— Так вот куда деньги уходили! — голос Светланы дрожал от сдерживаемой ярости, когда она размахивала банковской выпиской перед лицом мужа.
Павел застыл в дверях спальни, его лицо побелело. Он открыл рот, но слова застряли где-то в горле. В руках у жены была не просто бумажка — это был приговор их семейной идиллии.
Светлана стояла посреди комнаты, вся её фигура излучала напряжение. Три года она не понимала, куда исчезают деньги с их семейного счёта. Три года слушала объяснения про инфляцию, про подорожание продуктов, про непредвиденные расходы. А оказалось, что всё это время её свекровь методично опустошала их накопления.
— Пятьдесят тысяч за последний месяц! — Светлана тыкнула пальцем в строчку с переводом. — На счёт твоей матери! И ты знал об этом!
Обвинение повисло в воздухе. Павел медленно вошёл в комнату, его движения были осторожными, словно он боялся спугнуть дикого зверя. Он знал, что этот момент рано или поздно настанет. Знал и боялся его больше всего на свете.
— Света, давай поговорим спокойно, — начал он, но его голос предательски дрогнул.
— Спокойно? — она горько усмехнулась. — Три года я экономлю на всём! Отказываю себе в элементарном, чтобы накопить на первый взнос для квартиры. А твоя мать всё это время качает из нас деньги, как из банкомата!
Светлана швырнула выписку на кровать и прошла к окну. За стеклом темнел осенний вечер, фонари уже зажглись, освещая мокрый асфальт. Она смотрела на улицу, но видела только своё отражение — усталое лицо женщины, которую предали самые близкие люди.
Всё началось так невинно. Когда они только поженились, свекровь Нина Петровна казалась милой, заботливой женщиной. Она часто приходила в гости, приносила домашние пироги, интересовалась их делами. Светлана даже радовалась, что ей так повезло — не злобная ведьма из анекдотов, а вполне приятная женщина.
Первые тревожные звоночки появились через полгода после свадьбы. Свекровь начала жаловаться на маленькую пенсию, на дорогие лекарства, на растущие коммунальные платежи. Павел сразу предложил помогать. Светлана не возражала — всё-таки мать мужа, надо поддержать.
Сначала это были небольшие суммы. Пять тысяч на лекарства, три тысячи на коммуналку. Потом аппетиты свекрови начали расти. Ей срочно понадобился ремонт в квартире, новая стиральная машина, поездка в санаторий для поправки здоровья. Павел молча переводил деньги, даже не советуясь с женой.
— Почему ты мне не сказал? — Светлана повернулась к мужу. В её глазах стояли слёзы, но она упрямо не давала им пролиться. — Почему скрывал?
Павел опустился на край кровати, сжав голову руками. Он выглядел жалким, раздавленным собственной ложью.
— Мама сказала, что ты не поймёшь. Что невестки всегда жадные, не хотят помогать родителям мужа. Она просила не говорить тебе.
— И ты послушался? — голос Светланы стал ледяным. — Твоя мать решает, что мне знать, а что нет? В моей собственной семье?
Она подошла к комоду и выдвинула нижний ящик. Там, под стопкой белья, лежала папка с документами. Светлана достала её и высыпала содержимое на кровать. Квитанции, чеки, банковские выписки за три года.
— Я всё собрала, Паша. Каждый перевод, каждую транзакцию. Знаешь, сколько твоя мать получила от нас за это время?
Павел молчал. Он знал эту цифру. Знал и стыдился.
— Почти два миллиона! — Светлана села рядом с ним, её голос сорвался. — Два миллиона, которые мы могли потратить на первоначальный взнос! Мы бы уже жили в своей квартире, а не ютились в этой съёмной однушке!
Тишина, повисшая в комнате, была оглушающей. Где-то за стеной плакал соседский ребёнок, на кухне капала вода из неплотно закрытого крана. Обычные звуки чужой жизни, которая шла своим чередом, пока их собственный мир рушился.
— Она моя мать, — наконец выдавил Павел. — Я не мог ей отказать.
— А я твоя жена! — Светлана вскочила с кровати. — Или это ничего не значит? Может, нам развестись, чтобы ты мог спокойно содержать мамочку?
Павел поднял голову. В его глазах мелькнул страх. Слово «развод» подействовало на него, как удар током.
— Света, не говори так. Я люблю тебя. Просто... мама одна, ей трудно.
— Трудно? — невестка достала из папки ещё один документ. — А это что? Выписка из Росреестра. Твоя мать два месяца назад купила дачу за городом. За наличные. Угадай, откуда у пенсионерки такие деньги?
Павел уставился на документ, не веря своим глазам. Его мать говорила, что еле сводит концы с концами, что без их помощи пропадёт. А она в это время покупала недвижимость.
