Вторая часть виртуального процесса "МЕЛОМАНЫ ПРОТИВ ХИТМЕЙКЕРОВ УКУПНИКА И ЧАЙКИ»

Вторая часть

виртуального процесса "МЕЛОМАНЫ ПРОТИВ

ХИТМЕЙКЕРОВ УКУПНИКА И ЧАЙКИ»

Выбор Главного Защитника: Сергей Соседов –

Непримиримый Страж Музыкального Величия!

Для нашего виртуального процесса "МЕЛОМАНЫ ПРОТИВ

ХИТМЕЙКЕРОВ УКУПНИКА И ЧАЙКИ"

кандидатура Сергея Васильевича Соседова на роль

Главного Защитника – это не просто удача, а истинный

подарок судьбы. Он – живое воплощение театра, страсти

и глубоко личного, часто парадоксального взгляда на

искусство. Его появление гарантирует незабываемое,

эмоциональное и совершенно непредсказуемое шоу, в

котором логика будет соперничать с чувством, а факты – с

метафорами.

Почему именно Сергей Соседов – идеальный

Защитник?

"Историк Эстрады" и "Классификатор

Гениев": Соседов обладает энциклопедическими,

хотя порой и весьма субъективными, знаниями о

советской и российской эстраде. Он искренне верит в

1.

"нетленные произведения" и "вечные шедевры". Для

него музыка – это не просто набор звуков, а

культурное явление, которое следует анализировать

через призму истории. Он будет апеллировать к

прошлому, возвышая достижения 90-х годов до

уровня "золотого фонда", который не нуждается в

продолжении. Он мастерски проведет параллели с

классической музыкой и живописью, доказывая, что

"настоящее искусство не требует сиквелов".

Эмоциональность и Экспрессия: Соседов – это

вулкан эмоций. Его выступления всегда яркие,

страстные, часто переходящие в пафосные монологи

и драматические заявления. Он не будет просто

"защищать" – он будет "спасать", "обожествлять" и

"отстаивать" честь своих подопечных. Он не боится

быть театральным, его голос может переходить от

шепота до крика, его жесты будут выразительны. Это

сделает защиту максимально зрелищной и

убедительной для той части "присяжных", которая

ценит искренность и страсть выше сухой логики.

Привычка к "Нестандартной" Логике: Соседов

знаменит своим умением находить неочевидные,

порой парадоксальные аргументы. Он может

отвергнуть здравый смысл в пользу "высоких

материй" или "художественной правды". Например, он

может заявить, что "простой" – это не отсутствие

работы, а "мучительный поиск нового звучания", или

"благородное молчание гения, который не хочет

осквернять мир пошлостью". Его линия защиты будет

непредсказуемой и будет строиться на эстетике, а не

на цифрах.

"Защитник Всех Ущемлённых" (в Искусстве): Он

часто выступает в роли защитника "истинного

искусства" от "попсы", "штампов" и "безвкусицы". В

данном случае он может перевернуть обвинение с ног

на голову, заявив, что истинные виновники – это не

Укупник и Чайка, а "примитивный запрос публики"

или "бездушная индустрия", которая не даёт гениям

спокойно творить. Он будет защищать не конкретных

людей, а право на творческую свободу и отказ от

конвейера.

Конфликт с Александром Гордоном: Это просто

подарок для драматизма! Гордон – логик, Соседов –

эмоционал. Их идеологический и стилистический

конфликт в реальной жизни известен и часто

становится основой для ярких шоу. На этом процессе

их противостояние будет символизировать борьбу

разума против чувства, прагматизма против

идеализма. Это добавит процессу искры и

непредсказуемости.

