Когда Наташа переставляла банки с крупами на верхнюю полку, она услышала, как в коридоре коротко пискнула домофонная панель: кто-то набирал код. В кухне пахло тушёной капустой и стиральным порошком — с утра намоталась: запустила машинку, протёрла плинтусы, довела до ума список дел на неделю, который всегда висел под магнитиком «не дай себе расслабиться». Игорь шуршал в комнате — к вечеру обещал доделать отчет, чтобы у шефа не было повода глядеть поверх очков. Он у неё такой: если назначили срок на пятницу, сдаст во вторник.
— Ты звонил кому-то? — крикнула она.
— Нет, — Игорь выглянул из-за двери, потер виски и улыбнулся. — Может, курьеры опять ошиблись. Пойдём посмотрим.
Взглянули на глазок вместе. На площадке мелькнула знакомая, нахрапистая челка и обиженно поджатые губы. За спиной — худой мужчина в модной стеганой куртке, недовольный миракулес: мол, давайте быстрее.
— Ну здравствуйте, родные, — раздалось в дверь, едва Наташа повернула замок. — Мы тут ненадолго. На пару дней, максимум на три. С документами у нас срочно, а у вас всегда пусто.
Рита, двоюродная сестра Игоря, умела сказать так, будто делает одолжение. Рядом облокотился на косяк её муж Слава — щурится, как будто лампа слишком яркая или совесть давит. Конфеты в пакете шуршат.
— Привет, Рит, — Игорь сглотнул. — У нас… как бы… не то чтобы пусто. Я работаю, Наташа…
— Да это на пять минут. Мы тока перекусим и в центр, — Слава улыбнулся, уже ногой впихивая чемоданчик через порог. — Справки, печати, ты же знаешь, бюрократия. Нам бы присесть и душ. И кот у нас с собой, он тихий, не переживай.
Слово «кот» Наташе ударило как крышка от кастрюли: звонко и не к месту. Она смотрела на клетку с полуоткрытой дверцей — внутри торчала рыжая морда с глазами-блюдцами.
— Кот? — переспросила.
— На время переездных дел, — Рита махнула. — Шума не будет. И, кстати, маме позвонила, она сказала, что ты не будешь против. «Наташа девочка золотая, всегда выручит», — дословно.
Игорь тут же скривился: мама, то есть Галина Ивановна, называла Наташу золотой девочкой ровно в тех случаях, когда нужно было на её плечи водрузить чужую сумку. Наташа вдохнула носом и сказала ровно:
— У меня сейчас стирка и варева на плите. Обед на двоих. Если вы на пять минут — проходите, но ключи…
— Ключи у нас со прошлого раза есть, — бросил Слава, уже снимая кроссовки. Вид у него был такой, будто это нормально — иметь чьи-то ключи до вечера среды.
Игорь обернулся к Наташе. Взгляд был виноватый, знакомый: «я потом всё улажу». Наташа поймала себя на том, что глотает слова и сжимает кулаки, чтобы не рявкнуть прямо сейчас. Она упрямая, да, но не скандальная; и у неё принцип — сначала попытаться культурно.
Первые часы пронеслись как в тумане. Рита, едва откусив котлету, разложила на столе кипу бумаг, металлические зажимы, позвонила кому-то с приказным тоном: «Мы сейчас будем, ждите». Слава поставил на ладонь телефона новый чехол и успел в двух шагах от кухни организовать штаб: пакет с проводами, зарядник в каждую розетку, сумка на стул, куртка на спинку дивана. Кот, конечно, оказался не тихим — орал, как сирена, пока не нашли его наполнителя, тоже в их пакете, но в самом низу, естественно.
— Рит, — осторожно начал Игорь. — Вы же в прошлый раз обещали… это… не задерживаться.
— А мы и не задерживаемся, — уверенно парировала она. — Просто сейчас такое время: на маркетплейсе старт, нам нужно адрес указать, а у нас в Подгорске дом ещё не принят. Ты же понимаешь. Да и в центре гостиницы лютуют, цены космос.
Наташа промолчала, но внутри заметалась тревога. «Маркетплейс» означал коробки. Она в мае видела в их сторис, как они упаковывали «товарку» на кухне у какой-то Маши. Весь стол в ролах скотча, пузырчатая пленка, этикетки — и смех: да у нас семейный бизнес, мы же молодые и амбициозные.