— Я... я не знал, — пробормотал он.
— Конечно, не знал! — Светлана всплеснула руками. — Ты вообще что-нибудь знаешь? Или твоя свекровь решает за тебя всё — кому верить, от кого скрывать правду, куда тратить семейные деньги?
Она прошла к шкафу и начала доставать вещи. Джинсы, свитера, бельё — всё летело на кровать беспорядочной кучей. Павел вскочил.
— Что ты делаешь?
— Собираю твои вещи. Раз ты выбрал жить с мамой за мой счёт, то и живи с ней по-настоящему. В её новом доме за городом.
— Света, остановись! Давай поговорим!
— Мы три года говорим! — она повернулась к нему, и он увидел в её глазах такую усталость, что сердце сжалось. — Я говорю о наших планах, о будущем, о детях. А ты киваешь и тайком переводишь наши деньги матери. Знаешь, что она мне вчера сказала?
Павел замер. Вчера мать приходила к ним, пока его не было дома. Он надеялся, что визит прошёл мирно.
— Твоя свекровь сказала, что я неправильная жена. Что настоящая невестка должна всё отдавать семье мужа и не сметь роптать. А потом добавила, что хорошо, что у нас пока нет детей — а то бы я их избаловала своим эгоизмом.
Светлана села на подоконник. За окном начался дождь, крупные капли барабанили по стеклу. Она вспомнила тот день, три года назад, когда они с Павлом стояли в ЗАГСе. Какими счастливыми они были, какие строили планы. Собирались к тридцати годам купить квартиру, завести двоих детей, может, даже собаку. Простые мечты простых людей.
А потом в их жизнь властно вошла Нина Петровна. Сначала незаметно — советом тут, замечанием там. Потом всё активнее. Она критиковала готовку невестки, её манеру одеваться, её работу. Павел отмалчивался или неловко пытался сгладить конфликты. Но свекровь с каждым разом становилась всё наглее.
— Помнишь, она заявила, что я должна уволиться и сидеть дома? — Светлана горько усмехнулась. — Мол, негоже жене работать, когда муж может обеспечить семью. А когда я отказалась, начала тебе в уши капать, что я карьеристка и плохая жена.
Павел молчал. Он помнил эти разговоры. Помнил, как мать часами могла рассуждать о том, что Светлана «не та», что он заслуживает лучшего. Сначала он пытался защищать жену, но мать обижалась, плакала, жаловалась на сердце. И он сдавался.
— А та история с наследством? — продолжила Светлана. — Когда умерла твоя бабушка, и оставила квартиру на тебя и твою сестру поровну. Твоя мать уговорила тебя отписать свою долю сестре, потому что «она женщина, ей труднее». А мы что, не семья? Нам не нужно жильё?
Каждое слово било Павла, как молотком по наковальне. Он понимал, что жена права. Понимал, но не мог ничего изменить. Всю жизнь мать решала за него — где учиться, кем работать, с кем дружить. Даже женитьба на Светлане была едва ли не единственным самостоятельным решением в его жизни. И то мать потом говорила, что он поторопился, что надо было выбрать девушку из хорошей семьи.
— Знаешь, что самое обидное? — Светлана встала с подоконника. — Я ведь хотела с ней дружить. Правда хотела. Покупала ей подарки, звонила, интересовалась здоровьем. А она в ответ только унижала меня и настраивала против меня тебя.
Она подошла к комоду и достала маленькую шкатулку. Внутри лежали украшения — несколько колец, серёжки, цепочка. Скромные, недорогие, но дорогие сердцу.
— Это моя бабушка оставила. Единственное, что у меня есть от неё. Твоя мать как-то увидела и сказала, что это дешёвка, что такое стыдно носить. А потом предложила продать и деньги ей отдать — мол, она купит что-то более приличное.
Светлана закрыла шкатулку и прижала к груди. Эти украшения были для неё не просто металлом и камнями. Это была память, связь с родными людьми, которых уже нет. И свекровь даже это хотела у неё отнять.
— Я поговорю с мамой, — тихо сказал Павел. — Объясню, что так нельзя.
Светлана рассмеялась. Смех вырвался помимо её воли — горький, отчаянный.
— Поговоришь? Как ты говорил уже сто раз? «Мама, не надо так с Светой». «Мама, мы сами разберёмся». «Мама, это наша семья». И что? Она хоть раз тебя послушала?
Павел встал с кровати и подошёл к жене. Попытался обнять, но она отстранилась.
— Не надо, Паша. Я устала. Устала бороться с твоей матерью за тебя. Устала доказывать, что я хорошая жена. Устала жить в постоянном стрессе и унижении.
Она прошла к двери, но остановилась на пороге.
