Виктор Иванович с трудом устроился на лавочке в парке, где любил посидеть по утрам, размышляя о жизни. Движения с каждым днём давались ему всё тяжёлее, но он уже давно принял этот факт и даже иногда находил в нём какое-то облегчение, потому что понимал — скоро всё закончится, и он наконец встретится с Мариной, с которой они делили столько лет.
Семь лет минуло с тех пор, как её не стало, а он по-прежнему тосковал так сильно, что иногда это чувство перехватывало дыхание. Их встреча случилась не в молодости, а когда оба были уже в солидном возрасте — ей тридцать четыре, ему сорок. Поначалу они избегали друг друга, пытались спрятать те эмоции, которые обычно бывают только у подростков, ведь в такие годы любовь с первого взгляда кажется чем-то из сказок или фильмов. Но в один вечер, когда в офисе все разошлись, они столкнулись у выхода — он как начальник, она как главбух.
Виктор Иванович прочистил горло и сказал немного охрипшим голосом:
— Света, может, я сейчас ляпну какую-то ерунду, и ты меня просто отошлёшь подальше, если так выйдет. Но мне почему-то кажется, что нам есть о чём поговорить не по работе, а так, по-человечески.
Света просто кивнула, и они зашли в ближайшее кафе, а потом поехали к ней. С того момента они в принципе не расставались, жили так, будто каждый день был подарком, и даже короткие разлуки в пару часов превращались для них в настоящее испытание.
Только одно омрачало их повседневность — никак не выходило завести ребёнка. После множества визитов к врачам им наконец сказали прямо, что у Светы не получится стать матерью. Виктор Иванович до сих пор вспоминал те дни с внутренней дрожью: Света устраивала истерики, твердила о разводе, чтобы он нашёл себе кого-то, кто сможет дать ему полноценную семью с детьми.
Это тянулось довольно долго, пока в один момент он не выдержал, схватил её за плечи и встряхнул как следует:
— Довольно, слышишь? Хватит уже! Мне не нужны никакие дети, если они не от тебя будут. И другие женщины мне тоже ни к чему. Я тебя люблю и хочу быть только с тобой, и точка.
Света замолкла, долго смотрела ему в глаза, а потом тихо заплакала, словно в тот миг наконец смирилась с ситуацией и смогла это принять.
Спустя год они решили взять ребёнка из детского дома. Выбрали маленькую девочку, которая выглядела как настоящий ангелочек — голубые глаза, светлые волосы, вся такая хрупкая и миленькая. Звали её Оксанкой, и они со Светой сразу в неё влюбились. Баловали её, как только могли, окружали заботой, старались дать всё, что в их силах.
Виктор Иванович вздохнул, уставившись в одну точку. Теперь он видит приёмную дочь только в те моменты, когда ей требуются деньги. Конечно, он не оставляет её без помощи, но каждый раз напоминает, что пора бы и самой начинать зарабатывать, устраиваться на работу. Оксанка почему-то уверена, что трудиться — это не для неё, и предпочитает жить без забот.
Он снова вздохнул тяжело. Во время её последнего визита он не дал денег, сказал прямо, что пока она не возьмётся за ум и не изменит подход к жизни, ничего больше не получит. Оксанка хлопнула дверью и с тех пор не объявлялась. Сердце у него болело от этого, но он тоже не звонил — знал, что такая лёгкая жизнь ни к чему хорошему не приведёт, только испортит человека окончательно.
— Вам плохо? — неожиданно раздался голос сбоку.
Виктор Иванович вздрогнул, поднял взгляд. Рядом стояла молодая девушка. Она быстро открыла свой старенький рюкзак, вытащила бутылку с водой.
— Вот, попейте, пожалуйста, может, полегчает.
Он взял бутылку, улыбнулся ей.
— Спасибо большое. Я уже думал, что в наше время таких отзывчивых людей и не осталось вовсе.
Девушка улыбнулась в ответ, села рядом на лавочку.
— Да ну что вы, их на самом деле много. Вот я только что ехала из детского дома, а на вокзале у меня деньги украли. Я объяснила водителю автобуса, что произошло, и он меня довёз бесплатно, без всяких вопросов. А бабушки в салоне всю дорогу пытались меня угостить, совали еду из своих пакетов. В итоге плохого человека я встретила всего одного — того вора, — а хороших-то куда больше оказалось.