Для приличия Наташа предложила чай, принесла варенье, отошла на полшага, будто охраняет кухню от дальнейшего вторжения. Игорь повёл гостей в зал, объяснил, где в ванной чистые полотенца, выудил из корзины запасной шампунь. Сам сел за ноут — работа ждать не будет.
Вечером ей позвонила Оля, подруга. Кто как не она слышал все Наташины внутренние дребезги.
— Они опять у вас? — с полу слова поняла Оля. — Насть, ну вы же взрослые люди, можно сказать «нет».
— Игорь не умеет. Там сестра, там «родня». А я не хочу выглядеть стервой, — Наташа устало прислонилась лбом к холодному кухонному шкафчику. — И мама его… Она сразу как козырь: вы же семья, берегите друг друга.
— Семью берегут не тем, что под твоей дверью склад открывают, — хмыкнула Оля. — Ладно, ты как. Держись.
Ночь прошла рвано. Слава долго шуршал в коридоре — он пытался «по-тихому» занести ещё одну спортивную сумку, где-то раздобыл и притащил. Рита замолчала только к двум, после пяти звонков «уточнить доставку». У Наташи был тонкий сон — она просыпалась от каждого щелчка выключателя. Игорь возле неё ворочался, и в тишине слышалось, как скрипит его совесть.
Утром Наташа включила чайник и начала с того, что надела фартук. Фартук — её броня: пока он завязан, кухня — её. Это был не театр и не война, это была мера.
— Рит, — ровно сказала она, когда та с резинкой во рту пыталась заплести волосы. — У нас сегодня день плотный. Я работаю со сменой, Игорь сдаёт отчёт. Договоримся по правилам: кухня — с восьми до девяти моя, потом делайте свои дела. Ванну тоже по времени. И коробки — только в комнате, не в коридоре. Мы едва вытаскиваем обувь.
— Конечно-конечно, — Рита кивала слишком быстро. — Мы же культурные. И вообще, мы скоро. Вечером уедем, ну может завтра утром. Ты не напряжно. Мы оставим вам шоколадку.
Шоколадкой, как известно, никто коммуналку не оплатит. Но Наташа держалась.
Первый эпизод случился в тот же день к обеду. Домофон пиликнул раз, второй, третий. Дальше: звонки на телефон Риты. Она бегала туда-сюда, кидая Наташе: «Сейчас хлопнут дверью — это к нам». На площадке выросли три коробки — белые, с брендом смешной ламы.
— Это на полчаса, — бросила Рита, протискивая коробки внутрь. — Курьер не может иначе, а постамат битком. Мы потом заберём.
Коробки стояли до вечера. Слава занялся распаковкой. Шуршал ножом, осторожно кладя картон на пол. Лама расплодилась по всей комнате: чехлы для телефонов, стекла, кабели, какие-то «антигравитационные держатели». Наташа, проходя мимо, обожглась мыслью: стол сервировать негде. Игорь в отчёт уткнулся, но явно считал коробки.
Второй эпизод был похож на первый, только громче. Пришла соседка с площадки — тётя Лида, женщина прямая, ровная и чей взгляд со ступеньки умел останавливать подростков с петардами.
— У нас лифт уже пару раз застревал от ваших перевозок, — сказала она, глядя на Славу. — А ночью вы там шептались до трёх. У меня внучка спит, в садик встаёт. Вы бы это… вежей как-то.
— Тёт Лид, не переживайте, — Слава улыбнулся так, как будто продаёт фильтры для воды. — Это буквально день. Завтра ни звука, я обещаю.
— Я ваши «завтра» в прошлом июне слышала, — буркнула тётя Лида, но ушла без скандала — она предпочитала ворчать постфактум.
Наташа заглотнула покусы и позже в ванной прошептала себе в зеркало: «Не ругаться. Всё по плану. До вечера. Сделаю ужин, поговорим по-человечески». Она действительно верила в переговоры, иначе какой смысл.