Отношение Сергея Соседова к Обвиняемым и

Процессу:

К Укупнику и Чайке (лично): Соседов, скорее всего,

относится к ним с уважением, но с определённой

долей снисходительности – как к "крепким

ремесленникам" и "добротным мелодистам" своего

времени, которые, возможно, и не были "гениями", но

внесли свой весомый вклад. Он не будет их

безоговорочно "обожествлять" (как, например,

Пугачёву), но будет яростно защищать их право на

"неприкосновенность" их уже созданных хитов. Его

защита будет построена на тезисе, что "вы уже дали

нам шедевры, чего вам ещё надо?".

К Процессу "Меломаны против

Хитмейкеров": Соседов воспримет этот процесс

как важную возможность для публичной лекции о

природе искусства, о роли артиста и о том, что

"нельзя мерить талант килограммами". Он увидит в

этом шанс выступить с пафосным заявлением о том,

что "искусство не является фабрикой", и "муза не

приходит по расписанию". Для него это будет

площадка для самовыражения и защиты своих

эстетических идеалов. Он будет воспринимать

обвинение как попытку "приземлить" и "унизить"

творческую личность.

Его Намерения как Главного Защитника:

Оправдать Обвиняемых не за бездействие, а за

"мудрое молчание": Его цель – не столько

доказать, что они "работали", сколько убедить

всех, что их "простой" был необходим, оправдан и

даже благороден.

Возвысить их старые заслуги до небес: Он

будет преувеличивать значение хитов 90-х, делая

их столь значимыми, что любое новое творчество

показалось бы "лишним". "Когда вы выпили

божественное вино, разве вы требуете ещё

воды?!" – примерно так будет звучать его

риторика.

Переложить часть вины на "непонимающую"

публику и "алчную индустрию": Он будет

активно обвинять внешние факторы, которые "не

дают гениям творить", или "не ценят настоящего",

тем самым снимая часть ответственности с

Укупника и Чайки.

Превратить Защиту в Шоу: Главное – это

незабываемое, эмоциональное выступление,

которое оставит глубокое впечатление,

независимо от окончательного вердикта. Для

Соседова важно не просто выиграть, а показать

класс, устроить спектакль и заставить всех

задуматься о вечном.

Таким образом, Сергей Соседов в роли Главного

Защитника – это гарантия того, что процесс будет полон

неожиданных поворотов, драматизма, пафоса и

совершенно уникальных аргументов, которые заставят

задуматься о природе искусства и ответственности

артиста. Противостояние Гордона и Соседова станет

эпицентром нашего виртуального судебного шоу!

Первый День Виртуального

Процесса: "МЕЛОМАНЫ ПРОТИВ

ХИТМЕЙКЕРОВ"

Действующие лица:

Председательствующий Судья: Игорь Яковлевич

Крутой.

Главный Обвинитель: Александр Гарриевич Гордон.

Главный Защитник: Сергей Васильевич Соседов.

Обвиняемые: Аркадий Семёнович Укупник, Виктор

Григорьевич Чайка.

Истец: "Общество Недовольных Слушателей (ОНС)",

представленное миллионами "Меломанов 2025".

( Судья Игорь Крутой занимает центральное кресло, его

взгляд спокоен, но пронзителен. Обвинитель Александр

Гордон стоит за кафедрой обвинения, его поза

напряжена, взгляд прикован к Обвиняемым. Защитник

Сергей Соседов, напротив, театрально расслаблен, но его

глаза блестят.)

Вступительное Слово

Председательствующего Судьи Игоря

Крутого:

"Уважаемые участники процесса, многоуважаемые

представители "Общества Недовольных Слушателей" –

Меломаны 2025, коллегия присяжных, а также уважаемые

обвиняемые, Аркадий Семёнович Укупник и Виктор

Григорьевич Чайка.

Сегодня мы открываем беспрецедентный процесс,

который, возможно, покажется кому-то необычным или

даже шуточным. Но смею вас заверить: его значимость

далеко выходит за рамки обычной дискуссии. Мы

собрались здесь, чтобы разобраться в вопросе, который

волнует не просто критиков, а миллионы сердец. Вопрос

о творческой ответственности, о долге артиста перед

своей аудиторией, о том, что происходит, когда яркие

звёзды, однажды зажжённые, перестают дарить свой

свет.

