— Лена, немедленно помоги Максиму с мастерской! — ворвалась в комнату мать с таким видом, словно случилось что-то невообразимое. — Он гений, а работает в углу как нищий!
Я оторвалась от эскизов и потерла глаза. День выдался тяжелый — сдавала проект для VIP-клиента, миллионера Петрова. Три месяца работы, бессонные ночи, переделки. А теперь дома меня встречает мать с очередными требованиями.
Алла Викторовна стояла посреди комнаты в халате с перьями — реквизит из театральных времен, который она носила дома для создания атмосферы. Лицо красное, глаза горят праведным гневом.
— Мам, какая мастерская? — устало спросила я.
— Как какая? Для Максима! Он художник, ему нужно пространство для творчества! А не этот жалкий угол в гостиной!
Я посмотрела через дверь в сторону гостиной. Максим устроил там настоящий творческий хаос — мольберт, краски, кисти, недоделанные холсты. Весь угол завешан его работами. Абстракция в основном, иногда пейзажи. Ничего плохого, но и ничего выдающегося.
— Мам, у Максима есть место для работы. Зачем тратить деньги на аренду?
— Место? — мать всплеснула руками театральным жестом. — Это не место, это насмешка над талантом! Представляешь, какие шедевры он создаст в нормальной студии? При хорошем освещении, с профессиональным оборудованием?
Я промолчала. Что толку объяснять? Мать считала Максима непризнанным гением еще с художественной школы. Тогда его рисунки вешали на стенд почета, учителя хвалили. Правда, хвалили многих, но мать запомнила только Максимовы успехи.
— Лена, ты же понимаешь! — продолжала она. — У тебя хорошая работа, стабильный доход. А Максим пока только начинает путь к славе. Ему нужна поддержка!
Поддержка... Это слово преследовало меня с детства. Максим всегда нуждался в поддержке. Сначала репетиторы по рисованию, потом художественные курсы, потом дорогие материалы. И все это я оплачивала со своей зарплаты.
— Сколько стоит эта мастерская? — спросила я, уже зная, что проиграла.
Мать расцвела:
— Всего тридцать тысяч в месяц! За такие деньги — прекрасная студия в центре, большие окна, северный свет! Максим уже присмотрел!
Тридцать тысяч. Треть моей зарплаты. А еще коммунальные, продукты, мамины лекарства...
— Мам, я подумаю, — ответила я, хотя мы обе знали, что это означает согласие.
Мать удовлетворенно кивнула и вышла, оставив меня наедине с мыслями. Я вернулась к эскизам, но сосредоточиться не получалось. В голове крутились цифры: тридцать тысяч за мастерскую, плюс материалы, плюс неизбежные «срочные нужды» Максима.
Вспомнилось детство. Мне было десять, Максиму семь, когда мать впервые заявила: «Лена, ты старшая, должна помогать братику». Помогать с уроками, делиться игрушками, уступать в спорах. «У Максима творческая натура, он чувствительный», — объясняла мать.
Чувствительный Максим тем временем мог устроить истерику, если ему не покупали новый набор красок. А я должна была понимать и поддерживать.
В школе я училась на отлично — родители этого даже не замечали. Зато когда Максим принес четверку по рисованию, устроили настоящий праздник. «Наш художник растет!» — ликовала мать.
После школы поступила в институт дизайна на бюджет. Мать гордилась, но по другой причине: «Лена будет зарабатывать, сможет помочь Максиму развивать талант».
И я помогала. Оплатила ему частные уроки живописи у известного художника. Купила профессиональные краски, кисти, холсты. Когда Максим захотел учиться в Италии, я взяла кредит и отправила его на месячные курсы во Флоренции.
Результат? За пять лет творческой карьеры Максим не продал ни одной картины. Ни одной! Зато регулярно участвовал в групповых выставках начинающих художников, где его работы висели рядом с творениями студентов и пенсионеров.
Тут в спальню заглянул сам виновник моих размышлений.
— Сестренка, мам сказала, ты согласилась с мастерской! — Максим сиял. — Представляешь, какой прорыв меня ждет? Я уже чувствую вдохновение!
Он выглядел как всегда — растрепанные волосы, джинсы в краске, футболка с надписью «Art is life». В руках держал планшет с фотографиями студий.
