Гитарист Джоуи Сантьяго (Joey Santiago) всегда был «тихой силой, определяющей звуковую индивидуальность Pixies». Его жёсткими сольные партии и угловатые фразы в аккомпанементе были и остаются ориентиром для поколений гитаристов, ищущих своё особое звучание.
В недавней беседе с австралийским журналистом Полом Кашмиром (Paul Cashmere) 60-летний Сантьяго раскрыл основы своей альтернативной гитарной философии. «Меня вдохновляли мелодичные арпеджио Джорджа Харрисона (George Harrison) и звуковая свобода Хендрикса (Jimi Hendrix)», - рассказал гитарист, - «но при этом со мной всегда было некое “пожизненное стремление” никого не копировать. Думаю, это и стало основой моей манеры».
И далее Сантьяго продолжил: «Для меня всё началось с того, что я понял – копия ничего не стоит. В то время в Бостоне, где я жил, на радио всё было в стиле “hard & heavy”, гитаристы играли очень быстро. И я решил для себя – пусть они делают это так, я буду делать по-другому».
Похоже, что это осознанное решение молодого музыканта – а не поддаваться общей волне было непросто, - оказалось оправданным. Особое звучание гитары Сантьяго сформировало саунд Pixies, когда группа была образована в 1986 году.
Подход Сантьяго – минималистичный, продуманный, но при этом эмоционально острый, – стал противовесом сюрреалистическим текстовым изыскам Блэка Фрэнсиса (Black Francis a.k.a. Charles Michael Kittridge Thompson IV) и мелодичным басовым партиям Ким Дил (Kim Deal). Такие песни, как "Where Is My Mind?", "Debaser" и "Giantic", показывают, как одна-единственная нота или «звуковой ответ» Сантьяго становились определяющей основой песни.
Говоря о любимых гитаристах, Сантьяго отмечает: «Я всегда отдавал должное сдержанности Джорджа Харрисона. Его с виду простая игра всегда была очень эффективна в контексте группового звучания. Я уже говорил, что мне особенно нравятся его арпеджио - они служат песне, а не пафосу исполнителя».
Что касается Хендрикса, то Сантьяго считает, что «перенял его принципиальный подход». «Идея о том, что звук сам по себе может быть выразительным языком песни – это негласный постулат Хендрикса», - поделился соображениями Сантьяго. – «Его звук мгновенно узнаваем, он тащит за собой всё остальное. Джими часто бывает достаточно одной ноты на несколько тактов, чтобы держать слушателя в напряжении. Его талант первооткрывателя – он просто уникален».
Музыкальные критики всегда обращали внимание на Джоуи Сантьяго (музыкант, кстати говоря, филиппино-американского происхождения). «Его игра на альбомах Pixies "Surfer Rosa" и "Doolittle" воплощает в себе умелое сочетание противоположностей: с одной стороны, его партии очень точно выстроены; с другой - эта дисциплина непостоянна, так как периодически уступает место взрывным сольным моментам», - пишет издание NME.
Годы сочинения музыки для кино и телевидения также повлияли на «творческие наклонности» гитариста. «Работа над саундтреками сделала меня – как бы это правильно сказать? - менее эгоцентричным», - говорит музыкант. – «Дело в том, что главным человеком при работе в кино является режиссёр. Именно он – и только он – держит в голове конечный результат. Поэтому нужно быстро реагировать на его пожелания, постоянно что-то придумывая. И часто именно при таком спонтанном подходе получается классный материал. Этот опыт научил меня доверять своим инстинктам. Всё это очень пригодилось мне, когда я возвратился с этими уроками в родную группу».
Когда Pixies воссоединились в 2004 году после более чем десятилетнего перерыва, взаимопонимание между музыкантами сразу же вернулось. «Мы зазвучали точно так же, как и раньше», - вспоминает Сантьяго. – «И наш характерный ритм был на месте».
На более поздних альбомах, таких как “Indie Cindy”, “Head Carrier” и “Beneath The Eyrie”, гитара Джоуи Сантьяго по-прежнему продолжала «определять границу между шумом и мелодией», продвигая саунд Pixies вперед, «ни на секунду не теряя камертонного оригинала». «Все дело в эмоциях, стоящих за нотами», - говорит гитарист. – «Это невозможно подделать».
