"Ярослав Николаев — художник легендарный. Такое определение можно дать отнюдь не каждому живописцу. Есть знаменитые, великие, кто-то в энциклопедиях, кто-то в историях искусств, но по большому счету уже определились их веса и ценности. А вот легендарный художник… Это мастер, о котором мы думаем в связи с удивительными, необыкновенными историями, и эти истории укладываются в историю и нашего города, и России в целом"
А.Г. Бойко
Так начал свои размышления о художнике Ярославе Николаеве Алексей Григорьевич Бойко. И пожалуй, слово "легенда" всеми гранями смысла касается личности Ярослава Николаева, потому что его детство и юность полны загадок, история его любви с супругой, актрисой ленинградского радио, Марией Петровой, давно стала опоэтизированным сказанием, а творчество его - легендарно.
"... нам важнее иногда бывает легенда, чем реальность искусства."
А.Г. Бойко
Яркая личность своей интенцией, нетерпимостью к рутине и серости непременно создает в своей жизни, вызывает к реальности истории необыкновенные и удивительные. А если неординарной, творческой личности довелось проявляться в эпоху перемен, если само время не оставляет шанса прожить спокойную, размеренную жизнь, необыкновенным историям - быть и случаться!
Ярослав Сергеевич Николаев родился 30 апреля 1899 года в городе Шавли Ковенской губернии в семье юриста, мама была фрейлиной при дворе.
Сохранился вышитый портрет маленького Ярослава, сделанный руками его мамы — мальчик в матросском костюмчике. В каждом стежке — любовь и вера, что жизнь его сложится удивительно хорошо, что впереди много лет счастья и процветания…
Исследователь, который пытается сквозь толщу времени заглянуть за цифру 1917, порой уподобляется охотнику на лис, ведь если события предшествующих лет давно сложены в узор, который теперь кажется осмысленным, и стал уже хрестоматийным, то следы личных биографий путаны и порой тщательно заметены огненным хвостом революции, и узор жизни складывается, опираясь зачастую на семейные легенды, на обрывки фраз и догадки, в свете которых разрозненные факты приобретают очертания сложные, почти фантастические… Близость матери ко двору, внезапный переезд в Томск в 1906 году, сразу после того, как был убит Великий князь Сергей Александрович Романов, воспоминания самого Ярослава Сергеевича: «Я маленький... Мы жили в Царском Селе, помню псарню, как я играл…» – всё это зыбким миражом дрожит и сияет за стеной времени, где каждый день вмещал в себя события огромного масштаба и стремительной силы.
Итак, семья переехала в Томск, где Ярослав окончил классическую гимназию в 1917 году.
Параллельно с учёбой в гимназии одаренный юноша начал брать уроки живописи у художника Н. Смолина, который в свою очередь учился у Николая Фешина, занимался в частной студии Казимира Зеленовского, ученика Клода Моне. Первое знакомство с живописью состоялось на территории воздуха и света - на территории импрессионизма.
С 1919 по 1930 год Ярослав Николаев жил и работал в Иркутске, учился сначала на юридическом, потом на историческом факультетах, но так и не получил высшего образования. Тем не менее его кругозор и эрудиция были чрезвычайно велики, он знал несколько языков - греческий, латынь, французский, итальянский. И с увлечением продолжал заниматься живописью.
В 1930 году Ярослав Николаев переезжает в Ленинград, чтобы остаться в этом городе уже навсегда и пережить с ним вместе самые страшные испытания.
Но это будет не скоро, а пока… Бурлит жизнь, все меняется, искусство ищет свои новые лица. Едва переехав, Николаев сразу получает мастерскую на Васильевском острове, в Биржевом переулке. Вступает в ряды Ассоциации художников революции (АХР), с 1932 года становится членом Ленинградского Союза советских художников, который как раз в этот год взял под свое руководство Петров-Водкин (1932-1937), участвует в выставках, ведет активную творческую жизнь. Одна из известных картин того периода - «Колчаковщина» - повествует об отступлении измучанной армии белогвардейцев. Картина утрачена, ее попросту попросили смыть.
Александр Давидович Боровский вспоминает: «Где-то в семидесятые годы, я был еще мальчишкой, спросил его:
- Ярослав Сергеевич, как здорово, как будто вы сами все это своими глазами видели!
- А я это видел действительно.
И я с дуру спрашиваю:
- А что вы у красных служили?
- Дурак ты, Сашка, стал бы я служить у красных!»
В плавильном котле эпохи сталкивались идеи, мировоззрения, время раскидывало людей, но требовало занятия четких позиций, казалось, на поле большой игры есть только два цвета. Но как удалось Ярославу Николаеву вместить в своем творчестве легчайший взгляд импрессиониста с традициями русской реалистической школы, с исканиями тридцатых годов, выработав свой индивидуальный стиль, так удалось ему вместить в себя эпоху, не дробя ее на части, увидев за жесточайшим противостоянием сил единый процесс и найдя в нем свою константу — искусство.
Не получив академического образования, он тем не менее питал свой природный дар всеми возможностями, которые давало время. Безграничная вера в искусство, в его целительную и созидающую силу, была ориентиром в хаосе войн и революций.
Идут годы, словно вышивка в любящих материнских руках, стежок за стежком складывается судьба причудливым узором, то вверх то вниз снует игла, прорывая ткань бытия. Впереди много испытаний, но ниточка не оборвется...