Третий эпизод развернулся неожиданно: пришла свекровь. Галина Ивановна вошла, как хозяйка, даже тапки из прихожей знала, где стоят. Поцеловала Наташу в щеку, похвалила чистоту, Игорю поправила воротник. А Рите — улыбка: «Ну что, бумажки продвинулись? Как хорошо, что у нас есть надёжная гавань». Наташа услышала «у нас» и внутренне скривилась.
— Мам, — Игорь попытался сразу. — У нас, честно, хаос. Я потом посчитаю, сколько света влетело. И… ну, ключи у них откуда?
— Я давала, — буднично отозвалась Галина. — Вы же уже свои. Что вам, жалко? Людям помочь — не грех. Тем более молодым — нынче время тяжёлое.
— Мам, — Наташа сдержала тон, — помощь бывает разной. Мы же не гостиница и не пункт выдачи.
— Наташенька, — взгляд у свекрови мягкий, но крепкий, как стёкла на Ритиных коробках. — Ты у нас строгая, но добрая. Тебе не убудет. Да и не навсегда. А им сейчас старт важен. Ох, какие вы молодцы, что не отказали родным.
Наташа услышала в голове быстрый шаг мысли: «Нас опять уговаривают быть удобными». Она улыбнулась синтетической улыбкой и ушла в кухню снять чайник.
Вечером Игорь, всё-таки, вытащил разговор. Они втроём сидели за столом, Слава на табуретке крутил ключ в пальцах, как фокусник.
— Давайте так, — спокойно сказал Игорь. — Мы составим список расходов за эти пару дней, и вы компенсируете. И за шум — прошу держать себя в руках, соседи жалуются. И — важный момент — коробки в коридор не ставим. И ключи… ключи лучше мне вернуть. Это вопрос безопасности.
— Ого, — протянула Рита, улыбка стала тоньше. — Ты как бухгалтер заговорил. Мы же семья. Мы же не чужие.
— Семья — это не бесплатный сервис, — вмешалась Наташа. — Мы поможем, но по правилам. Я серьёзно.
Слава посопел и вдруг положил ключи на стол — но одним, нижним, краем.
— Возьми, — скривился. — Только без фанатизма. Мы уедем завтра. Мы не будем злоупотреблять.
Четвёртый эпизод пророс из «завтра»: на следующее утро Наташа вышла к лифту и увидела объявление о «временном пункте выдачи» — с их квартирным номером. Бумажка висела ровненько, синяя паста, аккуратный почерк, стрелочка кверху. Рита на кухне заливала кипятком лапшу и беззаботно сказала:
— Мы просто поставили точку самовывоза на два дня. Это же удобно: курьер не ездит туда-сюда, люди сами забирают. Ты в обед дома — отдашь два пакета, и всё.
— Ты что, — Наташа даже не повысила голос, но в нём звякнула ложка. — Это моя квартира, а не ваша компания. И я не ваш сотрудник. Снимай повеску сейчас же.
— Наташа, ну что ты как неродная? — Рита мгновенно перешла в мягкую жалобу. — У нас время горит, мы вписались в срок, штрафы будут. Я просто потерплю пару часов у двери, правда. Ты даже не заметишь.
— Убери, — Наташа покажу фирменный жест: сняла фартук, аккуратно сложила и положила на духовку. Это означало «я говорю серьёзно». — Прямо сейчас.
Рита пыхнула носом, но сходила к подъезду и бумажку отклеила. Возвращаясь, шепнула, думая, что Наташа не услышит:
— Тоже мне, королева подъезда.
Наташа услышала. Игорь услышал и посмотрел на жену с тревогой.
Днём у Наташи была смена — он уехала на работу, будто спаслась. Она бухгалтерит в небольшом издательстве; бумага, цифры, весёлый редактор Антон, что рассказывает байки про авторов. Коллега Марина встретила её с кофе:
— Ты бледная. Что у тебя.
— Родственники, — Наташа хмыкнула. — Я учусь говорить «нет». Пока получается с помарками.
— Главное — не извиняться за границы, — Марина кивнула. — Это знаешь, как в тексте: если запятые поставить как попало, потом читатель сам догадается, где автор хотел паузу. А если поставить правильно — никуда не съедут.
Наташа оттаяла. На час забыла про курьеров, кота и подвешенные ключи. Но к вечеру телефон зазвенел: сосед с нижнего этажа, дядя Витя, из тех, кто разговаривает без злости, но прямым текстом.