На скамье обвиняемых – люди, чьи имена когда-то были

синонимами праздника, чьи мелодии были саундтреком к

жизни целого поколения. "Петруха", "Транзитный

пассажир", "Мона Лиза" – эти песни не просто звучали из

каждого утюга, они жили в нас. И именно поэтому, когда

эта мощная творческая энергия, казалось бы, иссякла,

когда "фабрика хитов" остановилась на долгие двадцать

пять лет, это вызвало не просто недоумение, а глубокое

разочарование.

Этот процесс – это не казнь. Это поиск правды. Это

попытка понять, почему великие таланты, создавшие

такую яркую эпоху, ушли в тень. Была ли это

сознательная творческая позиция? Или это проявление

усталости, утраты вдохновения, или, не дай Бог,

пренебрежения к тем, кто их любил?

Порядок будет строгим. Эмоции должны быть подчинены

логике и уважению. Обвинитель представит свои доводы,

Защитник – свои. Мы будем слушать, анализировать и

искать ответы. Помните: этот зал требует честности.

Потому что искусство – это самая честная форма

общения. И народ, который любит музыку, имеет право на

ответы.

Итак, я объявляю слушание открытым. Слово

предоставляется Главному Обвинителю, Александру

Гарриевичу Гордону."

Вступительная Бескомпромиссная Речь

Главного Обвинителя Александра

Гордона:

(Александр Гордон медленно подходит к кафедре

обвинения. Его взгляд холоден и проницателен. Он

окидывает зал, задерживаясь на лицах Обвиняемых.

Говорит размеренно, но каждое слово как удар молота.)

"Уважаемый Судья! Уважаемые представители 'Общества

Недовольных Слушателей'! И вы, граждане Укупник и

Чайка.

Передо мной – не просто два артиста. Передо мной – два

фантома. Фантома той самой эстрады, которая гремела в

90-е годы. Фантома таланта, который был, и который,

судя по всему, исчез, оставив за собой лишь бледную

тень былых заслуг.

Мы здесь не для того, чтобы вспоминать ностальгические

вечера. Мы здесь, чтобы вынести приговор. Приговор не

личности, а творческому бездействию. Приговор

преступному пренебрежению талантом и, что самое

страшное, отказу от долга перед миллионами людей,

которые верили, ждали и, что самое ужасное, до сих пор

ждут.

Обвинение предъявляет вам, граждане Укупник и Чайка,

не просто 'простой'. Обвинение предъявляет вам

сознательное дезертирство с музыкального поля боя.

Поле, на котором вы когда-то были полководцами!

Двадцать пять лет! Четверть века! Целое поколение

выросло, так и не услышав от вас ни одного нового, по-

настоящему всенародного хита! Где ваши новые 'Петрухи',

Аркадий Семёнович? Где ваша 'Мона Лиза', Виктор

Григорьевич? Они заперты в прошлом! Они – музейные

экспонаты, которые вы периодически выставляете на

ретро-концертах, прикрывая этим своё творческое

бессилие.

Вы скажете: 'Мы писали музыку для кино!' Я отвечу: 'Кино

– это не массовая эстрада!' Вы скажете: 'Мы занимались

продюсированием!' Я отвечу: 'А кто тогда займётся вашим

собственным творчеством?!' Вы скажете: 'Мы устали, мы

имеем право на отдых!' Я отвечу: 'Устали – это когда ты

исчерпал себя, а не когда ты сознательно игнорируешь

свой талант и свою аудиторию!'

Ваш 'простой', который вы пытаетесь представить как

'творческую паузу', на самом деле является преступной

халатностью. Вы – как строители, которые возвели

прекрасный дом, а потом бросили его на полпути,

отказавшись поддерживать и развивать. Вы – как повара,

которые когда-то готовили шедевры, а теперь кормят нас

вчерашними объедками, приправленными ностальгией!

