Я вчера застала Сашку в странном состоянии. Он не кодил, не читал очередную статью по UX/UI, даже не перебирал клавиши своего синтезатора. Он просто сидел на балконе, смотрел во двор и вертел в руках какую-то сухую ветку.
«Ты чего?» — спрашиваю.
Он хмыкнул. «Да так. Вспомнил детство. У нас за гаражами росла стена крапивы. И мы, пацаны, находили палки — вот такие, — чтобы ее рубить. Прокладывали "тропы" к "штабу". И я сейчас поймал себя на мысли, что до сих... помню это ощущение. Шершавая, сухая кора. Усилие, с которым рубишь. И эта мгновенная, жгучая боль, если промазал и задел рукой».
Я села рядом. Я, фотограф, обожаю такие моменты. Мой 39-летний тимлид, интроверт и оптимизатор всего на свете, вдруг заговорил о крапиве.
«Нашей игрой, — продолжил он, — была сама реальность. Упрямая, осязаемая. А сейчас...»
И он замолчал. Но я поняла, о чем он. Вчера мы попали в эпицентр его личного, профессионального и человеческого шторма. Вчера мы ездили сначала к его маме, а потом к его сестре.
И этот день сломал в нем какой-то предохранитель.
Поколение Х, которое не смогло
Сашина мама — прекрасная, интеллигентная женщина. Она вырастила этого гения, который может починить все, что имеет провода. И вот этот гений полгода назад подарил ей смартфон.
Вчера мы приехали, смартфон лежал на тумбочке. Выключенный.
«Саш, он опять что-то пищал, я испугалась и выключила», — виновато сказала она.
Я видела, как у Саши дернулся кадык. Он полчаса. ПОЛЧАСА. Спокойно, медленно, как мантру, объяснял ей, как включить WhatsApp. Он показывал иконку. Он двигал ее палец по экрану.
«Мам, смотри. Это не кнопка, на нее не надо давить. Нужно просто... коснуться. Легко. Вот так».
Она пыталась. Она давила ногтем. Она тыкала, как в кнопку лифта. Она «свайпала» там, где надо было «тапнуть». А потом посмотрела на него с таким отчаянием: «Сынок, я не могу. Я боюсь нажать "не туда" и все сломать. Забери ты эту шайтан-машину».
Барьер оказался не в сложности. Он оказался в логике. Ее мозг, сформированный дисковыми телефонами и физическим миром, где у каждого действия есть понятное, осязаемое противодействие, просто отказался принимать мир, живущий за стеклом. Мир, где нет «дна», нет «упора».
На обратном пути Саша молчал. Он, человек, который проектирует интерфейсы и пишет код для этого нового дивного мира, не смог построить мост для самого близкого человека. Этот разрыв — между поколением, которое не успело, и нами — был почти физическим.
А потом мы приехали к его сестре.
Поколение Альфа, которое уже здесь
Его племяннице полтора года. Она едва лепечет «мама», «папа», «дай».
И вот она сидит на полу, тянет руки к Сашиному телефону. Он, все еще хмурый, дает ей старый, заблокированный аппарат.
Я, как фотограф, приготовила камеру, ожидая милой сценки «ребенок грызет телефон».
Но то, что я увидела, заставило меня опустить камеру.
Этот крошечный, пухлый палец. Он не тыкал. Он не давил. Он абсолютно уверенно, с идеальной точностью, «свайпнул» снизу вверх, открывая экран блокировки. Потом «тапнул» по папке с играми. Открыл не ту. «Свайпнул» назад. Открыл нужную.
И — апофеоз. В игре выскочила видеореклама. Этот ребенок, который не умеет читать, не знает цифр, подождал три секунды и его палец автоматически метнулся в правый верхний угол, «скипая» рекламу еще до того, как там появился крестик.
Она интуитивно знала логику интерфейса, на который у ее бабушки не хватило целой жизни.
Мы вышли на улицу. Саша был бледнее, чем после встречи с мамой.
«Сонь, ты видела?» — тихо спросил он. — «Цикл, на который у моего поколения ушло двадцать лет — от BASIC на кассетах до Windows 95 — теперь сжимается до двух лет. Я... я не знаю, хорошо это или плохо».