— Натуся, — сказал он. — У вас в тамбуре мешки какие-то. Я по своей двери пройти не могу. Скажи им, чтоб прибрали. Я ругаться не хочу, но я упрямый.
Возвращаясь домой, Наташа уже репетировала речь. Она нуждалась в твёрдости как в утюге — разгладить всё, что намялось. В квартире пахло пиццей и принтерами — у Риты гудел термопринтер этикеток. Слава играл на телефоне и не притворялся, что делает вид.
— Я не буду это терпеть, — сказала Наташа на пороге, кладя сумку так, будто ставит точку. — Коробки — в комнату. Тамбур — свободен. Пункта выдачи быть не может. Ключи — Игорю. И завтра утром… вы уезжаете. Мы так договорились.
— Ох, пошло, — Рита пожала плечами и откусила от корочки. — Ладно-ладно, не кипятись. Мы завтра утром с новыми силами выполним план.
— И свет оплатите, — напомнил Игорь. — Я счёт посчитал.
— Свет… — Слава зевнул. — Да ты что, это копейки. Копейки мы всегда возмещаем. Я переведу.
Внутри у Наташи было чувство, будто она нажала на тормоз, а машина всё равно ползёт. Но она не отступала.
Ночью случился пятый эпизод. Домофон: «Служба доставки. У вас тут пять маленьких пакетов, получатель «Рита Славина». Я ночью, потому что пробки.» И ещё один звонок: «Мы по объявлению, самовывоз». Наташа стояла в халате, Игорь рядом. Рита уже в джинсах, улыбается, как будто праздник.
— Не открывай, — сказал Игорь. — Мы же договорились.
— Открою, — Рита пролезла между ними. — Ничего страшного. Люди ехали, они устали.
Наташа вцепилась в косяк двери, дышала медленно. «Я хозяйка. Это мой дом. Тут мои правила», — повторила ей внутренняя учительница.
— Рита, — она остановила отточенным голосом. — Если ты сейчас откроешь, завтра вас здесь не будет. Это не шантаж, это выбор.
Рита опешила — на секунду в её лице прорезалась настоящая растерянность, как будто в сценарии не было такой реплики. Но кивнула с непонятной полуулыбкой, и отступила. Доставщик уехал, ворча. «Самовывоз» развернулся и буркнул в трубку: «Обидно».
Ночь провалились тяжёлым пластом.
Утром кот уткнулся носом Наташе в щиколотку. Она наклонилась, погладила — кот всё равно ни при чём. И подумала: «Я могу. Я не обязана согласиться. Это не про жадность, это про уважение к себе». Она варила кофе, и запах был таким правильным, будто возвращал ей её кухню.
— Рит, — сказала она, — у вас два часа собрать вещи. Игорь вызовет такси. Я помогу сложить коробки. И на будущее — пожалуйста, не ставьте нас в такие позиции.
— Ага, ага, — кивнула Рита, вытягивая губы. — Мы же быстренько. Мы же семья.
Слова скользнули по полу, как пролитая вода. Наташа вытерла их взглядом — сухо и спокойно. И подумала впервые, твердо: «Если что, мы сможем попрощаться».
На следующее утро они уехали. Вернее — сделали вид, что уехали.
Такси подъехало к подъезду ровно в девять, Наташа из окна кухни видела, как Слава выносит два чемодана, Рита тащит клетку с котом, швыряет ключи Игорю на ладонь — и с показной обидой хлопает дверцей.
— Мы больше не побеспокоим, — сказала она с интонацией жертвы. — Удачи вам в вашем стерильном мире.
Машина отъехала, и Наташа впервые за неделю вдохнула полной грудью. Квартира будто вернулась к нормальному размеру — воздух стал мягче, звуки тише. Игорь вытер лоб и сказал с облегчением:
— Вот и всё. Они, может, обиделись, но, думаю, поняли.
Наташа не ответила. Она знала: такие, как Рита, не понимают. Они делают паузу, чтобы собраться с силами.
Весь день она мыла, стирала, переставляла. Коробки оставили следы на полу — чёрные полосы от скотча, мелкий мусор. Нашла под диваном три этикетки с надписью «ЛамаМаркет». В ванной — обрывок бумажки «Отгрузка, 25 шт».
