на летние каникулы и играл здесь с сельскими ребятами. В дождливые дни они часто приходили в дом его тёти, чтобы поиграть в настольные игры и пластиковых солдатиков. Тётя ничего против не имела и лишь говорила им:
— В подвал не ходите. Там всё равно ничего нет.
Они, конечно, ходили и даже играли там в войнушку или прятки. Подвал как подвал — не особенно даже заваленным хлам, что необычно для его тёти, которая любила тащить в дом всё, что кому-то не было нужно. "В хозяйстве пригодится, все дела".
Стук повторился — глухо, как будто кто-то изнутри бил по железу.
Алексей поставил стакан и тихо выругался. Наверное, мыши. Или старая труба. Да нет, точно мыши — когда он сюда въехал, тут их целое стадо проживало. Пришлось отдавать кота соседке и вытравливать вторженцев сыпучим ядом. Всё логично, мелкие подлецы вернулись. Немудрено, ибо кота он так и не забрал, а действие яда успело пройти. Что удивляться? Но сердце било в груди неровно — слишком быстро, как перед прыжком в ледяную воду.
Он достал телефон и включил фонарик. Луч прорезал полумрак, выхватывая стены и старые рамы. Никого. Ну да, будто мыши будут его ждать.
И снова — стук. Теперь чуть громче. Ровный, размеренный. Вот это уже странно — вряд ли мыши будут так стучать.
Он шумно выдохнул, подбоченился и подошёл к двери в подвал. Замок был новый, крепкий — он поменял его совсем недавно, причём сам. Когда он приехал, дверь в подвал была настежь раскрыта, и оттуда постоянно дул влажный земляной ветер. Только вот незадача! — ключ-то от подвала он потерял ещё недели две назад. Алексей провёл пальцем по металлу — холодный, чуть влажный. Странная идея пришла ему в голову, и он попробовал постучать в ответ.
— Эй? Есть кто-нибудь? - Алексей тут же почувствовал себя дураком. С кем он вообще общаться решил?
Ответа не последовало. Только легкое эхо, будто звук упал куда-то вниз, вглубь земли. Глупость какая.
Алексей отпрянул. Он успел окончательно замёрзнуть, и теперь не чувствовал пальцы на ногах. Очень холодно, как в морозилке.
Только вот заставить себя пойти обратно в кровать он пчоему-то не мог. Вместо этого он зачем-то выключил фонарик, отложил телефон в сторону, сел прямо на пол и стал слушать.
Ничего. Даже часы будто замолчали.
Вдруг раздался тихий шорох за спиной — и он резко обернулся, попутно снова схватив телефон. Теперь-то точно попался! Да только вот движение было слишком резким: телефон выскользнул из руки, стукнулся об пол, проехал пару метров и остановился у стены, освещая угол.
Там стояло зеркало. Старинное, в резной раме, которое он недавно нашёл на чердаке и просто поставил, чтобы потом выбросить. Он не помнил это зеркало с детства, в чём не было ничего удивительного. Если уделить этому время, то в закромах у тёте можно и такое найти. Однажды он даже немецкий автомат времён Второй Мировой Войны нашёл - как видимо, дедовский, трофейный. Так что и в зеркале не было ничего удивительного. В отражении он увидел себя — бледного, с растрёпанными волосами. Но что-то было не так.
Алексей поднялся и подошёл ближе.
В отражении тени двигались чуть медленнее, чем должны.
Он моргнул.
Отражение — нет.
Секунда, другая. Сердце стукнуло в висках. Что за бред...
Фигура в зеркале слегка повернула голову — на полсекунды раньше, чем он сам.
Алексей отшатнулся. Упал, задел стол, что-то грохнулось на пол. В отражении — тишина. Только его двойник смотрел прямо на него, с лёгкой, почти жалеющей улыбкой.
— Что за? Что это?.. — прошептал он.
Губы отражения не шевельнулись. Зато в подвале снова — стук. Громче. Резче. Теперь уже не металлический, а будто по камню.
Весь свет будто поглотила чёрная дыра. Темнота обрушилась мгновенно, и ему захотелось закричать, но изо рта вырвался лишь странный скрип. Алексей ощутил, как сердце рвётся наружу.
Он стоял, боясь двинуться, боясь даже дышать. Из темноты тянуло холодом, словно подвал открылся и выпустил наружу сырой подземный воздух.
Всё внутри требовало — беги, но ноги не слушались. Кто-то стоял рядом, он чувствовал это каждым волоском своего тела. Он даже слышал чьё-то дыхание. Не его, потому что он не мог позволить себе роскошь дыхания.
Он медленно повернулся, но на глаза будто натянули плотное одеяло.
Алексей сделал шаг назад — и спиной упёрся во что-то твёрдое, какую-то холодную поверхность.
Он попытался отпрянуть, но не смог, так как что-то липкое схватило его за запястье. Он закричал, рванулся — и вдруг ощутил, что рука уходит в стекло, как в воду. Мир дрогнул, звук в ушах оборвался, и всё вокруг стало серым.
Он сам не понимал, как это понял, но теперь он стоял по ту сторону. Свет тусклый, будто луна сквозь туман. Перед ним — комната. Та же самая, только пустая. Без мебели. Без часов. Без звуков.
А в зеркале — он. Точнее, не он, а тот, кто заменил его там. Тот теперь стоял спокойно, поправляя ворот рубашки. И улыбался - триумфально, издевательски, по-свойски. Алексей вскрикнул и ударил в стекло, но ничего этим не добился.
Зеркало было твёрдым, как камень. Он бил снова и снова, пока не окровавил кулаки, но отражение лишь слегка моргнуло, словно из вежливости. Потом оно повернулось и пошло — куда-то вглубь дома.
Алексей проводил его глазами и понял нечто очень важное. Теперь отражение - это он. А то, что раньше было отражением, стало им.
Он попытался кричать, но звука не было. Только гулкая пустота. Мир вокруг будто растворялся — стены плыли, тени медленно двигались, и где-то снизу, из бесконечной глубины, снова донёсся стук.
Мир окончательно поблек.
Лишь слабый серебристый свет отражался от стеклянной поверхности, за которой кто-то другой жил его жизнью — спокойно, буднично, уверенно.
***
Когда утро пришло, в доме было тихо.
Почтальон, проходя мимо, заметил, что занавески впервые за долгое время закрыты. А через неделю соседи решили заглянуть, ибо мало ли, что с этим городским приключилось — тем более, что дверь была не заперта.
Внутри всё было на месте, пусть пыль и покрыла всё внушительным слоем.
Самое же главное заключалось в том, что и сам дом был пуст: вещи на месте, кровать не убрана, приготовленная еда протухла - а вот хозяина нет. Будто он просто взял и ушёл в глухой лес.
Один из соседей, местный старожил, приметил странное зеркало - старое, в резной раме, да только вот странное какое-то. Сначала он даже не мог точно понять, что именно с ним не так. Точно, у него же отражения не было - просто тусклота.
— Если он не вернётся, то, чур, зеркало я себе беру — прохрипел он табачным голосом, — больно уж рама красивая.
Соседи покивали, развели руками и пошли в сторону местного отделения Почты России - полицию вызывать.
Тем временем из подвала покинутого дома один последний раз раздался стук...
(Июнь 2025)