Сергей устало разглядывал старые фотографии. Родной дом, лица близких. Мама на этих снимках всегда держалась прямо, с гордо поднятой головой. На каждом снимке одни и те же глаза – добрые, но с затаенной грустью. А рядом с ней, на всех детских фотографиях – маленький Сережа, уже тогда серьезный, будто понимал, что им с мамой придется пройти нелегкий путь вдвоем.
Отца на снимках не было. Только на одном, самом старом, который мама хранила в отдельном конверте. Молодой мужчина в военной форме, с открытым взглядом, так похожим на Сережин. Отец погиб до его рождения – так ему всегда говорила мама. Героически погиб, защищая мирных жителей во время командировки в горячую точку. Сергей вырос с этой историей, гордился своим отцом, часто думал, каким бы он был сейчас.
Звонок в дверь прервал его размышления. Сергей посмотрел на часы – почти восемь вечера. Странное время для визитов. Он подошел к двери и открыл.
– Мама? – удивился он. – Что-то случилось?
Тамара Николаевна стояла на пороге, слегка ссутулившись, с небольшой сумкой в руках. Ей было уже за шестьдесят, но держалась она все так же прямо, хотя морщинки вокруг глаз стали глубже.
– Здравствуй, сынок. Можно к тебе? – она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.
– Конечно, проходи, – Сергей посторонился. – Ты что, из дома сбежала? Мы же с тобой позавчера виделись, все нормально было.
– Я просто поговорить хотела, – тихо ответила мать, проходя в квартиру. – Наедине.
– Так Лена с детьми к ее родителям уехала на пару дней, – сказал Сергей, помогая маме снять пальто. – Я один. Чаю будешь?
– Буду. И, может, чего-нибудь покрепче добавишь? – неожиданно попросила Тамара Николаевна.
Сергей удивленно посмотрел на мать. Она почти не пила – бокал шампанского на Новый год, и все.
– У тебя точно все в порядке? – спросил он, провожая ее на кухню.
Мама села за стол, положив перед собой сумку. Руки у нее заметно дрожали.
– Заварку покрепче сделай, сынок. И присядь, разговор серьезный будет.
Сергей поставил чайник и сел напротив матери. В голове мелькали разные мысли. Болезнь? Проблемы с соседями? Может, решила квартиру продать и к ним переехать?
Тамара Николаевна достала из сумки старый конверт, тот самый, в котором хранилась единственная фотография отца. Сергей нахмурился.
– Мам, что происходит?
– Сережа, я должна тебе кое-что рассказать, – голос матери звучал неуверенно, что было ей несвойственно. – Что-то, что я скрывала много лет. Не потому, что хотела обмануть. Просто думала, что так будет лучше.
Чайник закипел, но Сергей даже не пошевелился. Что-то в голосе матери заставило его замереть.
– Твой отец на самом деле не умер, – произнесла она, глядя прямо ему в глаза. – Он жив.
Сергей почувствовал, как внутри все похолодело. Он смотрел на мать, не в силах произнести ни слова.
– Что... что ты такое говоришь? – наконец выдавил он.
– Правду, сынок. Правду, которую следовало рассказать давно, – Тамара Николаевна достала фотографию из конверта и положила перед сыном. – Это действительно твой отец. Александр. Саша. Мы познакомились, когда я работала медсестрой в военном госпитале. Он был кадровым военным, красивый, умный, порядочный. Я влюбилась сразу.
Она говорила медленно, будто каждое слово давалось с трудом, а Сергей слушал, все еще не веря тому, что слышит.
– Мы были счастливы, строили планы на будущее. А потом его отправили в командировку. Тогда было неспокойное время. Через месяц пришло известие, что он пропал без вести. Я ждала, надеялась. А потом узнала, что беременна. Ты рос у меня под сердцем, и это давало силы жить дальше.
Сергей встал, выключил чайник и машинально достал чашки. Мысли путались. Двадцать лет – ложь? Все это время его отец был жив?
– Почему ты сказала, что он погиб? – спросил Сергей, стараясь говорить спокойно.
Тамара Николаевна глубоко вздохнула.
– Потому что так было проще. Когда тебе было полгода, он вернулся.