Исповедь «второго пилота»
Мы, поколение 80-х и 90-х, — мы мост. Мы последнее поколение, которое помнит мир без интернета. Мы помним усилие.
Я помню, как часами сидела в библиотеке, выписывая цитаты в тетрадь. Саша помнит, как перематывал кассеты легендарного концерта 101 его любимой группы Depeche Mode карандашом, чтобы сэкономить батарейки в плеере. Нам, чтобы получить информацию или удовольствие, нужно было совершить физическую работу.
А сейчас мы сами строим мир, где эта работа не нужна. И никто не понимает этого лучше Саши. Он — тот самый IT-специалист, тот самый тимлид, который создает этот новый дивный мир.
Вечером он все-таки сел за свой код. А потом резко захлопнул ноутбук.
«Сонь, — сказал он, и голос у него был глухой. — Я боюсь».
«Чего ты боишься? Что ИИ захватит мир?»
«Нет. Хуже. Я боюсь, что, создавая идеальных "вторых пилотов", мы разучимся летать сами. Мы уже не помним телефоны наизусть. Мы доверяем навигаторам и теряемся в трех соснах без них. Следующий шаг — мы перестанем считать в уме. Зачем? Бот сделает быстрее. Мы перестанем глубоко анализировать. Зачем? ИИ напишет отчет лучше. Я сегодня написал скрипт, который за 10 минут сделал работу, на которую у человека ушла бы неделя. И я не радовался. Мне было жутко».
И вот она, его исповедь. Страх не в том, что боты станут разумными. Страх в том, какими мы станем функциональными.
Мы рискуем вырастить поколение, которое будет гениально потреблять и управлять интерфейсами, но окажется абсолютно беспомощным, когда отрубят электричество. Поколение, которое «скипает» рекламу, но не сможет отличить симуляцию эмпатии от настоящей эмпатии. Поколение, которое не знает, что такое усилие. Что такое искать в библиотеке книгу по нужной теме. Боже, да мы разучились писать ручкой.
Где растет твоя крапива?
Мы не можем остановить этот поезд. Глупо. Мы сами в нем едем. У меня в руках iPhone последнего поколения, у Саши — мощный Android. Мы — цифровые кочевники.
Но мы, как последнее поколение, помнящее эту бесячую «крапиву», обязаны стать хранителями человечности.
«Так что делать, Саш?» — спросила я его.
Он посмотрел на свои руки. Потом на свой синтезатор в углу.
«То, что ты заставляешь меня делать», — улыбнулся он. — «Заставлять мозг работать "вручную"».
Мы не можем запретить детям планшеты. Это как запрещать дождь. Но мы обязаны насытить их живым аналоговым миром.
Ладно, пусть они учатся кодить и управлять роботами. Но направляйте их не просто в «кодеров» — эту работу, как сказал Саша, совсем скоро заберут эти самые роботы. Направляйте их туда, где ИИ бессилен: в Архитекторы Систем. В Специалистов по Этике (те, кто будет решать, что бот не должен делать). В Креативных Директоров, которые ставят задачу, исходя из глубокого понимания культуры и души.
Но параллельно — заставляйте их считать в уме. Читать бумажные книги. Отдайте их в музыкальную школу — пусть их пальцы учатся усилию, подбирая мелодию, которая не дается с первого «тапа». Пускай берут в руки кисточку и рисуют, слушая свою Душу.
И, ради всего святого, хотя бы раз в год вывозите их из мегаполиса. В деревню. В поход. На речку, в горы.
Дайте им в руки палку. И покажите, где растет крапива.
Пусть они помнят, что мир не всегда откликается на «свайп». Иногда, чтобы чего-то добиться, по нему нужно просто хорошенько ударить.
«Нам нужен какой-то новый интерфейс для человечности», — пробормотал Саша, возвращаясь к своему ноутбуку.
«У нас он есть, Саш», — ответила я, обнимая его со спины. — «Он всегда был. Это не холодное стекло. Это глаза, руки и сердце любимого человека. Этот интерфейс не "тапают". Его чувствуют».
А что вы думаете? Какая «крапива» из вашего аналогового детства вам запомнилась больше всего? И как вы спасаете своих детей (и себя) от превращения в «функциональных» людей?
Расскажите в комментариях. Для нас это сейчас — самая важная тема.