Виктор Иванович рассмеялся.
— Ты прямо удивительно позитивно на всё смотришь. Меня зовут Виктор Иванович. Давай познакомимся как следует.
— Даша, — ответила она. — У меня ещё пирожки остались, бабушки надавали в дорогу. Хотите угоститься?
Пожилой мужчина покачал головой.
— Я бы с удовольствием, но врачи мне мучное строго запретили, ни грамма. А ты перекуси, вам, молодым, постоянно нужно силы пополнять.
Даша жевала пирожки, и они болтали о разном. Виктор Иванович узнал, что она оказалась в детдоме после того, как пьяный отчим случайно убил её маму. Он не планировал ничего плохого, просто полез в шкаф за деньгами, мама встала на пути, сказала, что не даст. Он её слегка оттолкнул, а она запнулась, упала и ударилась виском об угол тумбочки, и всё.
— Он пил-то редко, — добавила Даша. — И всегда потом стыдился, когда срывался, потому что в таком состоянии мог натворить глупостей.
— Ненавидишь его за это? — спросил Виктор Иванович.
Даша пожала плечами.
— Наверное, да, в какой-то мере. Но и жалко его немного, понимаете? Не знаю точно, если когда-нибудь встречу, просто пройду мимо, даже не поздороваюсь, но и в драку лезть не стану, не вижу смысла.
— А как же ты планируешь жить в том доме теперь? — поинтересовался Виктор Иванович.
Даша снова пожала плечами.
— Выбора особого нет, придётся как-то устраиваться, подыскивать варианты.
Виктор Иванович быстро прикинул в уме.
— Даш, послушай меня внимательно. Мне нужна помощница, вроде сиделки, чтобы помогала по дому. Ты могла бы работать у меня半天, а остальное время тратить на свои дела, учёбу или что там. Я тебе отдельную комнату выделю, и зарплату, разумеется, платить буду, нормальную.
— А что именно нужно делать? — спросила девушка, и в глазах у неё мелькнула надежда.
— Ничего сверхъестественного. Кашу сварить, прибраться в комнатах, стирку запустить — с этим справишься без проблем?
— Ой, конечно, согласна! Вы не думайте, я очень старательная, правда, всегда всё делаю на совесть.
Виктор Иванович ни разу не пожалел, что пригласил Дарью к себе жить. За считаные дни дом преобразился. Он не терпел посторонних в своём пространстве, поэтому сам вёл все домашние дела и считал, что справляется отлично. Но когда Даша всё помыла, начистила, расставила вещи по полкам, дом стал почти таким же уютным и опрятным, как в те времена, когда была жива Света.
Даша уже знала, как сильно Виктор Иванович любил свою жену, что она ушла внезапно из-за остановки сердца. Знала и про Оксанку, но никак не могла взять в толк, почему дочь так редко навещает отца, особенно когда он в таком возрасте.
Даша даже взялась за мелкий ремонт в доме, подновила кое-какие вещи. Виктор Иванович, несмотря на её возражения, помогал ей деньгами, но она упорно отказывалась брать зарплату, говорила, что и так живёт как в сказке. Так они и сосуществовали день за днём, а по вечерам садились на террасе с чаем и разговаривали о жизни, о всяких мелочах.
Прошло несколько лет. За это время Виктор Иванович видел Оксанку всего один раз — она опять примчалась за деньгами, и он, конечно, не смог отказать. Оксанка подробно расспросила про Дашу, потом только рукой махнула — ей самой не хотелось застревать здесь надолго и ухаживать за приёмным отцом. А если бросить его одного, он мог и завещание переписать в чью-то другую пользу, с него станется такое провернуть.
Потом Виктор Иванович начал сдавать резко, здоровье подводило всё чаще. Даша плакала, а он только улыбался.
— Ну чего ты, глупенькая? Я и так здесь задержался дольше, чем следовало. Света меня там давно ждёт, а я то соберусь уйти, то передумаю из-за каких-то дел. Видишь, в тот раз не зря отложил — ты появилась в моей жизни, теперь замуж выйдешь, и можно за тебя не волноваться. Парень-то у тебя стоящий, надёжный?
Даша смущённо кивнула.