— Посмотри, какая красота! — он ткнул пальцем в экран. — Высокие потолки, огромные окна, деревянные полы! Настоящее творческое пространство!
Я взглянула на экран. Студия действительно впечатляла — светлая, просторная, с панорамными окнами. Такие обычно снимают фотографы для глянцевых съемок или успешные художники с мировым именем.
— Максим, может, начнем с чего-то поскромнее? — осторожно предложила я. — Есть варианты подешевле?
Лицо брата тут же вытянулось.
— Лена, ты не понимаешь! Творчество требует соответствующей атмосферы! Как можно создавать шедевры в каком-то подвале?
— Ван Гог творил в нищете, — заметила я.
— Ван Гог был сумасшедший! — возмутился Максим. — А я нормальный человек, который хочет работать в достойных условиях!
Он плюхнулся в кресло и принял страдальческий вид.
— Знаешь, иногда мне кажется, ты просто завидуешь моему таланту. У тебя техническая работа — чертежи, расчеты, никакого полета фантазии. А у меня искусство, душа, творческий порыв!
Я сжала кулаки. Техническая работа? За этими «чертежами» стояли месяцы труда, бессонные ночи, постоянное обучение новым программам. Каждый проект — это головоломка, где нужно учесть пожелания заказчика, особенности помещения, бюджет, строительные нормы.
— Максим, я не завидую. Просто считаю деньги. Тридцать тысяч в месяц — это серьезная сумма.
— Сестренка, ну что ты как бухгалтер? — он мягко улыбнулся. — Разве можно измерять искусство деньгами? Я создаю красоту, а ты думаешь о копейках!
В этот момент в спальню вошла мать с чашкой чая и печеньем на подносе.
— Максимочка, не расстраивайся! — она поставила поднос перед сыном. — Лена поймет, какая это возможность! Представь, через год у нас в семье будет знаменитый художник!
Максим оживился:
— Точно! Мам, а ты помнишь, что говорил Петр Иванович на выставке молодых талантов? Что у меня особый взгляд на мир!
— Конечно помню! — мать всплеснула руками. — Такой авторитетный искусствовед, а как отзывался о твоих работах!
Я вспомнила того «авторитетного искусствоведа». Пожилой мужчина, который ходил по выставке и вежливо хвалил всех участников подряд. Дежурные фразы типа «интересное видение» и «перспективный автор» он раздавал направо и налево.
— Ладно, — сдалась я. — Но с условием. Договор на три месяца. Если за это время не будет результатов, ищи другие варианты.
Максим подскочил и обнял меня:
— Сестренка, ты лучшая! Увидишь, через три месяца я стану звездой местной арт-сцены!
Мать растроганно вытирала глаза:
— Вот это семья! Вот это поддержка! Лена, ты войдешь в историю как сестра великого художника!
Через неделю Максим торжественно получил ключи от мастерской. Я перевела залог и первый месяц аренды, купила недостающее оборудование — профессиональные мольберты, лампы дневного света, стеллажи для хранения работ.
Еще через неделю поехала посмотреть, как идут дела. Максим встретил меня в дверях студии с гордым видом хозяина.
— Ну как? — он развел руками. — Чувствуешь атмосферу творчества?
Студия выглядела впечатляюще. Максим развесил свои старые работы по стенам, расставил мольберты, организовал уголок для отдыха с диваном и кофе-машиной. На одном из мольбертов красовался наполовину готовый холст — абстрактная композиция в синих тонах.
— Это новая серия, — объяснил Максим. — «Глубины подсознания». Очень философская тема.
Я кивнула, разглядывая картину. Честно говоря, выглядело как хаотичные мазки краски, но кто я такая, чтобы судить об искусстве?
— А покупатели есть? — осторожно спросила я.
— Лена, ты опять за свое! — Максим поморщился. — Настоящее искусство не создается ради денег! Сначала нужно найти свой стиль, завоевать признание критиков, а потом уже думать о коммерции.
— Максим, у нас договор на три месяца...
— Знаю, знаю! — он махнул рукой. — Не волнуйся, к тому времени у меня уже будет персональная выставка. Я кое-что затеваю.
В его глазах загорелись знакомые огоньки. Такой же блеск был, когда он планировал поездку в Италию или покупку дорогих красок. Мне стало тревожно.
— Что именно ты затеваешь?
