Вика вернулась с работы в половине третьего. Магазин на краю города закрывался поздно, особенно в четверг — день, когда заказчики закупались впрок.
Стопка отчётов, проверка кассира нового парня по имени Денис, инвентаризация продуктового отдела — всё это растянулось на несколько часов.
Машина тихонько катилась по ночным улицам. За окном мелькали редкие фонари, деревья с ещё не совсем проснувшимися почками.
Ранняя весна держала город в своих ледяных объятиях, но воздух уже начинал пахнуть талой водой и сыростью.
Вика включила отопление. Её руки, красные от холода, прижимались к тёплому рулю.
Домой. Только домой, горячий чай, и в кровать.
Максим уже спит, наверное. Её муж, бетоноукладчик с могучими руками и склонностью к ранним подъёмам, не любил ждать её поздно.
Но когда Вика вошла в дом, воздух показался ей странным.
На вешалке рядом с её пальто висели два чужих пальто — одно серое, потёртое по краям, другое синее, с поблёкшей подкладкой.
Вика прошла в гостиную. На диване лежали две фигуры под одеялом — чёткие силуэты в полумраке.
Людмила Ивановна, свекровь, спала, слегка похрапывая. Рядом, свернувшись клубком, дремал Сергей Геннадьевич, её муж.
— Что, ради всего святого... — шепотом выругалась Вика.
Из кухни вышел Максим в спортивных штанах и старой майке, которую она уже хотела выбросить три года назад.
На его лице было выражение виноватого ребёнка, который сломал папину любимую чашку.
— Вика, только не кричи, — он жестом призвал её на кухню. — Пойдём сюда.
***
Кухня была залита лунным светом. За окном виднелась придомовая территория, пустынная и серая.
Вика села на стул, скрестив руки на груди. Максим налил ей стакан воды из кулера, хотя она этого не просила.
— Слушай, они остались на несколько дней. Максимум неделю. Это временно.
— Максим, я задал вопрос: что происходит в моём доме?
Муж потёр лицо ладонью. Вика знала этот жест — он всегда его делал, когда собирался рассказать о чём-то неприятном.
— Помнишь, мама рассказывала про инвестиции? Про то, что они вложили деньги через какую-то компанию, которая якобы очень доходная?
— Помню, — Вика действительно помнила. Людмила ещё месяц назад приходила к ним с какими-то распечатками, говорила о прибыли, о новом телевизоре, который они скоро купят. Вика слушала вполуха, пока готовила салат.
— Там было не совсем то, — Максим сел напротив неё. Его тёмные волосы были спутаны, глаза красные от усталости. — То есть, инвестиции, да, были. Но потом мама с папой решили быть смелее. Они хотели купить дом в деревне, помнишь? Говорили о даче.
— Да, и что?
— Моя сестра уговорила их. Ксения. Сказала, что знает какого-то парня, который поможет им переоформить квартиру. Типа, через него получится быстро взять кредит под залог жилья, вложить в эту компанию, получить прибыль, и потом расплатиться. Типа, без проблем. Мама и папа поверили. Они же старые, Вика. Им было лень разбираться, они доверились Ксении.
Вика ощутила, как внутри что-то похолодело.
— Ксения переоформила квартиру на себя. А потом... — Максим помолчал, — она продала дом. За день до этого сказала им, что уезжает заграницу. Просто уехала. Никаких денег, ничего. Квартира больше не их.
***
Утром Вика встала раньше обычного. Максим спал на диване в гостиной, свернувшись и практически падая с края.
Родители по-прежнему спали в их спальне — их единственной спальне, где она спала с мужем, где она ожидала спокойствия после долгого дня в магазине.
Вика прошла в ванную, включила горячий душ и встала под струи воды, пока та не смывала с её кожи остатки ночного кошмара.
Кожа стала красной от жара, но она не выходила. Тепло было единственным, что имело смысл.
Когда она вышла из ванной в халате, в кухне уже сидела Людмила Ивановна.
Свекровь держала в руках чашку с чаем, её светлые, чуть поседевшие волосы были распущены по спине.
Лицо — измождённое, с тёмными кругами под голубыми глазами. Вика не могла припомнить, когда в последний раз видела свекровь такой.
— Доброе, Вик, — произнесла Людмила негромко. — Я надеюсь, мы не мешаем вам слишком сильно.
Вика включила электрочайник.
— Что произошло, Людмила Ивановна? Максим рассказал, но я хочу услышать это от вас.
Свекровь потёрла веки. На её лице были видны проступившие сквозь кожу сосудики, мелкие морщинки, которые Вика раньше не замечала.
— Ксения наша... она всегда была такой. Даже когда мы её взяли в пять лет, она была... непредсказуемая. Мы старались, Виктория, честно. Водили её в школу, в университет. Давали ей всё, что могли. Но потом она начала общаться с какими-то людьми. Постоянно говорила, что мы её не понимаем, что она хочет больше. Денег больше, красивой жизни.
— И вы дали ей доступ к квартире? — спросила Вика, не глядя на Людмилу.
— Мы думали, она поможет нам. Сказала, что знает одного человека, хорошего адвоката, который поможет всё оформить красиво и быстро. Мне казалось... мне казалось, что это хорошая идея. Получить деньги быстро.
Вика повернулась к ней. Свекровь выглядела как сломанная женщина — женщина, которая поверила не в то, во что следовало.
— Она вас предала.
— Да, — Людмила кивнула едва заметно. — Да, она так и сказала по телефону, перед тем как исчезнуть. Что она ненавидит нас. Что мы старые, скучные, что ей надоела эта жизнь. Что она хочет жить в Бангкоке или Майами, что-то в этом роде.
Вика села напротив неё. Она обычно питала слабость к структурированности, к правилам, к порядку. А тут была полная неопределённость. Её спальня, её дом, её привычный распорядок — всё рухнуло за ночь.
— Сколько лет Ксении?
— Двадцать восемь, — выдохнула Людмила. — Почти мой возраст, когда я вышла замуж за Сергея.
***
Вика позвонила своей подруге Маше в обеденный перерыв. Маша работала в банке и знала толк в финансовых махинациях, а главное — умела слушать.
Они встретились в кофейне неподалеку от магазина.
Маша уже сидела за столом, размешивая какао-напиток длинной ложечкой.
На ней была серая водолазка, и её рыжие, вьющиеся волосы были собраны в хвост. Когда Вика села напротив, Маша сразу заметила её состояние.
— Вика, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь как тень.
— Мне нужен совет, — начала Вика. — Не как директору магазина, а как женщине. Что делать, когда твой дом становится общежитием?
Маша отставила чашку и полностью сосредоточилась на подруге.
— Говори по порядку.
Вика рассказала всё. О родителях мужа. О Ксении. Об аферё. О том, что она не может нормально спать в своём собственном доме, потому что там спит её свекровь с сопением в три часа ночи.
Маша выслушала, потом помолчала.
— Знаешь, у меня была похожая ситуация, — сказала она наконец. — Не совсем такая, но близко. Мама моего парня вообще жила с нами полтора года. Полтора года, Вика! Я чуть не свихнулась.
— Как ты вышла из этого?
— Сказала ему, что либо она уходит, либо я ухожу. И это был не шантаж, это была правда. Я действительно была готова собрать чемодан. Потому что дом — это не просто место. Это твоё пространство, где ты должна чувствовать себя в безопасности.
Вика придвинула к себе свою чашку, но не стала пить.
— Максим хороший человек. Он просто... он не знает, что делать. Он чувствует себя виноватым.
— Конечно, чувствует. Потому что он запустил ситуацию. Но это не твоя проблема, Вика. Это его проблема, и проблема его родителей. Ты не должна спать на раскладушке в собственном доме.
Маша была права. Вика это понимала. Но логика и эмоции редко совпадают.