— Стоящий, да. Он тоже из детдома, как и я. Мы с ним в чём-то похожи, оба через это прошли. Пока он рос, тётка его подсуетилась, оформила какие-то бумаги и продала квартиру бабушки без его ведома. Он приехал — а жить негде, всё ушло. Но Антон молодец, не сломался: учится, работает, снимает комнату в общежитии, чтобы на ноги встать.
— Да, парень молодец, сразу видно. Такой со всем справится, главное — чтобы не опускал руки в трудные моменты.
— Нет, что вы, он никогда не сдаётся, всегда находит выход.
— А Оксанка не звонила в последнее время?
Виктор Иванович вздохнул.
— Нет, не звонила, молчит.
Даша помрачнела. Она видела, как он ждёт звонка от приёмной дочери, и даже втайне от него пыталась ей дозвониться. Но Оксанка и слушать не стала, отрезала резко:
— Тебе платят за то, чтобы ты горшки за отцом выносила и ухаживала, а не за то, чтобы в наши семейные дела соваться.
На этом всё и закончилось. Даша понимала: Оксанка просто выжидает, когда Виктора Ивановича не станет, чтобы потом приехать и забрать себе всё имущество без лишних хлопот.
Пожилой мужчина положил свою ослабевшую руку поверх руки Даши.
— Всё наладится, поверь. И у Антона, и у тебя, и у вас двоих вместе. А теперь иди, я устал сегодня. Хочу один побыть, отдохнуть.
Даша выскочила из дома в слезах — понимала, что он не хочет, чтобы она видела его в таком беспомощном состоянии, когда боль накатывает.
— Даш, ты чего такая? — Антон ждал её во дворе.
— Ой, ему так плохо стало, сил нет смотреть.
— Ну так, может, остаться с ним, не уходить?
— Нельзя, он не любит, когда делают вопреки его словам, сразу сердится.
— Жалко его очень. Вот так человек уходит из жизни, а рядом нет никого из родных, кто бы поддержал.
Даша вздохнула. Она рассказывала Антону всё про Виктора Ивановича — он давно стал для неё как близкий человек, почти родной.
Похороны прошли скромно, без лишней помпы. Оксанка заявила, что человек уже мёртв, так какая разница, как его провожать — всех в землю одинаково укладывают, без исключений.
Даша купила большой букет цветов, стояла в сторонке во время церемонии, тихонько вытирала слёзы платком. Оксанка с каким-то мужчиной тоже держалась поодаль, не подходя близко. До Даши доносились обрывки их разговора.
— Но надеюсь, теперь-то у тебя не возникнет желания на других поглядывать. Таких обеспеченных, как я, больше не сыщешь, — сказала Оксанка.
— Оксан, да ладно тебе придумывать, я ни на кого не поглядывал. Ну, конечно, будто я ничего не знаю, — ответил мужчина.
— Я там тачку тебе скину в сообщении, посмотри. Крутая штука.
Оксанка хихикнула.
— А что, мой пупсик подарочек себе хочет?
— Очень хочет, не терпится. Ну подожди чуток, завещание зачитают, и поймём, сколько у нас всего в распоряжении. А до вступления в права можно и в кредит взять, без проблем. Теперь-то мне никто не откажет, с таким-то наследством.
Мужчина звонко чмокнул Оксанку, и она рассмеялась — слишком громко и неуместно для такого места, как кладбище.
У дома Оксанка повернулась к Даше.
— А ты здесь что забыла? Сейчас завещание оглашать будут, так что здесь только родные имеют право быть. А ты уж прости, но ты никто для нас.
Даша остановилась. И правда, зачем она пришла? Думала, нужно помянуть Виктора Ивановича хотя бы скромно, с конфеткой или чем-то, как принято в таких случаях.
— Да, извини. До свидания.
Оксанка улыбнулась.
— Прощай лучше. Твои услуги больше не требуются, так что надеюсь, пути наши не пересекутся.
Даша повернулась, чтобы уйти, но её остановил нотариус, подойдя быстро.
— Дарья, прошу вас остаться. Виктор Иванович специально указал, чтобы на оглашении завещания вы тоже присутствовали.
Оксанка закатила глаза.
— Господи, старый маразматик. Неужели хватило ума платить ей зарплату и ещё что-то отписать в придачу? Как можно не думать о семье в первую очередь? Будто лишнего всего полно, разбрасываться.