– Вернулся? – Сергей резко обернулся к матери. – И ты не сказала мне?
– Он вернулся другим человеком, – тихо произнесла мать. – Контузия, плен. Он не помнил многое из своей прошлой жизни. Врачи говорили, память может вернуться, а может и нет. Он пытался жить с нами, правда пытался. Но это было... тяжело. Приступы ярости, кошмары по ночам. Он боялся, что может причинить нам вред. И однажды просто ушел. Оставил записку, что так будет лучше для нас.
Сергей молча сел за стол. Комок в горле мешал говорить.
– И ты позволила ему уйти? – наконец выдавил он.
– Я искала его, – горько усмехнулась Тамара Николаевна. – Но он не хотел, чтобы его нашли. Потом, когда ты подрос и стал спрашивать об отце, я решила... – она запнулась. – Я решила, что легенда о героически погибшем отце будет лучше, чем правда о сломленном человеке, который нас оставил. Ты так гордился им.
Сергей смотрел на фотографию отца. Теперь он видел в этом лице что-то еще – какую-то затаенную боль, которую раньше не замечал.
– А сейчас? Почему ты решила рассказать сейчас? – спросил он.
Тамара Николаевна молча достала из конверта еще один листок бумаги и протянула сыну. Это было письмо.
«Тамара, я знаю, что не имею права вторгаться в вашу жизнь после стольких лет. Но болезнь заставила меня многое переосмыслить. Я хотел бы увидеть сына перед смертью. Это не обязательно. Я пойму, если ты откажешь. Саша».
Внизу был указан адрес и номер телефона.
– Когда пришло это письмо? – хрипло спросил Сергей.
– Неделю назад, – ответила мать. – Я долго думала, говорить тебе или нет. Он болен, Сережа. Серьезно болен. Врачи дают от силы пару месяцев.
Сергей сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Двадцать лет, мама. Двадцать лет ты лгала мне. А он... он что, все это время знал обо мне? Следил за моей жизнью?
– Нет, – покачала головой Тамара Николаевна. – Он уехал далеко. Начал новую жизнь. Насколько я знаю, у него была другая семья. Но он всегда помнил о тебе, передавал деньги через общих знакомых. Думаешь, на что мы купили эту квартиру? На мою зарплату медсестры?
– Что? – Сергей вскочил со стула. – Ты принимала от него деньги и при этом говорила мне, что он погиб?
– Сядь, пожалуйста, – устало сказала мать. – Да, я принимала. Потому что думала о тебе, о твоем будущем. О том, чтобы ты мог учиться в хорошей школе, поступить в институт. Чтобы у тебя было все необходимое.
Сергей прошелся по кухне, пытаясь справиться с эмоциями. Потом все же сел напротив матери.
– Я не знаю, что сказать. Я даже не знаю, что чувствовать, – признался он.
– Я понимаю, – тихо ответила Тамара Николаевна. – И не прошу прощения, потому что знаю, что поступила неправильно. Я просто подумала, что ты должен знать правду. И решить сам, хочешь ли ты увидеть отца перед его смертью.
Сергей молчал. Внутри бурлили противоречивые чувства: обида на мать за ложь, злость на отца за то, что оставил их, и одновременно странное чувство облегчения от того, что тот жив. Или был жив до недавнего времени.
– Где он? – наконец спросил Сергей.
– В хосписе в Подмосковье, – ответила мать. – Я навещала его вчера. Он очень слаб, но в сознании. Он... он очень похож на тебя, Сережа. Или это ты похож на него.
Сергей покачал головой.
– Не знаю, смогу ли я его простить.
– Никто и не просит прощения, – тихо сказала Тамара Николаевна. – Просто... человек уходит. И у тебя есть шанс узнать его, задать вопросы, которые тебя мучают. Или не узнавать – это тоже твое право.
Они сидели молча, не притрагиваясь к остывшему чаю. За окном стемнело.
– Оставайся у меня, – наконец сказал Сергей. – Уже поздно, а нам есть о чем поговорить.
Мать благодарно кивнула. Она выглядела постаревшей и очень уставшей, будто этот разговор забрал у нее последние силы.