— Мне кажется, Ксения совсем потеряла голову, — сказала Вика вслух. — Или она просто вот такая? Неродная дочь, может, всегда чувствовала себя не на месте?
— Может быть, — согласилась Маша. — Но это не оправдание. Есть люди, которые переживают всё на свете и остаются в здравом уме. А есть такие, которые используют любой предлог, чтобы сделать гадость. Похоже, Ксения из второго варианта.
***
Вечером Вика поговорила с Максимом. Они сидели на балконе его квартиры — нет, её квартиры, их квартиры, — и смотрели на город, который начинал погружаться в сумерки. Первые звёзды уже виднелись на горизонте.
— Я не могу так жить, — сказала Вика спокойно. — Не потому, что я не люблю твоих родителей. Но мне нужно понимать, как долго это будет продолжаться. Неделя? Месяц? Год?
Максим молчал.
— И второе, — продолжила Вика. — Я хочу помочь. Но не бесплатно. То есть, не так. Давай подумаем вместе, как они могут жить. Может быть, они могут работать? Могут помогать нам в доме, получая за это деньги? Я серьёзно. Твоя мама может помогать мне с магазином — у нас скоро появится второй филиал. Твой отец может работать на стройке со мною — нет, не со мною, а с твоей бригадой. Заработок — справедливый, условия — четкие.
Максим посмотрел на неё.
— Ты хочешь сказать, что мы их наймём?
— Я хочу сказать, что мы дадим им возможность вернуть достоинство. Они потеряли дом, но они могут заработать. Они могут быть полезными. А не сидеть в нашей спальне и ждать, когда мы их пожалеем.
Максим взял её руку.
— Я люблю тебя, Вика. Ты знаешь это?
— Я знаю, — сказала она. — Но люби меня правильно. Люби так, чтобы я чувствовала себя в своём доме хозяйкой, а не гостьей.
***
Следующее утро началось с разговора. Вика собрала всех в гостиной — Максима, его родителей.
На столе стояла чашка кофе, тарелка с булочками. Вика села напротив Людмилы и Сергея, скрестив руки перед собой.
— Я понимаю, что произошло. И я сочувствую. Но мы не можем просто так жить втроём, потом вчетвером, потом впятером. Нужны правила, нужна система.
Людмила открыла рот, но Вика подняла руку.
— Позвольте закончить. Я предлагаю вам работать. У нас открывается новый магазин — я могу взять вас обоих на полставки. Зарплата минимальная, но честная. И Максим может взять вас в бригаду при необходимости. Вы будете зарабатывать деньги, накапливать их, а потом решим, что делать дальше.
Сергей заерзал на диване.
— А где мы будем жить? Здесь? В твоём доме?
— Да, пока, — ответила Вика. — Но не в спальне. Максим переделает комнату в кабинете — там есть достаточно места. Вы получите нормальное спальное место, вход отдельный может быть, свой небольшой санузел. Но это не гостиница. Здесь правила. Вы помогаете по дому, вы работаете, вы накапливаете деньги.
Людмила вдруг заплакала. Не громко, не истерично — просто слёзы потекли по её щекам.
— Спасибо, Виктория, — сказала она. — Спасибо.
Вика почувствовала, как что-то внутри неё смягчилось. Но только немного. Правила остаются правилами.
— Благодарность здесь ни при чём, — ответила она. — Это здравый смысл. Ксения вас предала, и это не ваша вина. Но вы не можете жить на сочувствии других людей. Вам нужно вернуть себе достоинство. А для этого нужно работать.
Максим положил руку ей на плечо. Вика не оглянулась, но знала, что на его лице улыбка.
Весна за окном медленно превращалась в лето. Первые грачи уже прилетели.
И в доме Вики и Максима начиналась совершенно новая жизнь — с правилами, границами и честной работой. Не идеальная, но справедливая. И это было самым важным.
Эксклюзивный рассказ: "Месть невесты"