— Завтра твоя свекровь придёт на обед. Она позвонила и сообщила — не спросила, а сообщила. Как всегда. И знаешь что? Это будет последний раз, когда она переступит порог нашего дома без приглашения.
Светлана ушла на кухню, оставив мужа одного. Павел сел на кровать, уставившись на разбросанные документы. Цифры расплывались перед глазами. Два миллиона. Целое состояние для молодой семьи. Они могли бы уже выплачивать ипотеку за свою квартиру, планировать ребёнка, жить нормальной жизнью. А вместо этого...
Он достал телефон и набрал номер матери. Гудки показались бесконечными.
— Алло, сыночек! — голос Нины Петровны был бодрым и довольным. — Я как раз хотела тебе позвонить. Мне тут в доме нужно забор поставить, тысяч двести надо. Переведёшь?
Павел закрыл глаза. Вот она, его мать во всей красе. Никакого стеснения, никаких сомнений. Просто требование денег, как будто это само собой разумеющееся.
— Мама, Света узнала про переводы.
Молчание. Потом голос Нины Петровны стал жёстким.
— И что? Имею право помогать матери или нет? Или эта твоя жёнушка совсем обнаглела?
— Мама, вы купили дачу. За наши деньги.
— За ваши? — возмущение в трубке было таким искренним, что на секунду Павел даже засомневался. — Это мои деньги! Вы мне их дарили! И вообще, я тебя растила, ночей не спала, всё для тебя делала! А теперь пожалеть родную мать не можешь?
Обычная манипуляция. Павел слышал эти слова тысячу раз. Раньше они действовали безотказно, вызывая чувство вины и желание немедленно искупить свою «неблагодарность». Но сейчас, глядя на документы, на выписки, на следы многолетнего обмана, он вдруг почувствовал что-то новое. Злость.
— Мама, вы нас обманывали. Говорили, что еле концы с концами сводите, а сами копили на дачу.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать! — голос матери стал визгливым. — Это всё твоя Светка тебя настраивает! Я же говорила, не надо было на ней жениться! Нашёл бы нормальную девушку, которая уважает старших!
Павел встал и подошёл к окну. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Где-то там, в своей новой даче, сидела его мать и возмущалась «неблагодарностью» сына. А здесь, на кухне, его жена — женщина, которая три года терпела унижения и молчала ради него.
— Мама, завтра не приходите.
— Что? Как это не приходить? Я уже продукты купила!
— Не приходите, — повторил Павел твёрже. — Нам нужно с Светой поговорить. Одним.
— Ах, вот как! — голос матери дрожал от гнева. — Значит, жёнушка важнее матери! Ну и живите тогда вдвоём! Посмотрим, как вы без меня справитесь!
Она бросила трубку. Павел постоял ещё немного у окна, потом пошёл на кухню. Светлана сидела за столом, обхватив руками чашку с остывшим чаем. Она подняла на него усталый взгляд.
— Ну что, позвонил маме? Она велела меня на место поставить?
Павел сел напротив.
— Я сказал ей завтра не приходить.
Светлана удивлённо подняла брови. За три года брака это был первый раз, когда муж отказал матери.
— И как она это восприняла?
— Обиделась. Сказала, что мы без неё не справимся.
Светлана хмыкнула.
— Без её постоянных требований денег? Думаю, справимся.
Они сидели молча. За окном бушевала непогода, а на кухне было тепло и тихо. Павел смотрел на жену и впервые за долгое время по-настоящему видел её. Усталые глаза с тёмными кругами, опущенные плечи, руки, нервно теребящие край чашки. Его Света, которая когда-то смеялась по любому поводу, превратилась в измученную женщину.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Я был трусом. Боялся маму обидеть, а тебя обижал каждый день.
Светлана подняла на него глаза. В них блеснули слёзы.
— Знаешь, что самое страшное? Я начала ненавидеть тебя. Своего мужа, которого люблю. Ненавидеть за слабость, за молчание, за то, что ты всегда выбираешь её, а не меня.
Слёзы покатились по её щекам. Павел встал, обошёл стол и обнял жену. На этот раз она не отстранилась, уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Плакала долго, выплёскивая всю накопившуюся боль и обиду.
— Я верну деньги, — сказал Павел, гладя её по голове. — Заставлю маму вернуть хотя бы часть. Продаст дачу или ещё что-то придумаем. Но деньги верну.
— Дело не в деньгах, — всхлипнула Светлана. — Дело в том, что я не чувствую себя твоей семьёй. Будто я временная, а настоящая семья — это твоя мать.
Павел взял её лицо в ладони, заставил посмотреть на себя.
— Ты моя семья. Единственная и настоящая. Я просто... я всю жизнь не мог ей перечить. Она всегда всё за меня решала, и я привык. Но это кончилось. Обещаю.