– Знаешь, – неожиданно сказал Сергей, – я всегда гордился тем, что похож на отца. На каждое достижение, каждую победу я смотрел и думал: отец бы гордился. Это давало силы двигаться дальше.
– Он бы действительно гордился, – тихо сказала Тамара Николаевна. – Ты вырос таким, каким он хотел бы тебя видеть. Сильным, умным, надежным. Настоящим мужчиной.
– Благодаря тебе, – ответил Сергей. – Именно ты воспитала меня таким.
Тамара Николаевна покачала головой.
– Мне всегда не хватало его, знаешь. Даже после всего, что случилось. Я часто думала, как бы сложилась наша жизнь, если бы он остался.
– Почему ты его не остановила тогда? – спросил Сергей.
– Я пыталась, – горько усмехнулась мать. – Но он был уверен, что так будет лучше для нас. Что он опасен. Военные психологи подтверждали – посттравматический синдром, непредсказуемое поведение. Он боялся, что в припадке может навредить тебе, такому маленькому и беззащитному. И решил, что лучше исчезнуть из нашей жизни, чем рисковать.
– Он мог бы лечиться, – упрямо сказал Сергей. – Мог бы бороться за вас, за семью.
– Тогда это было не так просто, – вздохнула Тамара Николаевна. – Не было таких методик, как сейчас. Да и отношение к психологическим проблемам было другим. Но знаешь, встретившись с ним вчера, я поняла – он так и не простил себе своего ухода. Все эти годы он нес этот груз.
– А чего хочешь ты? – спросил Сергей, внимательно глядя на мать. – Чтобы я поехал к нему?
– Я хочу, чтобы ты сделал то, что считаешь правильным, – ответила она. – Не ради меня, не ради него. Ради себя.
Сергей встал и подошел к окну. За стеклом мерцали огни ночного города. Где-то там, в хосписе, лежал человек, которого он всю жизнь считал мертвым героем. Человек, чья кровь текла в его жилах. Человек, который сейчас умирал.
– Я поеду, – наконец сказал он. – Завтра. Ты поедешь со мной?
Тамара Николаевна с облегчением кивнула.
– Конечно. Если ты хочешь.
– Хочу, – твердо сказал Сергей. – Мне будет нужна поддержка.
Той ночью он долго не мог уснуть. Перебирал в памяти все моменты, когда особенно остро ощущал отсутствие отца. Первый школьный звонок, выпускной, победа на соревнованиях, поступление в институт, свадьба, рождение детей... На всех этих важных жизненных этапах он представлял, что отец смотрит на него откуда-то сверху и одобрительно кивает. А отец все это время был жив. И, возможно, действительно следил за его успехами, но издалека, не имея смелости приблизиться.
Утром они с матерью молча позавтракали и сели в машину. Дорога до хосписа заняла около часа. За все это время они едва перекинулись парой фраз.
Здание хосписа оказалось неожиданно светлым и уютным. В холле стояли живые растения, на стенах висели яркие картины. Не верилось, что это место, где люди доживают последние дни.
Медсестра проводила их до палаты и тихо сказала:
– Он ждет вас. Только, пожалуйста, недолго. Ему нужен покой.
Сергей глубоко вдохнул и открыл дверь.
На кровати лежал худой седой мужчина. От бравого военного с фотографии почти ничего не осталось. Но когда он повернул голову и их взгляды встретились, Сергей словно увидел себя, постаревшего на тридцать лет.
– Здравствуй, сын, – тихо сказал мужчина, и его глаза наполнились слезами.
Сергей молча прошел в палату и сел рядом с кроватью. Он не знал, что сказать, с чего начать. Столько вопросов накопилось за эти годы.
– Я рад, что ты пришел, – сказал отец. – И пойму, если ты не найдешь в себе сил меня простить.
– Я не знаю, смогу ли, – честно ответил Сергей. – Но я хочу понять. Понять, почему ты ушел. Почему не боролся за нас.
Александр слабо кивнул.
– Это долгая история. Но у нас есть время. И я отвечу на все твои вопросы. Это меньшее, что я могу сделать.
Тамара Николаевна тихо вышла из палаты, оставив их наедине. Им предстоял непростой разговор. Разговор, который должен был состояться двадцать лет назад.
Читайте также: