Как зовут героя? Ну, это все знают: Георгий Иванович. Он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора. Что сие означает? Наверное, это: да как хотите! Кто я на самом деле, вам не понять. Поэтому можете иметь обо мне представление в соответствии со своим вкусом, уровнем образования, духовной составляющей... Мне всё равно! Я - сам по себе: простой слесарь, в кепке совпошива и потертой куртке.
Рабочий, да, но НЕ "простой". Вы, "доценты с кандидатами", в очереди будете стоять за моими золотыми руками. Один из сослуживцев так и говорит: Вот у нас в институте есть кандидаты, да даже доктора, которые, с моей точки зрения, еще десять лет назад могли бы уйти на заслуженный отдых. И никто бы не заметил их отсутствия до сегодняшнего дня. А вот когда в прошлом году Гоша лег в больницу... у нас большинство тем замерло.
Как любой может сообразить, руки управляются головой. В ней-то и дело! Герой выбрал собственный путь, которым отважился пойти вопреки чужим представлениям о том, что модно, престижно или положено.
Но, как давно замечено, жить в обществе и быть от него свободным нельзя. Поэтому большинство формирует СВОЁ представление о положенном, стремится соответствовать и увлекает других. Действительно, кто откажется быть руководителем? Ведь это означает иметь власть, хорошую зарплату, достаток, возможность зарубежных командировок... Иметь! А герою важно быть!
Тогда приходится от чего-то отказаться, иначе как? Однако обязательным условием счастливого бытия является, чтобы такую жизненную позицию понял и принял близкий человек. Вот тут-то Георгию не повезло. А поскольку любовь была настоящей, смириться с потерей ему очень непросто.
Мы все рождены с имманентной потребностью быть свободными, значит, должны не только себе давать такое право, но не гасить и не душить другого, диктуя свои условия, заставляя жить по себе удобным установкам. Этот герой физически не может существовать в несвободе, поэтому был вынужден сделать выбор там, где бы совсем не хотел.
Похоже на то, однако, что и от себя, от комплекса своего Георгий устал почти смертельно. А комплекс серьезный! Поэтому так осматривается, впервые войдя к Катерине в дом: надо сразу убедиться, что мужа-то никакого нет! Больше всего Гоша боится, что его могут использовать.
И "день рождения" оттого же - показать избраннице, что он ВОТ какой! С ним можно иметь дело, им даже позволительно гордиться! Он порядочный и надежный!
А сколько в герое скопилось нежности, которой некого одарить, показала сцена у Катерины, когда он взял и приготовил для всех ужин: Отдыхай, отдыхай, отдыхай! Какой это точный жест! На крошечной кухне - "пир королей" из того, что нашлось в холодильнике. Но ведь МЫ - тут, а ты - наша королева!
Вот женщина, интересная, манкая... Неужели оно, новое счастье? Ошибиться снова никак нельзя - слишком велика будет плата за самообман. Эту нарядную бабочку он точно удержит в своих руках! Но "бабочка" оказалась стальной, а комплекс въелся в нутро. Сильный и самодостаточный, однако ЭТОГО в себе преодолеть не может!
Почему же питает к начальству, к "этой братии чувство резкой антипатии"? Так уже сказано героем фильма К. Муратовой "Короткие встречи":
I Усвоили, понимаешь, манеру Николая Второго: развивать злость без
I волнения. Заходится, кричит, слова глотает... А пульс спокойно бьется, и всё
I ему безразлично.
I А то еще другой был, тот наоборот. Кровью наливается, и так разговор ведет в
I таких мягких полутонах: о футболе, о женщинах, о том, о сем... А потом как
I гаркнет!
Вот почему-то начальство именно такое! Руководящие работники. С них спрашивают те, кто выше, а с тех - кто совсем высоко... Они знают, КАК надо жить, ЧТО нужно народу и КАКИМ ОБРАЗОМ правильно этим народом управлять. И привыкли "колебаться вместе с линией партии". Нормальному это противно - унижение, принцип: "Я начальник, ты дурак".
Поэтому и нашел Георгий Иванович себе место, где он делает дело и где с ним начинает крутиться то, что без него не крутилось. И нет этой подлости и гадости: кто-то кому-то завидует, кто-то кого-то "подсиживает"...
Идиосинкразия к руководящим работникам, которые всегда смотрят оценивающе, у него столь значительна (а обусловлена она могла быть только сильным негативным опытом), что герой готов отказаться от любви, лишь бы не иметь "начальство" рядом. И справиться с собой этот сильный человек не может. Если бы не вмешательство друзей героини (своеобразный deus ex machina, продиктованный требованиями жанра), ее отношения с возлюбленным тут бы и закончились.
- Ты хоть сказал бы, как тебя зовут.
- Гога.
- Как?! (...) Только этого мне не хватало!
Между прочим, в Ленинграде говорили: "Нет бога, кроме Гога". В мире тогда было три великих театральных режиссера: Джорджо Стреллер, Питер Брук и Георгий Товстоногов. Но даже он не мог послать подальше всякого рода "начальство" и творить абсолютно свободно.