К вечеру Наташа села на табуретку с чашкой чая. Из кухни наконец не пахло чужим кофе.
— Слушай, — сказала она Игорю, — я думаю, надо поменять замок.
Он вздохнул:
— Да ладно тебе. Они же не злые. Просто безалаберные.
— Безалаберные — это когда чайник не выключил. А когда у людей в голове всё можно — это уже наглость, — Наташа подняла глаза. — Замок поменяем. И ключи только у нас.
Игорь хотел возразить, но промолчал. Наутро вызвал мастера. Тот пришёл в сером комбинезоне, сделал всё быстро, даже не курил. Наташа смотрела, как блестит новая личинка, и чувствовала, будто отрезала лишний отросток — неприятно, но правильно.
Две недели прошли спокойно. Наташа даже начала верить, что буря миновала.
Но ровно через пятнадцать дней в их дверь позвонили.
Игорь открыл — на пороге стояла Галина Ивановна. В руках — пластиковый контейнер с котлетами, в глазах — неуютная решимость.
— Я на минутку, — сказала она. — Чайку попью, поболтаем.
За столом разговор шёл сначала ровно: про погоду, про новости, про скидки на коммуналку. Потом свекровь вздохнула и осторожно положила ложку.
— Игорёк, а ты с сестрой общаешься?
— Иногда, — ответил он настороженно.
— Она обижена. Ты ведь знаешь, у неё сейчас тяжёлый период. Их проект на грани, они вложили все сбережения. Им нужно чуть-чуть поддержки. Хоть временно. Они и к нам хотели, но у нас ремонт. А у вас места больше.
Наташа почувствовала, как у неё в груди что-то щёлкнуло.
— Мам, — тихо сказала она. — Они взрослые люди. Им под тридцать пять. Пусть решают свои проблемы сами.
— Ой, не начинай, — отмахнулась Галина Ивановна. — Ты такая принципиальная, будто не знаешь, как тяжело молодым.
— Знаю, — Наташа сжала ладони. — Но почему их трудности всегда должны решаться за счёт других?
Свекровь фыркнула:
— А ты всё меряешь копейками и нервами. Родные же. Ты будто чужая.
Наташа посмотрела на Игоря. Тот молчал, опустив глаза.
— Мам, — сказал он наконец. — Мы не можем их снова принять. У нас работа, покой, соседи после прошлого раза недовольны.
— Соседи, работа, покой… — повторила Галина с легкой усмешкой. — Вы уж определитесь, что для вас важнее: стены или люди.
С этой фразой она ушла. Котлеты остались на столе, пахли холодом.
В тот вечер Наташа заметила, что Игорь ходит мрачный. За ужином он теребил ложку и не поднимал глаз.
— Что-то случилось?
— Да нет, — выдохнул он. — Просто тяжело. Мама давит, Рита пишет, Слава названивает. Говорят, им негде ночевать.
— А у нас что, общежитие? — Наташа вскинула голову.
— Они обещают пару дней. Пока не найдут квартиру.
— Уже слышала, — резко сказала она. — «Пару дней» у них превращается в пару месяцев.
— Ну не знаю, — пробормотал Игорь. — Мне неловко. Всё-таки сестра.
Она смотрела на него и понимала: он не способен на жёсткое «нет». Ему стыдно, будто отказ — это предательство. А ведь именно на таких, как он, и держатся люди вроде Риты.
Через три дня Рита всё-таки позвонила. Не мужу — Наташе.
— Привет, — голос был нарочито бодрый. — Мы тут нашли квартиру, но заехать можно только через неделю. Можно мы пока у вас поживём? Ну, чисто временно. Мы же тихие.
— Рита, — спокойно ответила Наташа, — у нас нет условий принимать гостей. Вы же взрослые, найдите хостел, снимите посуточно.
— Да ну, какие хостелы, — возмутилась та. — Мы же свои! Ты что, жадничаешь?
— Нет. Я просто не хочу повторения прошлого раза.
— А, понятно, — ядовито произнесла Рита. — Ты всё помнишь и злопамятная. Ладно, не напрягайся. Мы как-нибудь сами.
Она отключилась.
