Артём объявил во вторник.
Наталья как раз убирала со стола. Сын сидел на кухне, Виктор читал что-то в телефоне, и вдруг Артёмка говорит:
– Мам, пап. Мы с Мариной женимся.
Наталья даже тарелку чуть не выронила. Обрадовалась.
– Тёмушка, правда? Ой, как здорово! Поздравляю вас!
Виктор поднял голову, улыбнулся:
– Молодец, сын. Марина девушка толковая. Мы рады.
Наталья обняла сына. Марина, конечно, ей нравилась. Серьёзная такая, юрист в какой-то конторе работает, на каблуках ходит, речь поставленная. Квартира у родителей есть, хорошая семья. Родители Марины – интеллигентные люди, приличные.
В общем, радость.
В пятницу Марина пришла в гости. Села на кухне с Натальей, попила чаю. Артём на работе ещё был, Виктор в комнате.
– Наташ, я хотела с вами поговорить, – сказала Марина, аккуратно ложечкой размешивая сахар. – Мы с Артёмом решили заключить брачный договор.
Наталья кивнула:
– Ну вот, слышала уже. Артём говорил. Это правильно, наверное.
Марина продолжила:
– Я юрист, поэтому для меня это важно. У меня квартира от родителей есть, подарили на двадцатилетие. Она оформлена на меня до брака. По брачному договору она останется моей личной собственностью. А всё, что мы с Артёмом вместе купим – пополам делить будем. И вклад его, который он до свадьбы накопил, тоже его личным останется. Всё честно.
Наталья слушала и думала: умная девка.
– Марин, вы правильно делаете, – сказала она. – Чтобы сразу всё понятно было.
Марина отпила чаю:
– Вы знаете, я на работе столько дел видела. Люди по двадцать лет вместе живут, а потом разводятся, и начинается кошмар. Квартиры делят, машины, вклады. Кто сколько вложил – никто не помнит. Чеки не сохранились. Доказательств нет. Годами в судах сидят.
– Так ведь по закону имущество в браке – общее, – сказала Наталья. – Разве нет?
Марина кивнула:
– По закону – да. Статья тридцать четвёртая Семейного кодекса. Всё, что нажито в браке, считается совместной собственностью. Неважно, на кого оформлено. При разводе делится пополам. Но это теория.
Она поставила чашку.
– А на практике – если человек захочет обмануть, он найдёт способы. Вот недавно у нас клиентка была. Женщина лет пятидесяти. Двадцать восемь лет замужем была. Квартира на мужа оформлена, машина – на него. Вклады все – на нём. Она думала: ну и что, мы же семья, всё общее. А когда развод начался, муж квартиру на мать переоформил по дарственной. Вклады снял наличными. И всё – доказывай теперь, где деньги. Она два года в суде провела, а в итоге почти ничего не получила.
У Натальи похолодели пальцы. Чашка обжигала ладони, но руки ледяные.
– Переоформил просто так? И можно?
– Можно, если быстро. Потом, конечно, можно в суде оспорить дарственную, доказывать, что это была махинация. Но это экспертизы, адвокаты, годы. А деньги со счетов вообще не вернёшь, если наличными снял.
Марина встала, поправила юбку:
– Поэтому я и настояла на договоре. Чтобы всё было прозрачно. И ещё я Артёму сказала: давай у нас доступ к счетам будет у обоих. Я не хочу ситуации, когда один из нас контролирует все деньги, а другой даже не знает, сколько у семьи средств. Финансы должны быть под контролем обоих супругов.
Она ушла.
Наталья осталась на кухне. Смотрела на чашку. На донышке остатки заварки. Крошки от печенья. Марининого печенья.
Квартира на мужа. Вклады на нём. Доступа нет.
Она машинально взяла губку. Стала вытирать стол. Губка скрипела. Крошки липли к мокрой поверхности.
***
Вечером, когда Виктор пришёл с работы, поужинали. Артём ушёл к себе.
– Вить, – сказала Наталья. – А наша квартира ведь моя тоже наполовину, да? Мы же в браке купили.
Виктор посмотрел на неё:
– Формально – да. По закону общая собственность. А что?
– Ну вот, я просто подумала. Марина говорила про брачный договор.