— Секрет! — Максим загадочно улыбнулся. — Но обещаю, это будет бомба! Весь город заговорит о новом таланте!
Через месяц Максим позвонил мне на работу. Голос дрожал от возбуждения:
— Лена! У меня невероятная новость! Галерея «Модерн» согласилась устроить мою персональную выставку!
Я чуть не выронила телефон. Галерея «Модерн» считалась одной из престижных в городе. Там выставлялись признанные мастера, проходили закрытые показы для коллекционеров.
— Это же фантастика! — продолжал Максим. — Директор галереи увидел мои работы в студии и сразу понял — передо мной будущая звезда! Представляешь, персональная выставка в центральном зале!
— Поздравляю, — сказала я, хотя что-то настораживало в его интонации.
— Правда, есть небольшие организационные моменты, — голос Максима стал осторожнее. — Аренда зала, оформление, каталог, фуршет... В общем, стандартный пакет для персональной выставки.
Вот оно. Я так и знала.
— Сколько?
— Всего двести тысяч! — быстро произнес Максим. — Но это же инвестиция в будущее! После такой выставки ко мне точно придут покупатели!
Двести тысяч. У меня в голове зашумело.
— Максим, это безумные деньги!
— Лена, ты не понимаешь! — в голосе брата зазвучали нотки истерики. — Это шанс всей жизни! Как часто молодым художникам предлагают персональные выставки в престижных галереях?
Я попросила время подумать и положила трубку. Руки дрожали. Двести тысяч — это все мои накопления плюс кредит. Ради чего? Ради выставки работ, которые никто не покупает?
Вечером дома началась новая атака. Мать ходила по гостиной как раненая львица:
— Лена, ты понимаешь, что происходит? Максима приглашают в галерею! Это признание его таланта!
— Мам, его не приглашают. Он платит за аренду зала.
— И что с того? — мать остановилась и уставилась на меня. — Все великие художники начинали с собственных выставок! Ван Гог, Пикассо, Дали — все они когда-то были никому не известными!
— Мам, у Ван Гога за всю жизнь была одна выставка, и то неудачная.
— Не умничай! — отрезала мать. — Максим — наша гордость! Неужели ты откажешь ему в поддержке на пороге славы?
Я сидела в своей комнате и смотрела на банковское приложение. Двести тысяч рублей. Все мои накопления за последние два года на первый взнос по ипотеке. Ради них я отказывала себе в отпусках, новой одежде, походах в рестораны.
За стеной слышались взволнованные голоса. Максим пришел ужинать и рассказывал матери подробности будущей выставки. Его голос звучал так вдохновенно, словно он уже стал знаменитым.
— Мам, там будет двадцать моих лучших работ! Включая новую серию «Глубины подсознания»! Директор галереи сказал, это прорыв в современном искусстве!
— Конечно, сынок! — восхищенно отвечала мать. — У тебя особый дар! Я всегда это знала!
Я встала и пошла на кухню. Максим сидел за столом с планшетом, показывая матери макеты пригласительных билетов.
— Лена! — он обрадованно поднял голову. — Смотри, какая красота! Мое имя золотыми буквами!
На экране красовалось объявление: «Персональная выставка Максима Сергеева. Новый взгляд на современное искусство».
— Откроем в следующую пятницу, — продолжал он. — Приглашу всех знакомых, коллег по цеху, критиков. Даже журналисты обещали прийти!
— Максим, — тихо сказала я. — А если никто не купит картины?
Он посмотрел на меня так, словно я произнесла богохульство.
— Лена, при чем тут покупка? Это же искусство! Выставка — это заявление о себе, презентация таланта! Продажи — дело десятое!
— Но двести тысяч...
— Окупятся! — твердо заявил Максим. — После такой выставки ко мне выстроится очередь из покупателей! Представь заголовки в газетах: «Новая звезда местной живописи»!
Мать кивала, полностью поддерживая сына:
— Лена, это инвестиция в наше общее будущее! Когда Максим станет знаменитым, вся семья будет купаться в лучах славы!
Я смотрела на их воодушевленные лица и понимала — решение уже принято. Они даже не сомневались, что я заплачу. Для них это было естественно, как дыхание.
— Хорошо, — сказала я. — Переведу деньги завтра.
Максим вскочил и обнял меня:
— Сестренка, ты золото! Обещаю, не пожалеешь!
А я уже жалела.
Продолжение следует...