Наташа стояла с телефоном в руке и думала: вот сейчас-то всё, конец. Но через пару часов пришло сообщение от Галины Ивановны:
«Дети, выручайте, Рита с Славой остались без крыши. Хотя бы на недельку. У вас же сердце не камень».
Наташа просто выключила звук.
Через день после этого в подъезде раздался стук. Тётя Лида позвонила в дверь, с порога — грозно:
— Наталья, ты в курсе, что твоя родня снова в подъезде шастает? Они у лифта с коробками. Сказали, ждут, пока вы вернётесь.
Наташа замерла.
— Что?
— Что слышала. Сидят, как в засаде. Я бы им сказала пару слов, но думаю, пусть хозяйка сама разберётся.
Она поблагодарила соседку, пошла к лифту — и действительно увидела их. Рита в куртке, Слава с рюкзаком, рядом тот самый рыжий кот. Вокруг — четыре коробки.
— Вы что здесь делаете? — спросила Наташа, не повышая голоса.
— О, наконец-то! — Рита заулыбалась, будто встречает подругу в кафе. — Мы просто ждали, пока вы придёте, чтобы не мешать. У нас вещей немного, только эти коробки и кот.
— Я же сказала, что вы у нас жить не будете.
— Так мы и не жить! — защебетала она. — Просто переночуем, пока ищем другое место. Неужели тебе жалко на одну ночь?
Слава стоял, глядя в сторону. Видно было, что ему неловко, но он не вмешивался.
— Рита, — сказала Наташа твёрдо. — Нет. И замок мы поменяли.
— Ага, — усмехнулась та. — Мы уже заметили. Вот ведь недоверие! Свои же люди.
— Именно потому, что свои, и доверять нельзя, — спокойно ответила Наташа.
Рита покраснела, губы дрогнули.
— Ты изменилась, Наташа. Прямо какая-то стерва стала.
— Нет, просто перестала быть бесплатной нянькой для взрослых.
Рита фыркнула, развернулась и пошла к лестнице. Слава молча поднял коробку, кот заорал из переноски.
Наташа закрыла дверь и впервые не чувствовала вины. Только усталость.
Неделя прошла спокойно. Но 3 марта, ровно в полночь, Игорь вскочил с кровати от звука домофона.
— Кто это в такое время?! — Наташа села.
— Сейчас гляну, — он подошёл к панели. — Камера не работает, только звук.
В динамике раздался голос Славы:
— Игорь, извини, ночь, но беда. Мы в дороге, у нас колесо лопнуло, мы возле вашего дома, холодно. Можно мы хотя бы в подъезд зайдём, переждём?
Игорь замер.
— В подъезд — можно, — Наташа сказала быстро. — Но не в квартиру.
— Да ладно тебе, — взмолился Слава. — Мы же не звери.
Игорь колебался. Наташа видела это и сжала губы.
— Игорь, нет. Мы уже проходили это. Пусть вызывают эвакуатор или такси. У нас ночь, ребёнка нет — но нервы тоже не резиновые.
Он опустил взгляд и ничего не ответил. Домофон замолчал.
Они легли обратно, но сон не шёл. За окном мелькали фары — видно, Слава с Ритой стояли во дворе.
— Может, хоть кофе им вынести, — сказал Игорь.
— Хочешь — вынеси. Но не приглашай. Если впустишь — обратно не выгонишь.
Он не пошёл.
Наутро они уже ушли. На снегу остались следы — маленькие, сбившиеся.
Наташа посмотрела на них и почувствовала лёгкое беспокойство. Ведь люди с таким запасом наглости не отступают. Они просто ждут, когда ты снова расслабишься.
Через несколько дней это подтвердилось.
Возвращаясь с работы, Наташа заметила, что возле их двери лежит небольшая посылка с наклейкой «ЛамаМаркет». Под ней — записка: «Для Риты Славиной. Передайте, пожалуйста».
Она стояла, глядя на коробку, и не знала, смеяться или плакать.
В тот вечер Игорь долго ходил по квартире, потом сказал:
— Может, вернуть посылку? Или позвонить?
— Не трогай. Пусть сами ищут. Это не наши дела.
Но утром коробка исчезла.