Виктор пожал плечами:
– Наташ, ну я же ипотеку платил двадцать лет. Ты понимаешь? На мне всё было оформлено, я каждый месяц платежи вносил. Квартира формально общая, но я её купил, по сути. Ну и какая разница? Мы же семья, не собираемся разводиться.
Он вернулся к телефону.
Наталья подумала: правда ведь. Не собираются. Двадцать пять лет вместе. Сын взрослый.
Она помыла посуду. Легла спать.
Но не спалось.
На следующий день, в субботу, Наталья решила проверить. Просто так. Из любопытства.
Скачала банковское приложение. Ввела номер общей карты. Запросила пароль. Пришло СМС – на Викторов номер.
Села на диван.
Попробовала вспомнить: когда они карту оформляли, почему на его номер привязали? Наверное, он сказал: так удобнее. Или она сама не возражала. Не помнит.
Позвонила в банк. Девушка на том конце провода вежливо объяснила:
– Для предоставления доступа к счёту второму лицу необходима либо нотариальная доверенность, либо владелец счёта должен самостоятельно добавить вас как пользователя через приложение или в отделении.
– А если счёт общий? Мы в браке.
– Понимаю вас, но по закону доступ к банковским операциям имеет только тот, на кого оформлен счёт. При разводе, конечно, имущество делится, но для текущего доступа нужны документы.
Наталья повесила трубку.
Значит, просто так не получится. Нужно, чтобы Виктор сам добавил её. Или нотариус.
Вечером она решила поговорить.
– Вить, давай ты меня в банковском приложении добавишь. Как пользователя. Чтобы я тоже могла заходить, смотреть.
Виктор оторвался от телефона:
– Зачем?
– Ну вот, хочу знать, сколько у нас денег. Это же наши общие деньги.
Виктор нахмурился:
– Наташ, я что, двадцать пять лет тебя обманывал? Что надо – скажи, я переведу. Зачем тебе лезть в счета?
– Я не лезу. Я просто хочу понимать ситуацию.
Он раздражённо махнул рукой:
– Да что с тобой случилось? Марина на тебя повлияла, да? Наташ, ты же сама всегда говорила, что тебе проще, когда я слежу. Что у тебя от этих цифр голова болит. Я что, навязывал? Ты сама не хотела заниматься.
Наталья замолчала.
Он прав ведь. Она действительно так говорила. Когда квартиру покупали, когда документы оформляли – она отмахивалась: ты лучше разбираешься, ты и занимайся. Ей казалось: зачем, если он всё сделает? Удобно же.
Виктор встал:
– Слушай, у нас доверие есть или нет? Двадцать пять лет мы нормально живём, без всяких бумажек и проверок. А ты тут устраиваешь какую-то ревизию. Не доверяешь – скажи прямо.
Горло перехватило. Она сглотнула, но ком не прошёл.
– Доверяю.
– Ну вот и хорошо. Тогда какие вопросы?
Он ушёл в комнату.
Наталья осталась на кухне.
Доступ не дал.
***
В воскресенье встретилась с подругой Леной. Сели в кафе. Заказали кофе.
– Лен, – начала Наталья. – У вас с Мишей как со счетами? Общие или раздельные?
Лена пожала плечами:
– Да у каждого свои. Я на свои трачу, он на свои. На общие нужды скидываемся. А что?
– А доступ друг к другу есть?
– Ну вот, пароли знаем. Но не лазим. Зачем?
Наталья кивнула. Хотела сказать. Хотела спросить: а если муж не даёт доступ, это нормально?
Но не смогла.
Потому что сказать – значит признать вслух. Признать, что боится. Что не доверяет. Или доверяет, но боится всё равно.
– Лена, а если... – Она замолчала.
– Что если?
– Да ничего. Просто так спросила.
Наталья подумала: может, зря она вообще об этом заговорила. Может, надо было промолчать, как раньше. Жить спокойно. Не задаваться вопросами.
Но поздно.
Вечером Виктор обнял её. Они сидели на диване, смотрели фильм. Он погладил её по голове, как всегда. Поцеловал в макушку.
– Наташ, не злись на меня. Я просто не понимаю, зачем тебе это. У нас же всё хорошо.
Она прижалась к нему.