Вам был дан уникальный дар – талант создавать мелодии,

которые касались душ миллионов. Что вы сделали с этим

даром? Вы его закопали! Вы его обесценили! Вы предали

своё призвание! И тем самым вы предали тех, кто вас

любил.

Моя задача – не просто осудить. Моя задача – вырвать

вас из этой зоны комфорта, этого творческого

летаргического сна. Моя задача – доказать, что за 25 лет

бездействия вы должны будете ответить! Потому что

искусство, господа, это не только вдохновение. Это ещё и

ответственность. И этот процесс покажет, что Меломаны

не прощают! Я требую справедливости! И я уверен, что

она восторжествует!"

Проникновенная Речь Главного

Защитника Сергея Соседова:

(Сергей Соседов подходит к кафедре, его походка легка,

почти парящая. Он останавливается, оглядывает зал с

выражением глубокой печали, затем драматично

вздыхает. Голос его звучит глубоко, с едва уловимой

дрожью.)

"Уважаемый Судья! Уважаемый Обвинитель, чья речь,

несомненно, была пылкой, но, увы, бездуховной!

Уважаемые представители 'Общества Недовольных

Слушателей', чьи сердца, я уверен, истерзаны не гневом, а

недопониманием! И вы, мои дорогие Аркадий Семёнович

и Виктор Григорьевич – жертвы этого циничного и,

осмелюсь сказать, варварского обвинения!

Я стою здесь сегодня не для того, чтобы оправдывать

'простой'. Я стою здесь, чтобы защитить Искусство!

Защитить право Художника на тишину, на вдохновение, на

величие, которое не измеряется коммерческими

показателями и не подчиняется вашим, господин Гордон,

фабричным расписаниям!

Обвинитель говорит о 'двадцати пяти годах бездействия'.

Какое чудовищное заблуждение! Разве вы требуете от

Леонардо да Винчи каждый год рисовать новую 'Мону

Лизу'?! Разве вы порицаете Микеланджело за то, что он

не выдавал ежемесячно по 'Давиду'?! Искусство – это не

конвейер! Это – таинство!

Укупник и Чайка – это не просто композиторы. Это –

светочи эпохи, которая, увы, безвозвратно ушла! Они

подарили нам произведения, которые живут в наших

сердцах до сих пор! 'Петруха' – это не просто песня, это –

философский манифест! 'Мона Лиза' – это музыкальная

икона, которая не нуждается в ремейках и продолжениях!

Обвинитель говорит, что они 'закопали талант'. Как низко!

Они его сохранили! Они бережно хранят его, не позволяя

миру пошлости и ежесекундного хайпа осквернить то

вечное, что в них живёт! Они – как мудрые садовники,

которые знают: иногда для нового цветения требуется

время тишины, время покоя, время созревания!

Их так называемый 'простой' – это не бездействие. Это

благородное молчание! Это глубокое размышление!

Это – сопротивление культурной деградации! Они не

хотят выдавать пошлость, лишь бы угодить вашим

'Меломанам', которые, к сожалению, часто гонятся за

сиюминутным, не ценя вечное!

Обвинять их в том, что они не выдают новые хиты, – это

всё равно что обвинять осеннее дерево в том, что оно не

даёт плодов зимой! Оно готовится к весне! Оно

набирается сил! А может быть, оно просто уже отдало

миру всё, что могло, и теперь имеет право на покой и

заслуженное величие!

Я призываю вас, уважаемый Судья, и вас, Меломаны, не

судить художника по количеству выпущенных единиц

продукции! Судите по силе его воздействия на души! А

по этому критерию Укупнику и Чайке нет равных! Их песни

продолжают жить! Их наследие – бессмертно!

Мои подзащитные имеют право на отдых, на личную

жизнь, на созерцание! Они имеют право на мудрое

молчание! И я уверен, что Суд, который ценит Искусство,

а не фабричные нормы, вынесет справедливый приговор –

ОПРАВДАТЕЛЬНЫЙ! Пусть будет так!»

Первый День Виртуального

Процесса: "МЕЛОМАНЫ ПРОТИВ

ХИТМЕЙКЕРОВ". /

продолжение/

(После бурных, но логически выверенных атак

Александра Гордона и страстных, почти оперных

контратак Сергея Соседова, в зале повисла напряжённая

тишина. Все взгляды устремлены на Обвиняемых. Игорь

Крутой даёт им возможность выступить.)

Вступительное Слово Обвиняемого

Аркадия Укупника:

(Аркадий Укупник, обычно улыбчивый и обаятельный, на

этот раз выглядит непривычно серьёзным, но без тени

растерянности. Он подходит к микрофону, поправляет

очки. В его голосе слышна лёгкая хрипотца, но интонации

дружелюбные, даже слегка ироничные.)

"Уважаемый Судья, уважаемый Обвинитель, Защитник и

все, кто сегодня здесь присутствует. И, конечно, вы,

дорогие Меломаны.

Ну что ж, вот мы и дожили. До суда. За песни. За

отсутствие песен. Интересно.

Я внимательно слушал, что было сказано. И про

'фантомов', и про 'дезертирство'. И про то, что 'Петруха' –

это музейный экспонат. Знаете, когда 'Петруха' гремел,

это была не просто песня. Это было настроение. Это была

ирония. Это была попытка сказать людям: 'Эй,

расслабьтесь! Жизнь – она такая, какая есть. И в ней есть

место и для 'Петрухи', и для улыбки'.

Я не буду лукавить. Да, после 2000-х годов я не выпускал

альбомы с такой же регулярностью, как раньше. И да, я

занимался кино. Занимался студией. Знаете, почему?

Потому что я, как любой артист, ищу себя. Ищу новые

формы. Ищу, где я могу быть полезен. Где могу дать то,

что нужно.

Когда-то, в 90-е, был свой запрос. Людям нужна была

лёгкость, праздник, отрыв. И мы это дали. Мы это сделали

честно. И, по-моему, очень хорошо сделали. И те песни до

сих пор звучат! Это ли не доказательство того, что они

были настоящими?

А потом? Потом всё изменилось. И я не уверен, что то, что

просили тогда, было бы актуально сейчас. Искать новое,

перестраиваться – это тоже работа. Это не 'простой'. Это,

если хотите, творческая миграция. Из одного состояния

в другое. Из одного жанра в другой.

Я не боюсь 'приговора'. Но я очень хочу, чтобы вы поняли.

Артист – это не автомат по производству хитов. Это

живой человек. Со своими мыслями, со своими поисками.

И я всегда был честен с вами. Тогда, в 90-е. И сейчас. Я

готов ответить за каждый свой шаг. И за каждый свой

мотив. Спасибо."

Вступительное Слово Обвиняемого

Виктора Чайки:

(Виктор Чайка подходит к микрофону. В его голосе

слышна характерная хрипотца, взгляд задумчив. Он

держится с достоинством, чувствуется внутренняя сила и

опыт. Говорит спокойно, вдумчиво, без лишних эмоций, но

с явным посланием.)

"Уважаемый Судья, уважаемые участники.

Я слышал слова Обвинителя о 'дезертирстве' и 'утрате

потенциала'. Мне больно это слышать. Не потому, что я

боюсь приговора, а потому, что это несправедливо.

В 90-е годы я жил музыкой. Я горел этим. Я писал. Для

Ирины Аллегровой, для Татьяны Овсиенко, для Алексея

Глызина. Для себя. Каждая песня – это часть меня. Часть

моей души. 'Мона Лиза' – это не просто набор нот. Это

состояние. Это любовь. Это история. И то, что эти песни

живут до сих пор, для меня – высшая награда. Это значит,

что они были настоящими.

А потом? Потом действительно что-то изменилось.

Музыка стала другой. Мир стал другим. И, возможно, я,

как артист, как автор, не всегда видел себя в этом новом

мире так же ярко, как видел в 90-х. Но это не значит, что

я перестал работать.

Я писал музыку для кино, для мультфильмов. Это другая

аудитория, это другая задача. Но это тоже творчество.

Это тоже музыка. И это тоже очень важно. Разве

композитор должен писать только 'шлягеры' для

танцполов, чтобы его признали? Разве не имеет право

художник экспериментировать, искать, пробовать себя в

других областях?

Обвинитель говорит, что я 'эксплуатирую личное горе'. Я

никогда не делал из своей жизни шоу. Если журналисты

пишут о моей семье, это их выбор, а не мой пиар. Моя

жизнь, мои переживания – это часть меня. И они, конечно,

влияют на моё творчество. Но это не 'эксплуатация'. Это –

жизнь.

Я не дезертир. Я – солдат музыки. И я всегда оставался

верным этому. Просто, возможно, мои битвы стали

другими. Мои песни стали другими. Или их стало меньше.

Но это не значит, что я перестал быть композитором.

Я верю в то, что сделал. И я верю в то, что делаю сейчас.

И я надеюсь, что Суд это поймёт. Спасибо."

Заключительное Слово Судьи Игоря

Крутого о Порядке и Задаче Коллегии

Присяжных:

(Игорь Крутой снова ударяет молоточком, восстанавливая

абсолютную тишину. Его взгляд устремлён в

пространство, где, по замыслу, должна находиться

Коллегия Присяжных – миллионы слушателей. Голос его

становится более торжественным и наставительным.)

"Спасибо, граждане Укупник и Чайка, за ваши

вступительные слова. Мы услышали ваши позиции.

Уважаемая Коллегия Присяжных. Вы – те, чьи сердца и

уши будут выносить главный вердикт. Ваша задача, ваша

ответственность – непредвзято оценить всё, что будет

сказано и представлено.

Вы будете слушать доводы Обвинения – аргументы о

'творческом застое', о невыполненных ожиданиях, о

'потерянных хитах'. Вы будете слушать доводы Защиты – о

праве на тишину, о непреходящей ценности уже

созданного, о сложностях творческого пути. Вы услышите

показания свидетелей, экспертные мнения, возможно,

даже фрагменты музыкальных произведений, которые

будут представлены как доказательства.

Ваша задача – не поддаваться эмоциям, но и не

игнорировать чувства. Вы должны будете ответить на

главный вопрос: Нарушили ли Аркадий Укупник и

Виктор Чайка свой негласный договор с публикой?

Было ли их творческое бездействие последних 25 лет

оправданным и понятным? Или это было

пренебрежением к своему таланту и к своим

слушателям?

Помните: вердикт Присяжных – это голос народа. И в

искусстве этот голос – решающий.

На этом мы завершаем первый день слушаний. Завтра

процесс продолжится. Спасибо всем."

День Второй: Допрос Свидетелей Обвинения –

Свидетель No1: Ирина Аллегрова

Судья Игорь Крутой: "Прошу всех встать! Приглашается

первый свидетель обвинения – Народная артистка

Российской Федерации, Ирина Александровна Аллегрова.

Прошу принести присягу."

(Ирина Аллегрова, подняв руку, произносит слова

присяги, её голос звучит низко, с привычной хрипотцой.)

Судья Игорь Крутой: "Свидетель, присаживайтесь.

Александр Гарриевич, прошу начать допрос."

Обвинитель Александр Гордон: (Начинает жёстко, без

предисловий, его взгляд устремлён прямо на Аллегрову.)

"Ирина Александровна, добро пожаловать. Благодарю, что

нашли время. Позвольте сразу к сути. На протяжении

десятилетий, ваша визитная карточка, один из ваших

главных хитов – песня 'Транзитный пассажир'. Музыка к

ней написана обвиняемым Виктором Григорьевичем

Чайкой. Можете ли вы подтвердить этот факт?"

Ирина Аллегрова: (Кивает, её голос звучит устало, но с

достоинством.)

"Да, конечно. Это его музыка. И стихи Ларисы

Рубальской."

Обвинитель Александр Гордон: "Отлично. А теперь

ответьте: сколько лет песня 'Транзитный пассажир'

является неотъемлемой частью ваших концертных

программ? Сколько лет она фактически 'кормит' вас,

простите за прямоту, и вашу публику?"

Ирина Аллегрова: (Вздыхает, смотрит куда-то вдаль,

затем резко переводит взгляд на Чайку, в её глазах

мелькает искорка горечи.)

"Более тридцати лет, Александр Гарриевич. Тридцать лет

без малого. Она – мой вечный спутник. Моя 'рабочая

лошадка'. Без неё ни один концерт не обходится. Люди

ждут. И я пою."

Обвинитель Александр Гордон: "Тридцать лет!

Прекрасно! А теперь главный вопрос: за эти тридцать лет

– или хотя бы за последние двадцать пять, являющиеся

предметом нашего разбирательства – написал ли для вас

Виктор Григорьевич Чайка хотя бы одну песню,

сопоставимую по масштабу, по народной любви, по

статусу 'вечного хита' с 'Транзитным пассажиром'?

Написал ли он вам что-то, что смогло бы хотя бы

потеснить 'Транзитного пассажира' в вашем репертуаре?"

Ирина Аллегрова: (На её лице появляется глубокая

морщина, она медлит с ответом. Обвиняемый Чайка

отводит взгляд. В зале нарастает напряжение.)

"Витя... Витя – талантливый человек. Безусловно.

Но... (она тяжело вздыхает) ...нет. Не написал. К

сожалению. Были песни. Были попытки. Но такого...

такого калибра, как 'Транзитный пассажир', или

'Императрица', или 'Угонщица'... Нет. Не случилось."

Обвинитель Александр Гордон: (Поворачивается к

судье, жестом указывая на Аллегрову.)

"Уважаемый Судья! Свидетель подтверждает: тридцать

лет Аллегрова тянет лямку одного хита, написанного

обвиняемым, не получая от него адекватной

творческой 'подпитки' в течение четверти века! Это ли

не наглядное доказательство творческого бездействия,

граничащего с саботажем репертуара такой звезды?!"

Защитник Сергей Соседов: (Вскакивает, его рука

театрально поднята вверх, голос дрожит от возмущения.)

"Протестую, Ваша честь! Протестую против такой

вульгарной трактовки! 'Тянет лямку'?! 'Саботаж

репертуара'?! Да это же оскорбление! 'Транзитный

пассажир' – это не 'лямка', это золотой венец

репертуара! Это величайшее произведение! Разве вы

требуете от балерины постоянно менять 'Лебединое озеро'

на что-то 'новое'?! От Моны Лизы – менять выражение

лица?! Это классика, господин Гордон, КЛАССИКА! Она

не нуждается в замене!"

Судья Игорь Крутой: (Ударяет молоточком, но в его

глазах заметна лёгкая усмешка, он смотрит на Соседова,

затем на Аллегрову.)

"Протест принят к сведению, господин Соседов. Но

формулировки прошу выбирать осмотрительнее.

Свидетель, прошу вас продолжить. Ирина Александровна,

скажите, как вы себя чувствуете, будучи вынужденной из

года в год, из десятилетия в десятилетие исполнять одни

и те же хиты? Ощущаете ли вы потребность в новом,

равноценном материале? Испытываете ли вы творческий

голод?"

Ирина Аллегрова: (Смотрит прямо на Судью, затем на

Обвиняемого Чайку. В её голосе появляется сталь.)

