В Российской государственной библиотеке и в архиве древних актов хранится более трехсот писем наполеоновских солдат и офицеров, участвующих в походе 1812 года. Как они оказались в наших архивах?
Понятие «единая Европа» возникло достаточно давно: после победоносных походов Наполеона от Испании (всё ещё сопротивляющейся) до Великого герцогства Варшавского, образованного в 1807 г. по Тильзитскому миру, возникло единое пространство под властью Наполеона, хотя и сохраняющее национальные названия, но подчиняющееся воле и законам Наполеона.
Внутри этого пространства пять су стоила пересылка письма в любую точку Европы. Были такие случаи, что можно было и бесплатно отправлять эти письма — через полковую почту. Либо, в редких случаях, могли еще доплачивать, и тогда по особой эстафете они доставлялись гораздо быстрее, но это стоило заметно дороже. И, наконец, те, кто был приближен к администрации Великой армии, могли воспользоваться специальной службой, которая доставляла государственные и военные депеши особой важности и прихватывала личные (конечно, не солдатские – генеральские).
То есть все равно, несмотря на самые тяжелые условия, эта связь с Родиной, с другими европейскими странами работала. Армия была многонациональная, фактически армия всей Европы. Чаще всего почта работала неплохо, но в России были случаи, когда эти ящики с письмами, в том числе с полковой почтой, перехватывались.
Сохранились письма о предстоящей Московской битве – так в Великой армии называли Бородинское сражение: «Со всех сторон перекликались солдаты, слышались взрывы хохота, вызываемые веселыми рассказами самых отчаянных, слышались их комически-философские рассуждения относительно того, что может завтра случиться с каждым из них…» Невольно вспоминается простые и суровые слова:
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
Говоря о самом сражении, практически все офицеры наполеоновской армии отмечают необычайное ожесточение, которое царило на поле боя, и ощущение непрекращающейся резни невероятных масштабов.
Французы были уверены, что армия, которая отступает без боя, не способна на решительное сражение.
Отношение к русской армии у французов поменяло Бородинское сражение или, как говорят европейцы, битва при Москве. Практически все наполеоновские офицеры отмечали, что это было чрезвычайно ожесточенное сражение. Адъютант Наполеона генерал Рапп писал: «Пехота, кавалерия с ожесточением бросались друг на друга в атаку из одного конца боевой линии в другой. Мне еще ни разу не приходилось видеть такой резни». О том же пишет и французский капитан Франсуа: «Я участвовал не в одной кампании, но никогда еще не участвовал в таком кровопролитном деле и с такими выносливыми солдатами, как русские».
После баталии за Шевардинский редут, который был преддверьем будущего великого сражения в палатку к Наполеону для доклада вошел дежурный генерал Коленкур. Он доложил, что противник полностью выбит с позиций, и Бонапарт задал вопрос: «Сколько солдат противника взято в плен?» Генерал ответил, что ни одного. Наполеон спросил: «Разве кавалерия не вступила в бой? Неужели эти русские решили победить или умереть?» Генерал ответил: «Русские предпочитают умирать, а не сдаваться».
Особенно ожесточенным был многократный штурм флешей Багратиона. Об этом эпизоде яркое воспоминание оставил французский офицер 2-го кирасирского полка. С его слов местность перед позицией была завалена телами французской пехоты в синих мундирах, а за флешами русскими бойцами в зеленой форме. Офицер подытожил: «Солдаты ходили по крови, которую земля отказывалась поглощать. Редут был блистательно атакован и столь мужественно обороняем». Французский генерал Пеле с восхищением вспоминал, как их артиллерия картечным огнем сметала строй за строем русских, которые выстроились колоннами на открытой местности. Но пока у русских оставались даже малые силы они, не считаясь с потерями, вновь и вновь шли в бой.
Во время восьмой атаки на флеши Багратиона французы и русские более часа вели рукопашную схватку, в которой участвовало до 10 тысяч человек. Во время контратаки командующий обороной генерал Багратион был смертельно ранен. О Бородинской битве Наполеон скажет так: «Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех». Великого полководца и его армию больше всего поразило упорство и стойкость русского солдата и готовность офицеров жертвовать своими жизнями во имя победы.
Адъютант принца Евгения Лабом описывает отбитую у русских позицию: «Внутренность редута была ужасна; трупы были навалены друг на друга, и среди них было много раненых, криков которых не было слышно; всевозможное оружие было разбросано на земле; все амбразуры разрушенных наполовину брустверов были снесены, и их можно было только различить по пушкам…». Ему вторит и Брандт: «Редут и его окрестности представляли собой зрелище, превосходившее по ужасу все, что только было вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укреплений – все это исчезало под искусственным холмом из мертвых и умирающих, высота которого равнялась шести-восьми человекам, наваленным друг на друга».
Потом начинается марш на Москву, и в письмах европейцы чаще всего жаловались на нехватку провианта, теплой одежды и постоянные наскоки казаков и партизан, которых они часто путали между собой. В письмах первого периода похода прослеживается презрительное отношение французов к российским войскам. Такой взгляд на противника активно культивировался пропагандой, которую Наполеон всегда мастерски применял.
В первые дни войны солдаты и офицеры писали домой, что в мелких стычках они всегда берут вверх над русскими, даже если тех больше. Особенно известным стал бой под городком Островно, в котором две сотни французских вольтижеров разгромили большой отряд русской кавалерии. В одном из писем генералу Дантану подчиненный писал, что русские избегают прямого боя и практически не препятствовали продвижению французов.
Большое удивление у французов вызывала практика уничтожения деревень на пути отступающей армии. Эти действия вместе с сожженной Москвой еще больше убеждало бойцов Наполеона, что русские варвары, которых для полного разгрома мало победить на поле боя. Обдумывая свои действия после войны, французский император пришел к выводу, что он был готов ко всему, но не к тому, что этот народ может сжечь свою историческую столицу.
Наполеон очень любил казаков и высоко оценивал их боевые качества как легкой кавалерии. Еще во время подписания Тильзитского мира в 1807 году Бонапарт сказал донскому атаману Платову: «Я так очарован вашими казаками, что желал бы иметь их в своей армии. Не можете ли вы сформировать мне хоть тысяч 20 казаков»? Платов отшутился и предложил императору Франции прислать на Дон 20 тысяч французских барышень, и тогда через два десятка лет он получит 20 тысяч отменных казаков.
По данным издателя «Русского Архива» П. И. Бартенева, сохранилось документ, в котором говорится, что после вступления французских войск в Москву Наполеон присылал Платову курьера с просьбой не помогать русским, а присоединиться к его армии, обещая за то казакам деньги, почести и славу. Что ответил атаман неизвестно. Во время отступления «великой армии» именно казаки приносили французам множество неприятностей.
В своих записках генерал Моран отмечал, что больше всего проблем причиняли казаки, которые с азиатским остервенением набрасывались на французские фланги. Они, как свирепые пчелы, наносили множество уколов армии, которая была подобна потерявшему все силы льву. Другой наполеоновский генерал, Ле-Валетт, говорил, что одно слово «казак» приводила подчиненных ему солдат и офицеров в ужас. Он считал, что стратегический и тактический гений Наполеона был парализован действиями казаков – он просто не понимал, как с ними бороться.
Использованная литература
Владимир Земцов. Великая армия Наполеона в Бородинском сражении. – М.: Яуза. 2017.
Цезарь Ложье. Дневник офицера Великой армии в 1812 г. – М.: 2005.
Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М. Васютинский, А.К. Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. – М.: 2004.