Тётя Лида потом сказала шёпотом, с лёгким злорадством:
— Приходили твои «молодые». Пока ты на работе была.
— Как пришли? Замок же новый.
— Да не в квартиру. В подъезде оставляли, унесли и ушли. Но я видела.
Наташа только вздохнула. Она чувствовала, как это всё ещё не закончилось.
Она понимала — скоро будет третья часть их «пришествия». И на этот раз, наверно, громче.
Весна в этом году запоздала. Вроде и март закончился, а по утрам всё ещё холодно, асфальт серый, мокрый. Наташа шла с работы, держа в руке сумку и маленький букет тюльпанов — себе, просто так. Она уже научилась радовать себя без повода.
У подъезда заметила старую «Газель» с распахнутыми дверями. Возле неё — знакомая пара фигур, и сердце у неё ухнуло.
Рита и Слава.
В ярких жилетках, с коробками в руках, они деловито переговаривались с курьерами. Из фургона выгружали товар — десятки одинаковых упаковок, которые Слава аккуратно складывал у стены.
— Только не говори, что опять… — прошептала Наташа и ускорила шаг.
— О! Наташа! — Рита всплеснула руками. — Как вовремя! Мы тут временно, буквально день-два. Нам склад под замену, а клиент уже оплатил, ну куда это всё девать? Вот решили через интернет-офис продать, с вашего подъезда удобно — транспорт рядом, парковка.
Наташа не поверила ушам:
— Ты серьёзно? У моего подъезда?
— А что такого? — искренне удивилась Рита. — Мы никому не мешаем. Всё культурно.
Культурно — это они ставили коробки прямо на лестничную площадку, заслоняя половину прохода. Тётя Лида уже стояла у своей двери, скрестив руки.
— Я, конечно, всё понимаю, но это беспредел, — сказала она, не повышая голоса. — Тут не рынок. Люди ходят.
Слава обернулся с натянутой улыбкой:
— Да мы же на пару дней, не переживайте. У нас разрешение устное, всё в порядке.
— С кем «устное»? — холодно спросила Наташа.
— Ну… с Игорем, — выдала Рита.
— Что? — у Наташи перехватило дыхание. — Он в командировке!
— Так он сам сказал, что не против, — пожала плечами Рита, избегая взгляда. — Мы же не бесплатно — вот, подарочек привезли.
И сунула ей в руки пакет с кофе и шоколадом.
— Уберите это, — Наташа вернула пакет. — Немедленно. Я сейчас же вызову управляющую компанию.
— Наташ, не нагнетай, — Рита опустила голос до жалобного. — Мы же не враги. У нас бизнес тонет, ты бы видела, как тяжело. Мы ночами работаем. Ну нельзя ли хоть раз пойти навстречу?
— Нет, нельзя, — чётко произнесла Наташа. — У каждого есть границы. Я свои больше не отдам.
— Вот ты и показала, кто ты есть, — процедила Рита, и в голосе звякнула злоба. — Жадная, холодная, всё тебе мало. Игоря жалко — женился на айсберге.
— А мне жалко людей, которые живут за чужой счёт и ещё обижаются, что им дверь не распахнули, — ответила Наташа. — Выгружайте обратно и катитесь со своим бизнесом.
Рита что-то шепнула Славе. Тот нахмурился, но молча стал собирать коробки. Видно было, что ему стыдно — глаза в пол, движения резкие.
Наташа поднялась домой. Сердце колотилось, ладони дрожали. В квартире стояла тишина. На столе — ноутбук Игоря, чашка с остывшим кофе.
Через полчаса он позвонил по видеосвязи из командировки.
— Привет, — устало сказал он. — Ты дома? Всё в порядке?
— В порядке, — ответила она ровно. — Если не считать, что твоя сестра снова устроила склад у подъезда.
— Что?! — он побледнел. — Да я им не разрешал! Я просто сказал, что подумаю!
— Ну вот, они поняли по-своему.
Игорь выругался, нецензурно, что бывало редко.
— Всё, я им сейчас позвоню.
— Не звони, — перебила она. — Они уже уехали. Но я хочу, чтобы ты понял — больше ни шагу им навстречу. Ни слова, ни сантиметра.
Он долго молчал, потом сказал:
— Понял.