"Игорь Яковлевич... Вы прекрасно знаете, что такое

артист. Что такое – выходить на сцену. Это каждый раз –

отдача. Это каждый раз – эмоция. И, конечно, хочется

чего-то нового! Хочется, чтобы что-то зацепило так же,

как 'Транзитный пассажир' в своё время! Чтобы снова

была эта... эта искра! А её нет. И да, я чувствую

творческий голод. Потому что артист – это не граммофон,

который заводит старые пластинки. Артист хочет жить в

моменте. Хочет чувствовать, что его сегодняшнее слово

так же сильно, как вчерашнее."

Обвиняемый Виктор Чайка: (Внезапно подаёт голос,

чуть повысив тон, обращаясь к Аллегровой.)

"Ира! Мы же работали! Я же предлагал песни! Были же

дуэты! Разве ты всё отвергала?"

Ирина Аллегрова: (Резко поворачивается к нему, её

глаза вспыхивают. Эта перепалка – как искра между

старыми друзьями, в которой сквозит невысказанная

обида.)

"Витя! Не отвергала! Но ты же сам знаешь, какой я

человек! Мне нужно, чтобы пробило! Чтобы вот

здесь (она прикладывает руку к груди) – мурашки! Чтобы я

почувствовала, что это – моё, что это – следующий

'Транзитный пассажир'! А ты мне что давал? (она делает

неопределённый жест рукой) Хорошие песни. Да. Но

не хиты! Не то, что могло бы встать рядом с 'Транзитным

пассажиром' и не поблекнуть! Не то, что могло бы стать

моим новым знаменем! Разве я не заслуживаю этого?"

Обвинитель Александр Гордон: (Торжествующе.) "Ваша

честь! Мы слышим прямое свидетельство! От самой

'Императрицы'! Она жаждет новых хитов, а обвиняемый

Чайка не в состоянии ей их предоставить! Это – не

'мудрое молчание', господин Соседов, это – творческая

импотенция!"

Защитник Сергей Соседов: (Вскакивает вновь, его голос

переходит на фальцет от негодования.)

"Протестую! Это хамство! 'Творческая импотенция'?! Да

разве можно так говорить о художнике?! Уважаемый

Судья! Это чистой воды клевета! Виктор Григорьевич

создавал музыку для кино, для других проектов! Его

талант не угас, он просто трансформировался! Он стал

более глубоким, менее коммерческим! Ирина

Александровна, скажите, разве вы не уважаете

эксперименты? Разве не бывает, что артист просто...

ищет?"

Ирина Аллегрова: (Вздыхает, отворачивается от

Соседова, снова смотрит на Чайку, но уже с тоской.)

"Сергей Васильевич, я уважаю всё. Но я – артистка. Мне

нужна песня. Новая песня. С которой я могу выйти на

сцену и сказать: 'Вот она! Моя новая жизнь! Моя новая

любовь!' А её нет. И мне очень жаль. (её голос чуть

ломается) Мне очень, очень жаль, Витя."

Судья Игорь Крутой: (Твёрдо, но с сочувствием.)

"Понятно. Спасибо, Ирина Александровна. Ваши

показания очень ценны и весьма эмоциональны. Они

подтверждают, что запрос на новый, равноценный

материал у артистов первого эшелона не только

существует, но и является насущной потребностью,

которую обвиняемые не смогли удовлетворить. Защита,

есть ли у вас вопросы к свидетелю?"

Защитник Сергей Соседов: (Слегка поникший, но всё

ещё воинственный.)

"Я... Я не имею вопросов к великой Ирине Александровне.

Но я оставляю за собой право представить

доказательства того, что Виктор Григорьевич предлагал

много достойного материала, который, быть может, не

был принят по другим, не творческим причинам!"

Судья Игорь Крутой: "Защита имеет на это право.

Свидетель Ирина Александровна, вы свободны.

Благодарю вас за честность."

(Ирина Аллегрова встаёт, ещё раз бросает сложный,

полный смешанных чувств взгляд на Чайку, затем на зал,

и величественно покидает трибуну, оставляя в зале

тяжёлое чувство невысказанной обиды и упущенных

возможностей.)