— Не обещай, — Светлана вытерла слёзы. — Просто сделай. Поставь границы. Скажи своей свекрови, что у нас своя жизнь, свои планы, своя семья. Что мы будем помогать, но в разумных пределах. Что она не может приходить без приглашения, распоряжаться нашими деньгами, унижать меня.
Павел кивнул. Он понимал, что это будет нелегко. Мать не привыкла к отказам, особенно от него. Будут скандалы, обиды, шантаж больным сердцем. Но глядя на жену, на её усталое, но всё ещё любимое лицо, он понимал — если не сделает этого сейчас, потеряет её навсегда.
Утром Нина Петровна всё-таки пришла. Появилась в девять часов, с полными сумками продуктов, громко возмущаясь погодой и ценами в магазинах. Павел встретил её в прихожей.
— Мама, я же просил не приходить.
— Ерунда какая! — отмахнулась свекровь. — Я продукты купила, чтобы всё пропало? Где эта твоя Светка? Опять спит до обеда?
— Света на кухне. И она не спит, а собирается на работу.
Нина Петровна прошла в квартиру, не разуваясь. Мокрые следы остались на чистом полу. Светлана как раз выходила из кухни с чашкой кофе.
— А, невестка проснулась! — голос свекрови был полон сарказма. — Небось опять на своей работе до ночи пропадать будешь? Нормальная жена дома сидит, мужа ждёт!
Светлана поставила чашку на тумбочку в коридоре. Её движения были спокойными, размеренными. Она посмотрела на мужа, потом на свекровь.
— Нина Петровна, вам нужно уйти.
Свекровь опешила.
— Что? Как это уйти? Я к сыну пришла!
— Вас не приглашали. Паша вчера чётко сказал — не приходить. Вы не послушались. Поэтому уходите.
Нина Петровна покраснела от возмущения.
— Да как ты смеешь! Паша, ты слышишь, как со мной твоя жёнушка разговаривает?
Все взгляды обратились к Павлу. Мать ждала, что он, как обычно, одёрнет жену, извинится, сгладит конфликт. Светлана смотрела с надеждой и страхом — сдержит ли он обещание?
Павел сделал шаг вперёд.
— Мама, Света права. Я просил вас не приходить. У нас своя жизнь, и мы сами решаем, когда принимать гостей.
— Гостей? — голос Нины Петровны стал визгливым. — Я тебе не гость, я мать!
— Именно поэтому вы должны уважать мою семью, — Павел взял жену за руку. — Светлана — моя жена, и я не позволю её оскорблять.
Свекровь открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег. В её глазах мелькнуло недоверие, потом злость, потом что-то похожее на страх.
— Это она тебя настроила! — выпалила она. — Эта... эта невестка настраивает тебя против родной матери!
— Нет, мама. Это я сам понял, что так больше нельзя. Мы будем вам помогать, но в разумных пределах. Больше никаких тайных переводов, никаких требований денег. И никаких визитов без приглашения.
Нина Петровна схватилась за сердце — классический приём.
— Ой, плохо мне! Сердце! Таблетки!
Раньше это срабатывало безотказно. Павел кидался к матери, Светлана бежала за водой, начиналась суета. Но сейчас оба стояли спокойно.
— Мама, хватит, — устало сказал Павел. — Мы оба знаем, что с вашим сердцем всё в порядке. Вы месяц назад проходили обследование.
Свекровь выпрямилась, бросив попытки изобразить сердечный приступ.
— Значит, так, — её голос стал ледяным. — Выгоняете мать. Ну что ж, живите. Но когда эта твоя Светка тебя бросит, не приходи ко мне!
Она развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. В квартире повисла тишина. Светлана и Павел стояли, всё ещё держась за руки.
— Ты это сделал, — прошептала Светлана.
— Давно пора было, — Павел обнял жену. — Прости, что так долго собирался с духом.
Светлана прижалась к нему. Впервые за долгое время она почувствовала, что у них есть будущее. Что они — настоящая семья, а не придаток к его матери.
Телефон Павла зазвонил — Нина Петровна начала атаку смс-сообщениями. «Неблагодарный!», «Я тебя растила!», «Пожалеешь!». Павел посмотрел на экран и отключил звук.
— Пусть пишет. Остынет — поговорим. А пока... Может, сходим посмотрим квартиры? Накоплений у нас теперь хватит на первый взнос.
Светлана улыбнулась — впервые за долгое время искренне и радостно.
— Сходим. И знаешь что? В новой квартире будут чёткие правила — свекровь приходит только по приглашению!
Они рассмеялись. Впереди их ждали трудные разговоры с Ниной Петровной, её обиды и попытки манипулировать. Но главное было сделано — Павел выбрал свою семью. И Светлана знала, что они справятся. Вместе.