Любит ведь. Двадцать пять лет вместе. Он хороший муж. Не пьёт, не гуляет, семью обеспечивает. Дом, зарплата, стабильность.
Но внутри что-то сжалось.
Потому что она вдруг поняла: любит – но не доверяет. Или доверяет – но боится.
И это разные вещи.
В понедельник, когда никого не было дома, Наталья открыла шкаф. Достала папку с документами.
Полистала.
Договор купли-продажи квартиры. Покупатель: Крылов Виктор Сергеевич.
ПТС машины. Владелец: Крылов Виктор Сергеевич.
Свидетельство о браке. Крылов В.С. и Крылова Н.И.
Вот тут она есть. Крылова.
Дальше нашла старую выписку со счёта. Года три назад, случайно сохранилась. Владелец счёта: Крылов Виктор Сергеевич.
Она закрыла папку. Убрала в шкаф.
Её имя только в свидетельстве о браке.
Больше нигде.
***
Во вторник зашёл Артём. Наталья готовила ужин.
– Мам, ты как? – спросил он. – Что-то уставшая.
– Да нормально, Тёмушка.
– Вы с папой как-то странно общаетесь последние дни. Поругались?
Наталья помешала суп:
– Нет. Просто разговор был.
Артём сел за стол. Помолчал. Потом сказал:
– Мам, я вчера случайно слышал, как вы разговаривали. Про счета.
Наталья обернулась.
– Слушай, я не хочу лезть в ваши дела, – продолжал Артём. – Но мне кажется, Марина права. Папа, конечно, молодец, обеспечивает семью. Но ты имеешь право знать. Это нормально.
Он встал, неловко пожал плечами:
– Просто подумай. Ладно, я пошёл.
Ушёл.
Наталья осталась у плиты.
Сын на стороне Марины. Молодое поколение так думает. Им кажется, что контроль – это нормально. Что доверие не отменяет прозрачности.
А Наталье всё это время казалось иначе.
Ночью опять не спалось. Виктор рядом похрапывал тихонько.
Наталья лежала и вспоминала.
Двадцать пять лет назад они женились. Она влюбилась. Виктор был красивый, надёжный, работящий. Говорил: я обо всём позабочусь.
И ей было тепло. Спокойно. Казалось, что это правильно – когда мужчина берёт ответственность. Когда он главный.
А сейчас эти же слова – "я обо всём позабочусь" – звучат иначе.
Сейчас она понимает: позаботиться – значит контролировать. А контролировать – значит владеть.
И она ничем не владеет.
В среду вечером она открыла ноутбук. Вбила в поиск: "как получить выписку ЕГРН на квартиру".
Почитала. Оказывается, можно заказать через Госуслуги. Или в МФЦ. Там будет указано, кто собственник.
Она знала, конечно. Виктор. Но хотелось увидеть документ.
Заказала выписку. Три дня ожидания.
Потом вбила в поиск: "раздел имущества при разводе без документов".
Почитала статьи. Юристы писали: формально всё, нажитое в браке, делится пополам. Но если нет доказательств вклада – сложно. Чеки, квитанции, свидетельские показания. Суды. Экспертизы. Годы.
Закрыла ноутбук.
В четверг пришла выписка ЕГРН. Наталья открыла файл.
Объект: квартира, адрес такой-то.
Собственник: Крылов Виктор Сергеевич. Доля: 100%.
Основание: договор купли-продажи.
Дата регистрации: пятнадцать лет назад.
Она распечатала. Положила в папку. Закрыла шкаф.
***
В пятницу вечером они сидели на кухне. Виктор читал новости. Наталья мыла посуду.
Вдруг он сказал:
– Наташ, слушай, давай в отпуск съездим. В Сочи, например. Или в Турцию. Давно никуда не выбирались.
Она обернулась:
– А деньги есть?
– Конечно. Я откладывал. Нам хватит.
Он улыбнулся. Тепло так. По-доброму.
Наталья вытерла руки. Подошла. Села рядом.
– Вить, а сколько у нас всего отложено?
Он пожал плечами:
– Достаточно. Не переживай, на отпуск точно хватит. И ещё останется.
– Нет, ну вот конкретно сколько? Мне просто интересно.
