Темна ноябрьская ночь.
Во мраке звезды. Месяц скрылся.
Жене Петровича не спится.
Глядит сквозь жалюзи в окно.
– Что видится тебе? Скажи, –
Петрович тихо вопрошает.
– Зачем стоишь ты у окна?
И отчего, скажи, грустна?
– Да хватит спать, старик чудной.
Гараж ломают хулиганы.
Звони в полицию, а то
Простишься со своим авто.
Еще немного и чуть-чуть,
Глядишь, не выдержат ворота.
И уведут твого коня.
Почто не слушаешь меня?
– Знать, ты чудна. И это факт.
Чем помешаю я воришкам?
Шуметь в окне – смешить мальчишек.
Ружьишко взять не по силАм.
– Звони в полицию, балбес.
Один уже на крышу влез.
Ещё немного и откроет
Ворота изнутри. Заводит…
– Теперь пора. Это участок?
А у меня жена случайно
Вдруг со стены сняла ружьё
И застрелила кой-кого.
– Кого? Мы шуточкам не верим.
Сначала сами всё проверьте.
Кто труп? Когда им стал и где?
И точно дело ли в ружье?
– Тут в луже крови полицейский.
По пустякам кто же приедет?
Хотите – верьте. Может, нет.
Лежит в кровище эполет.
Старик не кончил говорить,
Как загудели вмиг сирены.
Залязгали и тормоза.
Таращит вон сержант глаза:
– Зачем ты, немощный, больной,
Оклеветал свою супругу?
Мы разбудили всю округу.
А пресекли один разбой.
– Не помню точно. Глух я, стар.
Чего-то мне жена кричала.
По подоконнику стучала.
Услышал слово «генерал»
Вдруг бах-бабах. Не разобрался.
Но вижу: у нее ружьё.
Оно, конечно же, моё.
Но я затрясся, испугался.
Приехали вы точно враз.
Иначе б я вас не дождался.
******************************
За эту шуточку, ей богу,
Старик ответил по закону.
Штраф оплатил и в тот же час
Патронов для ружья припас.