К вечеру у Маши уже слегка подёргивался глаз. Рабочая неделя подходила к концу, отчёты висели неотправленные, кот орал с балкона, а сын Стёпа вдруг выдал:
— Мам, нам надо кленовый листик вырезать!
Маша замерла. Опыт подсказывал, такие слова никогда не значат ничего хорошего.
— Прямо сейчас?
— Ну да. Назавтра.
В этот момент в голове у неё промелькнуло всё. Отсутствие цветной бумаги, уже закрытые магазины и факт, что ножницы где-то там, где живут одинокие носки и отвертки.
Но Маша человек ответственный. Нашла шаблон в интернете, вырезала. Даже прожилки нарисовала. Тоненькие такие, художественные, потому что Стёпа, по её словам, «рисует в стиле абстрактного ужаса».
— Мам, — сказал он после, с видом человека, который добавил последний штрих в шедевр. — Теперь надо красиво раскрасить!
Маша вздохнула и принялась за работу. К середине процесса лист стал настолько красивым, что кот, отошедший от балконной истерики, сел рядом и посмотрел с уважением.
Когда всё было готово, Стёпа поднял палец.
— И ещё стих надо выучить.
Маша мысленно пролистала в голове все стадии принятия неизбежного и остановилась на «смирении».
Села, стала слушать. Стих про маму, добрую, красивую и вообще ангела во плоти. С каждой строчкой у неё всё сильнее чесалось спросить, почему тогда этот ангел полвечера вырезает кленовые листья вместо отдыха, но она держалась.
Наконец, готово. Стёпа довольно выдохнул и сказал:
— Мам, только ты завтра сделай вид, что удивилась. Это же сюрприз ко Дню матери.
Маша кивнула, медленно, как человек, которому вручали «Оскар» за лучшую роль в номинации «мама, которая не знает».
А потом она пошла пить чай и подумала, что, в принципе, могла бы играть в театре. Потому что, если она завтра не рассмеётся на словах «моя мамочка любимая, ты цветочек золотой»... ей вообще можно давать премию имени Станиславского.
Самые трогательные сюрпризы те, о которых ты знаешь всё. Но каждый раз радуешься, будто впервые. Ведь родительская магия не в вырезанных листиках и прожилках, а в искренне сыгранном «ах!».
© Ольга Sеребр_ова