Виктор нахмурился:
– Наташ, ну опять? Я же говорил – достаточно. Зачем тебе цифры? Ты всё равно в этом не разбираешься.
Она замолчала.
Не сказал. Снова.
В субботу Наталья достала свою зарплатную карту. Открыла приложение. Посмотрела баланс.
Восемнадцать тысяч четыреста рублей.
Вот и вся её финансовая независимость.
Закрыла приложение.
В воскресенье приехала к маме. Сидели на кухне. Мама пекла пирожки.
– Наташенька, ты что-то грустная. Всё в порядке?
Наталья хотела рассказать. Хотела спросить: мам, а как у вас с папой было? Вы счета общие вели?
Но не спросила.
Потому что мама двадцать лет назад сказала: выходи за Витю, он хороший. Надёжный. Обеспечит.
И Наталья вышла.
А теперь как объяснить, что двадцать пять лет не знала, сколько у них денег? Что доверяла, а оказалось – просто не контролировала?
– Всё нормально, мам. Просто устала.
Прошла неделя.
Наталья поняла, что ничего не изменится. Виктор не даст доступ. Не добавит её в приложение. Не расскажет, сколько денег на счетах.
Потому что он не считает это нужным. Потому что привык контролировать. Потому что столько лет так было, и ему удобно.
А ей остаётся верить. Доверять. Надеяться, что не обманет.
Формально она имеет право на половину. Статья тридцать четвёртая.
А фактически – ничего не докажет. Потому что документов нет. Чеков нет. Доступа нет.
***
Вечером Виктор пришёл с работы. Сели ужинать. Он рассказывал про день, про работу, про коллег. Наталья кивала, слушала.
Потом он обнял её. Поцеловал.
– Наташ, я тебя люблю. Ты знаешь?
– Знаю.
– Ну вот и хорошо. Главное – что мы вместе.
Она прижалась к нему.
Любит. Не уходит. Не разводится.
Просто теперь знает.
Знает, что Марина умнее. Что у Марины квартира своя, личная. Что Марина не отдаст контроль, даже любимому человеку.
А Наталья отдала.
Тогда. Когда влюбилась. Когда доверилась. Когда подумала: зачем мне лезть, если он всё сделает?
И поезд ушёл.
***
На следующей неделе зашла Марина. Принесла каталог свадебных платьев. Сели на кухне, смотрели.
– Наташ, вот это вам нравится? – спрашивала Марина, показывая фотографии.
Наталья кивала:
– Красивое. Тебе пойдёт.
Марина улыбалась. Молодая, счастливая, уверенная.
У неё квартира. У неё работа. У неё брачный договор. У неё доступ к счетам.
У неё всё под контролем.
Наталья налила чай. Смотрела на Марину.
Молодец. Умница. Не будет такой дурой, как я.
***
Вечером Виктор позвал смотреть кино.
– Наташ, иди сюда. Комедия какая-то, говорят, смешная.
Она встала. Подошла к холодильнику. Открыла морозилку.
Достала пакет с пельменями. Под ним – конверт. Белый, мятый по краям.
Её заначка. На чёрный день.
Открыла. Пересчитала. Пятьдесят тысяч рублей.
Она откладывала по чуть-чуть. Годами. Из зарплаты. Тысяча тут, две там. Незаметно. Чтобы было. На всякий случай.
Пятьдесят тысяч.
Наталья посмотрела на купюры. Потом на зал, где Виктор ждал её.
Пятьдесят тысяч – это её безопасность. Это всё, что у неё есть своего. Спрятанное в морозилке, как у бабушки.
Смешно.
Она положила конверт обратно. Закрыла морозилку.
Пошла в зал. Села рядом с мужем. Он обнял её за плечи.
На экране актёры смеялись, говорили что-то. Наталья смотрела, не видя.
Думала: пятьдесят тысяч. Двадцать пять лет замужем. И моя финансовая независимость – пятьдесят тысяч в морозилке.
Марина не будет прятать деньги под пельменями. У неё счета. Договоры. Права.
А у Натальи – конверт в морозилке.
Она прижалась к Виктору.
Любит. Останется. Не уйдёт.
Но пятьдесят тысяч под пельменями – это всё, что у неё есть.
И это смешно.