— Ой, ты, конечно, можешь остаться, но всё, что он тебе там оставил, я заберу через суд, без вариантов. Так что особо не надейся, не обольщайся.
Даша промолчала. Она несколько раз видела этого пожилого мужчину — он приезжал к Виктору Ивановичу, и они подолгу беседовали за закрытыми дверями. Даша всегда уходила в другую комнату, чтобы не мешать. И только сегодня выяснилось, что он нотариус и душеприказчик.
Они все уселись в большой комнате. Странно, Даша думала, что у Виктора Ивановича вообще никого из родственников нет, а тут объявились двоюродные сёстры, племянник, ещё какие-то дальние люди. И ни один из них ни разу не навестил его, пока он болел и нуждался в поддержке.
Оксанка ёрзала на стуле, как на иголках. Видимо, догадалась, что мужчина не горит желанием оставаться с ней, а она решила удержать его деньгами, как могла. Не самый правильный подход, но, может, от этого Оксанка хоть немного почувствует себя счастливее.
Наконец нотариус вскрыл конверт и начал читать волю покойного. Небольшие суммы достались сёстрам и племяннику, и Оксанка каждый раз морщилась, как от зубной боли, слыша эти цифры.
— Ну а теперь самое основное, — продолжил нотариус. — Главная часть состояния: дом, два автомобиля, активы, счета...
Он перечислял дальше и дальше, а Оксанка презрительно поглядывала на Дашу, словно говоря без слов: "Видишь, про тебя вообще забыли, даже не упомянули".
— Всё это Виктор Иванович завещал Дарье Симоновой, человеку, который все эти последние тяжёлые годы был рядом с ним, ухаживал, как за ребёнком, выслушивал его рассказы и поддерживал в трудные моменты.
В комнате повисла гробовая тишина. Все недоумённо переводили взгляды с Оксанки на Дашу и обратно, пытаясь осмыслить услышанное.
Даша была ошарашена не меньше остальных.
— Вы что? Нет, это наверняка какая-то ошибка, наверное, перепутали что-то в документах.
Нотариус усмехнулся.
— Виктор Иванович даже угадал ваши первые слова после оглашения. Нет, никакой ошибки здесь нет. Вот вам ещё личное письмо от него, чтобы вы не вздумали отказываться от всего этого.
Оксанка вскочила на ноги.
— Да вы все тут с ума посходили, что ли! Вы же понимаете, что отец это написал под её давлением, она втёрлась в доверие хитростью каким-то образом. Я этого так не оставлю, обязательно пойду в суд и докажу, что он был невменяемым в тот момент. Я, и только я, имею полное право на всё его имущество и деньги, как дочь, и никто другой.
Нотариус усмехнулся снова.
— Он и это предвидел заранее. В завещании приложены справки от всех врачей, что он составлял его в здравом уме и твёрдой памяти. Кстати, вам он оставил небольшую фирму в соседнем городе. Она сейчас на паузе, не работает, но если там как следует потрудиться, вложить силы, то можно её поднять и раскрутить до приличного уровня. А по поводу прав — ну, как ни крути, вы с Дарьей ему одинаково близки по родству, приёмные или нет.
Антон ждал Дашу дома.
— Ты чего такая бледная? На тебе лица нет. Оксанка что-то наговорила грубого?
Даша посмотрела на него.
— Нет, не в ней дело. Виктор Иванович учудил такое, что не укладывается в голове.
Антон испуганно глянул на неё, коснулся лба ладонью.
— Да как он мог что-то учудить, если его уже нет с нами?
— Представляешь, Антош, он оставил все свои деньги и имущество мне, именно мне.
Антон растерялся.
— Зачем он это сделал? И что теперь с ними делать, с такими деньгами?
Даша рассмеялась.
— Не знаю, что обычно люди делают с деньгами в таких ситуациях, но разберёмся.
Они с Антоном поставили Виктору Ивановичу красивый памятник, прочный и достойный, чтобы почтить память как следует. Купили себе домик побольше, с запасом комнат на будущих детей, чтобы было где расти всей семье без тесноты. А после свадьбы взялись продолжать его дело, развивая то, что он начал, и вкладывая в это силы по полной.