Через два дня позвонила Галина Ивановна. Голос — холодный, как металл:
— Наташа, зачем ты ссоришь брата с сестрой? Они хорошие ребята, просто запутались. Ты могла бы быть помягче.
— Мам, я не обязана быть мягкой, когда по мне вытирают ноги.
— Ах, вот как? — раздражённо сказала свекровь. — Ты думаешь, раз замужем, тебе всё можно? Люди тебе добра желают, а ты злобствуешь.
— Добра? — Наташа усмехнулась. — Если добро — это когда из тебя делают склад, то я, пожалуй, откажусь.
Галина повесила трубку.
Прошла неделя. Всё вроде бы стихло. Но в субботу утром Наташа спустилась в подвал — у них там кладовка, где она держала банки с соленьями. Открыла дверь и застыла.
Вдоль стены аккуратно стояли коробки. Пять штук. На каждой — та же наклейка с ламой.
Она опустилась на корточки, провела рукой по крышке. Заперто на скотч. В углу — знакомая записка, будто специально оставленная:
«Тут временно. Мы потом заберём. Никому не мешаем. Рита».
Наташа поднялась и почувствовала, как поднимается злость. Та самая, что обычно гасила воспитанием. Сколько можно?
Она вышла во двор, набрала Игоря.
— Ты не поверишь. Они снова у нас. Только теперь — в подвале.
— Что?! — он закашлялся. — Как они туда попали?
— Угадай, у кого ключи от подвала? У твоей мамы.
Повисла пауза.
— Я разберусь, — сказал он тихо.
— Нет, Игорь. На этот раз я разберусь сама.
Она позвонила в ЖЭК, объяснила, что в кладовке — незаконное хранение. Дежурная записала, пообещала направить мастера.
Потом спустилась вниз и написала маркером на коробках крупно: «ХРАНЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО. ВЕЩИ БУДУТ ВЫВЕЗЕНЫ».
В тот же вечер, около девяти, в дверь позвонили.
Рита. Без мужа.
— Это что за цирк? — сразу начала она. — Кто тебе дал право трогать наши вещи?
— Это не ваши вещи. Это мусор в моём подвале.
— Мы же договаривались! — взвыла Рита. — На недельку!
— Мы никогда ни о чём не договаривались. И больше не будем.
— Наташа, ну нельзя же так! — она зашлась в визге. — Ты же вроде женщина, не чудовище!
Наташа молчала. Она стояла у двери и чувствовала, как впервые не боится.
— Убирай всё завтра утром, — сказала она спокойно. — Или я вызываю участкового.
— Ты что, с ума сошла? Мы же родня!
— Вот именно. Поэтому я терпела. Но больше — нет.
Рита захлопнула дверь так, что дрогнул дверной глазок.
Наутро коробки исчезли.
А вечером Наташа шла по двору и услышала знакомый смех. У соседнего дома, у лавочки, стояли Рита и Слава с теми же коробками. Разложили прямо на капоте старого авто — мини-ярмарка. Люди проходили мимо, кто-то что-то покупал.
Рита увидела Наташу, улыбнулась нарочито широко:
— О, привет! Не переживай, теперь мы далеко. Видишь, какие мы молодцы? Всё решили миром.
Наташа ничего не ответила. Повернулась и пошла домой.
Игорь стоял на балконе, смотрел вниз.
— Они у соседнего дома, — сказал он.
— Пусть. Главное — не у нас.
Он обнял её за плечи.
— Прости, что не смог поставить границу раньше.
— Главное, что теперь умеем, — тихо ответила она.
Они стояли молча, пока Рита и Слава сворачивали свой «рынок». Вечерний свет падал на асфальт, делая лужи золотыми.
Но через неделю Наташа снова увидела знакомую «Газель» у их подъезда. На лобовом стекле — бумажка: «ЛамаМаркет. Выдача заказов».
Она даже не спустилась вниз. Просто отдёрнула занавеску, тяжело выдохнула и прошептала себе под нос:
— Мы их в том году выгнали, а они в этом году опять приперлись. Откуда столько наглости, — закипала Наташа.
И на этот раз она знала — разговоров больше не будет.
За окном гудит мотор «Газели», а в воздухе висит то самое напряжение, когда одно неверное слово может стать началом новой войны.